Ворон Коракс и его друг Фипи

Вернер Лутц

(Продолжение. Начало в предыдущем номере)

Обезьянка Фипи была очень счастлива. Под могучим крылом ворона Коракcа она чувствовала себя в безопасности. Коракс же не был счастлив. Он смотрел поверх верхушек деревьев весеннего леса, в котором после зимних морозов вновь пробудилась жизнь и у зверей рождались детёныши - косули и зайчата, мышата и ежата. Тысячи птиц сидели на яйцах в своих гнёздах. А вчера в лесу было провозглашено, что у царя - самого крупного из прекрасных благородных оленей - родился сын.

Весь лес затаил дыхание, так как животные очень уважали своего царя. Но и лиса, и куница, и лиса произвели потомство и теперь шныряли на лесу в поисках пищи. Они охотились на маленьких зверьков и убивали их, чтобы накормить своих детёнышей, ожидающих в нарах. Конечно, лиса не умела лазать по деревьям. И пока обезьянка оставалась на дереве, лиса для неё не была опасна. Но старая Мартес куница, у которой на блестящем чёрном меху под гортанью гордо красовалось жёлтое пятно лесных куниц и которая никогда не ходила на собрание лесных жителей и презирала закон и царя, - умела лазать, как белка Мартес, днём спавшая в своём дупле, а ночью убивавшая мелких зверьков, была опасна.

Коракс смотрел в небо. Над ним кружился ястреб Горбонос. Вот он бросился вниз на поляну по ту сторону ручья. По лесу разнёсся пронзительный предсмертный крик молодого зайца. Ястреб гордо взмыл ввысь. В когтях он нёс маленького зайчонка в своё гнездо на Острых Скалах, где жена Горбоноса оберегала своих трёх недавно вылупившихся малышей. Так ястреб в любой момент мог убить и Фипи, если ворона не будет рядом. В воздушном бою Коракс был проворнее, чем ястреб, а его длинный тяжёлый клюв сильнее изогнутых клювов хищных птиц. Но ведь Кораксу тоже нужно было отправляться на поиски корма на поля, где люди в это время года бросали в борозду золотые зёрна. Вот если бы Фипи была молодой птицей и могла сопровождать ворона в поисках корма, тогда проблем не было бы. Но она была четвероруким животным.

Грустные мысли роились в голове ворона. Он думал об отвратительных стаях ворон, о филине, прилетавшем ночью. Думал о красном коршуне и о сарыче. С этими двумя ещё можно было говорить. Но с ястребом не поговоришь. У него серо-жёлтые глаза. И с куницей не поговоришь. С ними остаётся только бороться. А бороться со старой Мартес не решался даже ворон.

На сердце у него было тяжело и тревожно. Он был стар, а теперь ему приходится ещё заботиться о маленькой обезьянке, о которой он ничего не знал и к которой, в принципе, не имел никакого отношения. Видимо, он совершил глупость. Не нужно было лететь к обезьянке. Ворон Коракс сам испугался своей мысли, так как знал, что это плохо. Он посмотрел в голубое небо и задумался.

Тут ему помешала одна из нaглых сорок болтливых и тщеславных, которые постоянно затевали в лесу ссоры, воровали птичьи яйца и сплетничали по всему лесу, если видели, что зайчонок-мальчик с зайчонком-девочкой играли на поляне в догонялки. Ворон не любил сорок.

«Добрый день, - сказала сорока, - ты плохо себя чувствуешь?»

Ворон смотрел мимо неё.

Сорока продолжила: «Ты плохо выглядишь, вoрон. Ты такой толстый. Это так странно!»

Если бы Фипи не спряталась под правым крылом ворона, он быстрым ударом клюва прогнал бы дерзкую птицу. Но он не мог, и сорока заметила это. Видя, что ворон остаётся неподвижен, она поняла, что здесь что-то необычно. Это ещё больше разожгло её любопытство.

«Что это у тебя под крылом?» - бесцеремонно спросила она. Ворон не отвечал. Тогда сорока пододвинулась ближе. Шаг за шагом она приближалась к ворону и дерзкими словами раздражала его. Коракс замахнулся на нахалку клювом, но при этом приподнялось его правое крыло. Отскакивая, сорока заметила печальную мордочку обезьянки. А так как она ещё никогда в жизни не видела такого животного, она приняла его за ребёнка человека и с криком улетела.

И тут же по всему лесу разнеслась весть: «Ворон украл у людей ребёнка. Люди придут и будут его искать. Они убьют всех зверей и сожгут наш лес!».

Старый ворон слышал вопли сороки. В отчаянии он понял, что теперь все звери будут против него.

«Выходи! - сказал он Фипи. - Осмотрись вокруг! Это лес!»

Он рассказал внимательно слушавшей малышке о ястребе и филине, о лисе и кунице и обо всех опасностях большого леса. Затем он добавил:

«К сожалению, мои крылья больше не являются надёжным укрытием для тебя. Мы должны найти дупло, где ты можешь спрятаться, если мне придётся защищать тебя».

Но ворон знал, что в это время года все дупла заняты. Он надеялся, что мастер дятел построит для него дупло. Коракс велел Фипи снова ухватиться за него и полетел с ней по лесу, чтобы спросить дятлов, не могут ли они смастерить для Фипи дупло. Он летал от одного дятла к другому.

Но они, услышав о человекообразном детёныше, вдруг оказались все ужасно заняты. Они многословно объясняли ворону, сколько у них ещё работы и как многим они уже пообещали построить дупла.

Стемнело, когда Коракс с Фипи вернулись к Большой Ели. Ворон чувствовал себя непризнанным и покинутым. И ему очень хотелось есть. Фипи тоже была голодна. Усевшись поудобней на Большой Ели, они разочарованно молчали.

Теперь Коракс ещё отчётливее, чем раньше, понимал, как трудно будет ему вырастить маленькую обезьянку. Малышка дрожала, и он утешительно распростёр над ней своё крыло. Впереди их ждала длинная голодная ночь.

(Продолжение следует)

---

Библия говорит: «При многословии не миновать греха, а сдерживающий уста свои - разумен» (Притч. 10:19).

«Только в Боге успокаивается душа моя: от Него спасение моё. Только Он - твердыня моя, спасение моё, убежище моё; не поколеблюсь более» (Пс. 61:2-З).