Я жду пробуждения

Уважаемые читатели, предлагаем вашему вниманию беседу с Германом Гартфельдом, человеком интереснейшей судьбы, писателем, проповедником, богословом, узником совести.

– Дорогой брат Герман, расскажите, пожалуйста, немного о себе: откуда вы, когда и как уверовали?

– Предки моей мамы переехали из Германии на территорию современной Украины ещё при Екатерине II. По отцовской линии они были из Пруссии, города Кёнигсберг (совр. Калининград). Дедушка мой переехал в Новоград-Волынский и организовывал там школы. После революции мои предки были высланы в Сибирь, так как их считали буржуазными элементами, недоброжелательно относившимися к светской власти. В Сибири их поселили в Омске. В этом городе выросло моё поколение. Здесь я учился в школе, потом в техникуме, а затем в институте. Будучи студентом, я познакомился с немецким благовестником Реймером Генрихом Давидовичем. В одной из землянок он проповедовал о рождении свыше. Я помню эту проповедь, основанную на Первом послании Петра (1:3). Он говорил следующее: «Мы живём в видимом и осязаемом мире. Однако существует невидимый мир, в котором живут Бог и Его ангелы. Из невидимого мира был послан Божий Сын Иисус Христос, чтобы Он засвидетельствовал нам о Боге. Мы не поняли и распяли Его, но Бог воскресил Его из мёртвых и посадил по правую руку от Себя в невидимом мире. Теперь каждый, кто доверит свою жизнь Христу, поверит Ему, входит в этот невидимый мир уже здесь и сейчас. Таким образом Бог рождает Себе детей через Духа Святого, и никто не может вырвать их из Его руки или отлучить от любви Божьей». Проповедь Генриха Давидовича показалась мне уникальной и напоминала учение Гегеля об абсолютном духе. Я покаялся и в том же году принял крещение.

Когда в институте стало известно о моём уверовании, мне отказали в выдаче диплома, пока я не стану членом КП. Естественно, я отказался. С тех пор я стал проповедовать по церквам. КГБ обратил на меня внимание, и за мной установилась слежка. Последовали многочисленные аресты и две судимости. Я пробыл в так называемых исправительно-трудовых колониях строгого режима семь лет.

– Что это были за колонии, в чём заключалось ваше «преступление»?

– Как ни странно, но меня обвиняли в том, что я «как идеологический руководитель баптистской церкви проводил религиозную пропаганду». В чём эта «пропаганда» заключалась? Мы проводили в горах Тянь-Шаня молодёжные конференции с участием около тысячи молодых людей. Вероятно, КГБ сильно расстраивал тот факт, что они знали от агентов время наших конференций, но не знали точно долину, в которой мы собирались. Они искали нас вертолётами, мы же прятались в ущельях, и нас не находили. Для похода в горы мы тратили целые сутки, так как знали, что среди нас есть и сексоты (секретные сотрудники КГБ). В то время мобильных телефонов не было. Мы обычно открыто сообщали всем о нашем походе в горы, и КГБ эту информацию своевременно получал от своих агентов, и нам не мешали. Однако во время путешествия мы постоянно изменяли маршруты, пока не достигали долины, в которую сходились несколько ущелий. Помимо молодёжных конференций, мы проводили также курсы для руководителей молодёжи, но в частных домах. Сотрудники КГБ знали и об этом, но «накрыть» нас было нелегко: мы меняли квартиры каждые два часа, выставляли посты вдоль улиц, поэтому тут же узнавали о приближении сотрудников КГБ и меняли место проведения курсов.

Нас неоднократно арестовывали, сажали в тюрьмы, не находя свидетелей, обвиняли, к примеру, за «идеологическую работу в баптистской церкви». Несмотря на всё это, я любил своё служение.

- Что давало вам силу в таких бесчеловечных условиях сохранить доверие Богу? Не казалось ли вам иногда, что Он вас оставил?

- В лагере (когда я был задержан во второй раз) я работал маркшейдером в урановых рудниках, со мной были три пятидесятника: один из них и сейчас ещё жив. Его зовут Иоганн Валл, ему 88 лет, живёт в Бремене. Условия действительно были плачевные: заключённые работали без комбинезонов и какой-либо другой защиты от облучения. Тут же на территории была фабрика по обогащению урана.

Что помогло нам в нашей духовной жизни?

Во-первых, мы, верующие, каждый вечер собирались для общения и молитвы. Во-вторых, по воскресеньям мы проводили маленькое богослужение: нас было трое верующих и десять приближённых. Мы пели вполголоса, читали из Нового Завета и истолковывали прочитанное. Иметь при себе Новый Завет было запрещено, но мы были непослушные граждане СССР и, из-за того что у нас находили Новый Завет, часто сидели в карцерах. Жизнь в лагерях была для меня, тогда ещё двадцатилетнего юноши, очень интересной, хотя я знал, что очень сильно облучён и остаться в живых не надеялся. Но Бог распорядился иначе.

- Как вы освободились, что вы при этом чувствовали, как сложилась ваша дальнейшая судьба?

- Я освободился после второго заключения 28 мая 1970 года в Ташкенте. Посоветовавшись с врачами, я решил всё-таки жениться. Врачи категорически были против потомства – все дети родятся уродами. Моя Мария была информирована и согласилась выйти за меня замуж. Мы никогда не имели детей. Бог не допустил беременности без всякого предохранения. Мы поженились и переехали во Фрунзе. Затем снова организовали курсы для руководителей молодёжи, но в этот раз уже в Алма-Ате, в доме Николая Яковлевича Классена. Однажды, когда все собрались, нагрянула милиция, и нас всех отвезли в отделение. Нескольких человек посадили, в том числе и меня. В тюрьме остались братья Евгений Родославов из Одессы, Давид Воробьёв из Джамбула и я. Позднее братьев всё-таки освободили, меня держали в тюрьме.

В одну из ночей меня привезли к замминистра внутренних дел Казахской ССР, там был и руководитель КГБ. Мне предъявили ультиматум: выехать в Германию или же пять лет строгого режима. Я попросил дать мне время, чтобы посоветоваться с женой и церковью. На следующий день меня отпустили, и я вернулся во Фрунзе. Здесь старший лейтенант КГБ Вдовеченко уже ожидал меня и следил за тем, что я буду делать. Решение мы принимали сообща, то есть с участием Храпова Николая Петровича, с которым я пять лет трудился в церкви Куйлюке города Ташкента. Храпов сразу сказал: «Ты – немец, Герман. Уезжай на родину и трудись там». Были и протесты со стороны служителей С. и К., но Храпов благословил нас с возложением рук, и мы выехали в Германию.

- Чем вы в самую первую очередь занялись, оказавшись на Западе?

- Приехав в ФРГ, я понял, что, так как я оказался без диплома, мне надо начинать учиться в вузе заново. Мы решили идти в библейскую школу Браке, чтобы освоить немецкий язык. Мария через год пошла доучиваться на медсестру (по образованию она фельдшер). Затем мы переехали в Лондон, где я учился в Кембридже. После этого мы переехали в Виннипег, где я учился в университете провинции Манитоба (в богословской семинарии «Провиденс»), затем в США я завершил свою десятилетнюю учёбу.

Братская церковь города Цюрих (Швейцария) пригласила меня на служение пастором. Мы там восемь лет проработали. К нашей радости церковь выросла из 60 членов до более 200 членов. Господь благословлял, но чтобы и дальше жить в Швейцарии, нужно было получить гражданство. Мы же хотели остаться гражданами Германии и молились Богу о Его водительстве. Получив приглашение от руководства Союза немецких баптистов на работу пастора, мы переехали в Германию. Тут я проработал ещё шестнадцать лет пастором и столько же преподавателем в библейской семинарии, где преподавал различные богословские дисциплины: пневматологию (учение о Духе Святом), немецкую теологию Нового времени, введение в историко-критический анализ Библии, библейскую этику, библейскую теологию, вёл пасторское консультирование, учил студентов, как писать научные работы, преподавал им социальную этику.

- Вы – известный христианский писатель. Многим людям вы знакомы по художественным книгам, другим – по вашему преподавательскому служению. Расскажите, пожалуйста, немного о том, как вы нашли свой путь в служении Богу и Его Церкви.

- Меня волновали различные темы, которым я и посвятил свою научную деятельность, приведу несколько: 1. Возникновение перверсий. 2. Евангелизм в СССР. 3. Теология ВСЕХБ. 4. Теология Нового времени. 5. Контекстуализация христианского учения в античную культуру.

Писал я и художественные произведения, например: «Вера вопреки КГБ». Это повесть о жизни разных верующих в трудовых лагерях. «Ирина» – повесть о молодой христианке, которая считала, что христианство совместимо с коммунизмом (женщину поместили в психбольницу, но в конце концов освободили). «Оксана» – продолжение повести «Ирина». Главная героиня Оксана – жена сына Ирины, героини первой повести. Сейчас она живёт в Сан-Франциско. Кроме того, я написал и другие книги, например: «Пастыри, стукачи и церковь» (на основе рукописей пастора Шульца); «Возвращение в чужую страну» – книга о нас, вернувшихся на свою историческую родину немцах. Есть ещё ряд других книг, вышедших в разных издательствах, но они не так известны.

Я охотно нёс пасторское служение в немецкой церкви. Вернуться назад в русско-немецкую общину не хотел. Я и не думаю, что меня там ждали. Я совершенно из «другого теста». У меня абсолютно другой богословский кругозор и совершенно другое отношение к западной культуре. Я адаптировался на Западе и не могу жить жизнью моих соотечественников. Я люблю англосаксонскую культуру и обожаю русскую, но не считаю для себя возможным внедрить её в русско-немецкий контекст.

- Что вас на Западе больше всего огорчило, что – больше всего обрадовало?

- Запад меня шокировал своей культурой. Я был воспитан либеральной меннониткой, точнее, отец моей матери был учителем церковных меннонитов. С детства я был приучен читать русских, немецких и французских классиков. В нашей районной библиотеке не было художественной книги, которую бы я не прочёл в двенадцатилетнем возрасте. Я знал всех русских классиков, многих немецких и французских. Знать Германию по книгам, но видеть её культуру наяву – разные вещи. Германия, в которую я вернулся, очень отличалась от той, которую я знал по книгам. Например, я не встретил той опрятности, о которой читал, порядка, которого ожидал от немцев...

К тому же российские немцы очень скоро организовали свои церкви на русском языке (проповеди были на немецком языке, но это был язык XVIII столетия). Местные немцы нас недолюбливали: «Вы живёте за счёт наших налогов», слышал я даже в библейской школе Браке. Это было чистой правдой. Но эта «правда» заставила меня оставить Германию на 16 лет. У нас нет детей, и мы объехали нашу планету вдоль и поперёк. Я читал доклады в Англии, Канаде и США о работе КГБ в коммунистических странах, а за счёт гонораров учился в платных университетах. Я не хотел возвращаться в Германию, но сейчас рад, что живу здесь.

- Вы уже на пенсии. Я вижу, что вы довольно активный участник дискуссий в социальных сетях. Что вас в этой связи больше всего мотивирует, что – тревожит?

- Вначале я хотел в социальных сетях поддерживать контакты с бывшими студентами из России и других стран, которым я в течение 20 лет преподавал в Московской богословской семинарии и других учебных заведениях. События в Украине привели к возникновению неприязни между баптистскими союзами России и Украины. Меня огорчило, что отношения между братскими союзами осложнились. Ведь мои предки из Украины. Все они мечтали о том, что Украина станет когда-нибудь независимой. Мой дед Эдуард писал: «Я не доживу до этого времени, но Украина станет независимой страной, независимой от СССР». Когда я провожу семинары в западных университетах о работе спецслужб, то всегда с болью говорю о многих христианах на Западе и на Востоке, находящихся в паутине этой ужасной организации. Они очень легко поддаются пропаганде, особенно через средства массовой информации. Пора пробудиться и спросить себя: прославляю ли я тем, что говорю и пишу, Иисуса Христа или же через меня имя Христа в поношении?

А в общем, мне пора покинуть социальные сети. У меня очень мало времени для этого. Я работаю на научном поприще по восемь часов в сутки, хожу по 10–15 км в день, а мне уже за 70.

- Каким вы видите будущее церквей на Западе? Что вы можете сказать о том, как развивается церковь в России, Украине и других постсоветских странах?

- Церкви на Западе переживут новое пробуждение, что произойдёт и в Украине, и в России. Рассматривая церковную жизнь глобально, видишь, что она зашла в тупик. Выход из этого тупика – покаяние и возрождение к новой жизни. Смотрите, как в США евангельские церкви погрязли в политике национализма, то же самое в России. Национализм погубил Германию: он вверг человечество во Вторую мировую войну. Российский национализм иной, но не менее опасный: гонка вооружений и ложный патриотизм погубят страну. Национализм возрождается и в Польше, Чехии и т.д. Однако к чему это приведёт? Выход из этого имеется: новое пробуждение. Я вижу среди немецкой молодёжи жажду к мистике: желание эмоциональной встречи с Христом, в веянии Духа Святого и т.д. Молодёжь жаждет второй пятидесятницы. Как мы это в будущем назовём, я не знаю, но пробуждение придёт.

- Что вы скажете о нашем времени? Чем оно особенно опасно, что в нём особенно привлекательно?

- В Германии после наплыва беженцев наблюдается неприязнь к чужим. Никто не осмеливается об этом говорить открыто, но она существует. Вместо евангелизации беженцев, в церквах господствует ксенофобия.

Я это наблюдал в 1974 году, когда в Германию начали приезжать немцы из СССР. Сегодня не лучше. Я бы сказал, что нам, христианам Запада, пора объединиться для борьбы с гендерной идеологией, которая вкрадывается и в наши местные общины. Либертинизм (распущенность) больше не считается грехом для многих. Поэтому пасторы должны бодрствовать. Если мы в СССР ставили акценты на внешний вид христиан, то в данное время на Западе этот феномен роли не играет. Но посмотрите на разводы среди христиан, на так называемую «свободную любовь» и так далее. Это бич времени, но и данная ситуация на пороге больших перемен. Наша немецкая молодёжь жаждет Христа, и только Христа. Такая жажда имеет положительную, но и отрицательную сторону: для неё духовные авторитеты роли не играют. Стремление ощутить Христа эмоционально настолько сильное, что оно достигнет своей цели.

- На что вы как опытный душепопечитель обращаете внимание людей, приходящих к вам за помощью?

- Как ни странно, ко мне приходят верующие и неверующие из-за брачных неурядиц и психических расстройств. Это отнимает много времени.Женеговорю:«Жаль,чтосуткиимеюттолько 24 часа». Отдыхаю я только тогда, когда мы с другом путешествуем.

- Ваше пожелание читателям журнала «Вера и жизнь»...

- Когда мы участвуем в вечери Господней, то читаем слова апостола Павла, который напоминает: «Каждый да испытывает себя». Он пишет в Послании к римлянам (8:15–18): «Вы не приняли духа рабства, чтобы опять жить в страхе, но приняли Духа усыновления, Которым взываем: „Авва, Отче!“ Этот самый Дух свидетельствует духу нашему, что мы – дети Божии. А если дети, то и наследники, наследники Божии, сонаследники же Христу, если только с Ним страдаем, чтобы с Ним и прославиться». Наша жизненная задача и цель – прославить Иисуса Христа. Я не помню в своей жизни другой цели. Несмотря на все мои ошибки, мне всегда хотелось, чтобы в жизни или смерти Христос прославился во мне. Всем от всего сердца желаю иметь эту цель перед собою.

- Спасибо за беседу, Герман.

Вопросы задавал Вальдемар Цорн