Поэзия

ИЕРУСАЛИМ
Самуил Маршак  

По горной царственной дороге
вхожу в родной Иерусалим
и на святом его пороге
стою, смущен и недвижим.
    
Меня встречает гул знакомый:
на площадях обычный торг
ведет толпа. Она здесь дома,
и чужд ей путника восторг.
    
Шумят открытые харчевни,
звучат напевы дальних стран,
идет, качаясь, в город древний
за караваном караван.
    
Но пусть виденья жизни бренной
закрыли прошлое, как дым, —
тысячелетья неизменны
твои холмы, Иерусалим!
    
И будут склоны и долины
хранить здесь память старины,
когда последние руины
падут, веками сметены.
    
Во все века, в любой одежде
родной, святой Иерусалим
пребудет тот же, что и прежде, —
как твердь небесная над ним.

 
ГОРОД МИРА
(отрывок)
Владимир Жаботинский 

Тише — арфа зазвенела.
Там, вдали, где тьма густая,
струны стонут, надрываясь,
разбиваясь и рыдая,
тихий голос где-то плачет
или, может быть, поет, —
над Сионом легкий образ
белой женщины плывет...
    
Этот образ — город мира,
это — мать того народа.
Каждый год она рыдает
над Сионом с небосвода
и зовет из стран изгнанья
в тихий рай своих полей
Божьей карой многолетней
истомленных сыновей...

      
ВЕЧНЫЙ ГОРОД
Андрей Дементьев

Земля уже предчувствует рассвет.
И алый цвет к лицу Иерусалиму.
Замри, мгновенье! Ты — неповторимо,
Хотя и повторялось тыщи лет.
Восход рисует вновь Иерусалим.
Одно движенье гениальной кисти —
И вот уже зазеленели листья,
И вспыхнул купол, и дома за ним.
Поклон тебе, святой Иерусалим!
    
Я эту землю увидать не чаял.
И мой восторг пред нею нескончаем,
Как будто я удачливый олим.
А солнце поднимается все выше.
Я с городом святым наедине.
И снова поражаюсь, как он выжил
В той ненависти, войнах и огне.
Наступит день — сюда сойдет Мессия.
И встав у замурованных ворот,
Он усмехнется мрачному бессилью
Своих врагов, не веривших в приход.
В долине состоится страшный суд.
Восстанут из могил Иерусалима
Умершие и нас судить придут.
И только совесть будет несудима.


А. Георгиева
    
Одинокий, без участья,
И судьбой гоним,
О тебе всю жизнь мечтал я,
Иерусалим!..
Чудным утром, тихой ночью
Скорбию томим,
Рвался я душой моею
В Иерусалим.
    
Жизнь прошла в стране далекой,
Словно тяжкий плен,
Умереть пришел я, странник,
У родимых стен.
Стар я, немощен, без силы —
Здесь упал пред Ним...
И твою лобзаю землю,
Иерусалим!
    
Позабыты все страданья,
Кончен длинный путь,
Я склонюсь с молитвой светлой
На родную грудь...
Лягу я в святую землю,
Тих и недвижим,
Здесь, у ног твоих, великий
Иерусалим!

    
НА ВИА ДОЛОРОСА
    
На Крестном пути гомонит базар,
охватывает кольцом.
В густой тени опустив глаза —
нищий с Его лицом.
    
Хрипло дыханье высохших губ,
звонки монисты баб.
Медный поднос на медном лбу,
танцуя, несет араб.
    
Зевак разгоняя сипом гудка,
нахален и чуть помят,
Ювелирно из-за угла
выруливает фиат.
    
Над катакомбами — шорох ног,
торговля на всех углах.
Все это ведая, ты бы смог
вновь обратиться в прах?
    
Предательства боль, распятия бред
своею волею перенести,
чтоб через несколько тысяч лет
кто–то, как я, глядел тебе вслед
в конце твоего пути.