Поэзия

ЖИДЫ
Л. А. Мей
(1822—1862)
    
Жиды, жиды! Как дико это слово!
Какой народ! Что шаг, то чудеса...
Послушать их врагов — ревниво и сурово
С высот жидам грозят святые небеса...
Быть может, и грозят, но разве только ныне,
Где вера в небеса, там и небесный гром,
А прежде без грозы народ Свой вел в пустыне
Сам Бог — то облаком, то огненным столпом.
Теперь презренней нет, проклятей нет народа,
Нет ни к кому такой, как к ним, жидам, вражды,
Но там, где понят Бог и понята природа,
Везде они — жиды, жиды, жиды!
В Шалиме их рукою Саваофа 
Пророку на скрижаль начертан был Закон,
И крестным знаменем отмечена Голгофа,
И венчаны цари: Давид и Соломон.
И на Сион к жидам сошла от Бога вера,
И святы стали все шалимские места,
И пламенной мольбой шалимская гетера
Свой искупила грех у Божьего креста...
    
    
С. Я. Надсон
    
О, если там, за тайной гроба,
Есть мир прекрасный и святой,
Где спит завистливая злоба,
Где вечно царствует покой,
Где ум не возмутят сомненья,
Где не изноет грудь в борьбе, —
Творец, услышь мои моленья
И призови меня к Себе!
    
Мне душен этот мир разврата
С его блестящей мишурой!
Здесь брат рыдающего брата
Готов убить своей рукой;
Здесь спят высокие порывы
Свободы, правды и любви;
Здесь ненасытный бог наживы
Свои воздвигнул алтари.
    
Душа полна иных стремлений,
Она любви и мира ждет.
Борьба и тайный яд сомнений
Ее терзает и гнетет.
Она напрасно молит света
С немой и жгучею тоской,
Глухая полночь без рассвета
Царит всесильно над землей.
    
В крови и мраке утопая,
Ничтожный сын толпы людской
На дверь утраченного рая
Глядит с насмешкой и хулой.
И тех, кого зовут стремленья
К святой, духовной красоте, 
Клеймит печатью отверженья
И распинает на кресте.


С. Я. Надсон
    
Я не тому молюсь, кого едва дерзает
Назвать душа моя, смущаясь и дивясь,
И перед кем мой ум бессильно замолкает,
В безумной гордости постичь его стремясь;
Я не тому молюсь, пред чьими алтарями
Народ, простертый ниц, в смирении лежит,
И льется фимиам душистыми волнами,
И зыблются огни, и пение звучит;
Я не тому молюсь, кто окружен толпами
Священным трепетом исполненных духов,
И чей незримый трон за яркими звездами
Царит над безднами разбросанных миров.
Нет, перед ним я нем!.. Глубокое сознанье
Моей ничтожности смыкает мне уста,
Меня влечет к себе иное обаянье, —
Не власти царственной, но пытки и креста.
Мой Бог — Бог страждущих, Бог, обагренный кровью,
Бог—человек и брат с небесною душой,
И пред страданием и чистою любовью
Склоняюсь я с моей горячею мольбой!..