Вишневая косточка

Ирина Скалиуш

– Ну куда она запропастилась? Вот незадача! – бормотала Татьяна Николаевна, лихорадочно роясь в шкатулке.

Искала она запасную пуговицу взамен утерянной от своего строгого костюма, надевавшегося исключительно на официальные мероприятия. Спешка была вызвана тем, что директор школы Ярославцева (то бишь, она) сегодня элементарно проспала: допоздна готовила доклад к учительской конференции. А разбудить было некому: муж уехал по делам своей миссии в Штаты. И хотя первого урока у нее по расписанию не было, но позволить себе опоздать она решительно не могла – таков уж характер.

Потеряв терпение, она высыпала содержимое шкатулки на стол, и пропажа тотчас же обнаружилась. И тут взгляд Татьяны Николаевны привлекла маленькая коробочка из-под ее обручального колечка. Внутри футляра на белом атласе покоилась высохшая добела старая вишневая косточка. Татьяна Николаевна бережно положила ее на ладонь и задумалась. Но тут же, очнувшись, наскоро водворила найденную пуговицу на положенное ей место и надела жакет. А косточку, лукаво улыбнувшись, опустила себе в карман.

Школа, как обычно, обрушилась на нее с шумом и грохотом пяти Ниагарских водопадов. Но во время следования директора к своему кабинету он постепенно утихал до уровня одного (водопада), чтобы наверстать свое, когда она скроется за дверью. Вообще-то это привычная и нормальная рабочая обстановка всякой школы. Вне этого «водоворота» невозможно ее представить. Как и жизнь...

Татьяна Николаевна очень любила свое дело. И потому вдвойне, даже втройне, болела душой за доверенных ей детей. За то, как им помочь адаптироваться в этом безжалостном и бесстыжем мире, где выживает только сильный и наглый. Как научить их жить не по волчьим законам «рыночной экономики», но по Божьим законам добра и справедливости. Как сделать, чтобы образованность и духовность снова стали востребованными. Чтобы читали книги и писали стихи. Эти мысли она и положила в основу своего доклада. И сейчас, идя на конференцию, продолжала обдумывать его. До начала оставалось еще с полчаса, и она, наслаждаясь покоем, неспешно шла по аллее, устеленной сплошным золотистым ковром осенней листвы. Опустив руку в карман, Татьяна Николаевна нащупала в его уголке вишневую косточку, и сладкие воспоминания унесли ее в двадцатилетнюю давность...

Тот октябрьский день был таким же тихим и по-осеннему прозрачным. Тогда она, свежеиспеченный педагог, а точнее сказать – юное, тонкое и звонкое создание, как раз готовилась войти в свой «первый» класс. К слову сказать, учительская ее карьера началась с опозданием на целый месяц из-за двухстороннего воспаления легких, нежданно-негаданно свалившего ее с ног аккурат перед первым сентября. И все, о чем мечталось, – торжественность и кутерьма «первого звонка», знакомство с ее первоклашками, новизна вовлечения вчерашних детсадовцев в огромный школьный мир, – прошло без нее. Ох, и досадовала же она на себя: так глупо и так некстати заболеть!

На время болезни ее класс поручили старенькой учительнице, давно уже пенсионерке, но подрабатывающей на «продленке». Передавая Татьяне дела, она водила пальцем по фамилиям в классном журнале и кратко характеризовала каждого. Таня же аккуратно за ней записывала. Дойдя же до последнего ученика, старушка понизила голос:

– А тут сама смотри. Я уже слишком стара, чтобы вникать в такие дела. Скажу только: будь осторожна. Тут все очень непросто.

Татьяна была заинтригована и желала подробнее узнать об этом мальчике. Но тут в учительскую вошли, и разговор оборвался. А после как-то не пришлось к нему вернуться.

И вот наконец, почти задыхаясь от радостного волнения, в сопровождении директора школы входит она в просторную и светлую классную комнату, где на нее тут же уставились сорок пар блестящих детских глаз.

– Ваша учительница и вторая мама – Татьяна Николаевна. Прошу любить и жаловать, – значительно откашлявшись, отрекомендовал ее директор. И сразу же вышел. Но не успела она сказать и десятка фраз, как в ее белоснежную нейлоновую блузку ударилась вишневая косточка, которой выстрелили с задних парт. Ошеломленно взирая на яркое розовое пятно, Татьяна не сразу нашлась, как поступить. В классе повисла напряженная тишина. Только на последней парте кто-то часто зашмыгал носом.

– Пусть встанет тот, кто это сделал, – потребовала Татьяна, стараясь говорить ровно.

Низко опустив голову, с задней скамейки поднялся худенький русоволосый мальчик.

– Зачем ты это сделал? И откуда, скажи, у тебя эти вишни? – принялась допытываться она.

Мальчишка, не говоря ни слова, громко заревел, растирая слезы по щекам грязными кулачками.

– Он их в кульке принес. Из компота. А стрелял в муху на стене, – горячо вступился сосед «стрелка». – Простите его: он хороший! Он больше не будет, правда ведь, Женька?

Женька согласно затряс головой, продолжая реветь.

– Хорошо, я прощаю тебя и надеюсь, что больше такое не повторится, – облегченно произнесла Татьяна, которой самой было жаль незадачливого охотника за мухами.

На перемене она осторожно спросила у ребят фамилию Женьки и, к своему удивлению, узнала, что это тот самый мальчик, о котором загадочно предупреждала ее старая учительница. Поразмыслив, Татьяна решила вечером сходить к нему домой и разом разрешить все загадки. Тем более, что она все равно собиралась побывать у каждого своего ученика, чтобы определить для себя, чем «дышат» их родители. Так почему не начать с конца списка?

Открыл ей мужчина лет тридцати с крепкой двухгодовалой девчушкой на руках. Точная ее копия стояла, ухватившись за отцовскую штанину.

Узнав, кто перед ним, хозяин пригласил учительницу войти. За его спиной прошмыгнул Женька и скрылся за дверью своей комнаты.

– Дмитрий, – представился его отец.

Таня назвала себя и объяснила причину своего визита, решив пока не рассказывать об инциденте с вишневой косточкой. Хотела сначала прояснить обстановку в этой семье. Но косточку все же прихватила с собой.

Дмитрий помолчал в ответ. А после рассказал, что Женина мать два года назад умерла при родах, оставив вот этих самых «близняшек». Помощи ему с осиротевшими детьми ни от кого из родни практически не было. Пережил все это только с Божьей помощью. А поначалу – хоть в петлю. Дети только удерживали: на кого их бросишь? Сейчас, конечно, тоже тяжело приходится. С вечера всех собрать: сына – в школу, девчонок – в садик. Утром Женька перед школой сам их отводит – благо детсад во дворе их дома. Вечером тот же Женька после «продленки» забирает сестричек, и они все вместе ждут отца с работы. Женя и посуду вымоет, и подметет, и чайник нагреет к его приходу. Дмитрий сдержанно похвалил сына за серьезность и ответственность, и Таня твердо решила не говорить про косточку. А потом Дмитрий рассказал, как нашел Бога. Точнее – как Бог нашел его. И как эта встреча перевернула всю его жизнь.

Слушая, Таня глядела на Дмитрия во все глаза, и сердце ее разрывалось от сострадания к этому большому и хорошему человеку. Уходя, она уже знала, что завтра снова сюда придет...

Конференция подходила к концу. Доклад Татьяны Николаевны приняли с одобрением. Последним выступающим был аспирант пединститута, молодой ученый-новатор. Его доклада ждали все. Говорили, что в основе его речи лежала идея внедрения в школьное обучение основ Евангелия.

– Завершает конференцию наш коллега и преемник Евгений Дмитриевич Ярославцев. Прошу любить и жаловать, – чуть надтреснутым, но по-прежнему четким «учительским» голосом представил юношу тот, кто ввел когда-то Татьяну в ее «первый» класс.

Она ободряюще кивнула сыну и крепко сжала в руке старую вишневую косточку.