«Обрезался»

Барух Хашем

Роза, еврейка по паспорту, своему еврейству большого значения не придавала. Более того, скрывала как могла, правда, не с ее счастьем. Она считала себя женщиной порядочной и замуж вышла по любви, а не по национальной принадлежности.

Но в синагогу она-таки пришла. «Совок» уже ничего не обещал, а в Израиль так кстати началась массовая репатриация. К тому же муж ее, Федя, трудолюбивый мужик из глухой украинской глубинки, такой глубокой, что там даже не знали, кто такие евреи, прослышав о знаменитых кибуцах, с украинской целеустремленностью потянулся к обетованной земле (поначалу еще смешанный брак не был препятствием). Пройдя массу препон, добрались они до страны, где «течет молоко и мед». Но жизнь им здесь медом не показалась. После двух дней, проведенных у израильских родственников, найденных за неделю до выезда (Роза оказалась им «десятой водой на киселе»), ее попросили съехать вместе с мужем, так как им «только гоев еще в доме не хватало».

В проживании в кибуце им тоже было отказано из-за пометки в удостоверении личности Феди — «национальность не установлена».

Но надежда еще оставалась. Путь к вступлению в народ избранный был указан в раббануте, где нашелся раввин, согласившийся взять над ними шефство. Он поселил их в холле своей шестикомнатной квартиры, в которой жил один. Несмотря на то, что Федя был закаленным человеком, выросшим на полях советской житницы Украины, ему так и не перестала сниться горбушка украинского хлеба, натертая чесноком и уложенная ломтиками розового сала. Недооценил поначалу Федя и соседей, умеющих проникать в самые глубины сокровенного, не знал он «закваски фарисейской».

На работе его не обижали. Работал он лучше всех, даже начальство в пример ставило: гой, а работает как! Берите пример, мол. Ну и чем больше Федя успевал, тем больше работы ему давали. Был еще один недостаток — Федя ел за отдельным столом, чтобы «истинные иудеи» не осквернились. Даже посуда у него своя была, некошерная, помеченная: «Сделано в СССР». Все это обижало Федю, делало его труд не в радость. Он только и мечтал о том дне, когда его переделают в еврея.

В синагогу Федю по-прежнему не пускали. Его духовным воспитанием и совершенствованием языка занимался раввин-опекун. Часами раскачивался Федя, как благочестивый иудей, перед стеной с написанными на ней молитвами и непонятными словами.

Благодаря свойственному ему упорству Федя делал успехи. И все было бы прекрасно, если бы не один нелепый, даже скажем, несчастный, случай.

Схватил Федю приступ аппендицита. Ситуация на сегодняшний день заурядная, но только не на шаббат в таком ортодоксальном городке. Знать бы о такой неприятности, еще дома вырезал бы, за любые деньги, но как раз такой мелочи, как это часто случается с нами, Федя и не учел.

Первой реакцией Розы было позвонить и вызвать «скорую помощь». Но не тут-то было. Раввин-опекун возмутился, ибо в его доме ничего тяжелее ложки в субботу нельзя было брать в руки. Он ограничился призывом к молитве. Но Роза побежала к телефонной будке, в соседний либеральный городок, который находился всего в километре от них. Вызвать «неотложку» не было проблемой, но машину не впустили в город. Вынести Федю на руках тоже никто не решился. Местный врач после осмотра заключил, что Федя еще может дожить до окончания шаббата, а раньше врачу нельзя было брать в руки инструменты: ведь он занимался частной практикой, и сделай он операцию в субботу, то прощай репутация среди клиентов-ортодоксов.

Тем временем собралось внеочередное заседание местного раббанута по вопросу: что им делать с их гоем и что по этому поводу написано в Законе и Талмуде.

Шаббат подходил к концу, и Федя тоже. Ему становилось все хуже и хуже.

После бесконечных молитв, читаемых по написанному, у раввина возникло подозрение, что Предвечный не исцеляет гоев. Глядя на мучения мужа, Роза, работавшая уборщицей, еще никогда так не ожидала окончания единственного выходного дня...

Проводив субботу, Федю отправили в больницу, где врачи принялись бороться за его жизнь, а раббанут продолжал заседать...

После операции Роза, по просьбе Феди, принесла старый затертый томик «Нового Завета», который дала ему мать, православная украинка, «на дорожку». Открыв его на том месте, где была закладка, Роза принялась за чтение восьмой главы Святого благовествования от Марка. Во время чтения осциллограф выпустил на экран прямую, как жало смерти, линию.

К этому часу из раббанута пришло решение: при операции аппендицита Феде заодно сделать обрезание.

И его обрезали... посмертно, что позволило ему упокоиться как еврею на кладбище, а не у ограды, с гоями.

Вот и вся история про Федю.

Что дальше было с Розой, остается сокрытым. Одно известно наверняка: она никогда не забудет последних Фединых слов, которые он повторил вслед за нею: «Смотрите, берегитесь закваски фарисейской...»