Является ли наша природа причиною грехопадений?

Иоанн Златоуст

Многие говорят: природа принуждает меня ко греху; я люблю Христа, но природа поставляет меня в необходимость грешить. Если бы в самом деле ты грешил по принуждению и против воли, для тебя было бы еще помилование. Если же ты падаешь от нерадения, тогда не может быть к тебе никакого снисхождения. Впрочем, рассмотрим это самое, то есть что бывает причиною грехов, нужда ли и неволя, или леность и совершенная беспечность?

Сказано, например: не убий. Какая необходимость, какое насилие делать это? Напротив, чтобы убить, нужно употребить над собою насилие. Кто, в самом деле, из нас, без насилий над собой, решится вонзить меч в гортань ближнего и обагрить кровью свою руку? Никто. Видишь? Напротив, чтобы совершить этот грех, нужно много принуждения и насилия над собою.

Бог вложил в нашу природу силу, побуждающую любить других. «Всякое животное, – сказано, – любит подобное себе, и всякий человек – ближнего своего» (Сир. 13:19). Смотри, для добродетели от природы имеем семена; пороки же противны природе; так что если они более господствуют над нами, то это самое служит признаком нашей беспечности.

А что блуд? К нему влечет какая необходимость? «Конечно, – скажут, – тиранство похоти». Как так, скажите мне? Разве нельзя иметь жену, и этим уничтожить это тиранство? «Но какая-то любовь, – скажет мне кто-нибудь, – обуяла меня к жене ближнего». Это еще не есть необходимость: потому что любовь не есть дело необходимости. Никто не любит по необходимости, а по своему произволению и доброй воле. Иметь совокупление – это, может быть, и необходимость; но любить ту или другую – это уже не есть дело необходимости. И прелюбодеяние не есть следствие стремления к совокуплению, а следствие тщеславия, чувственного раздражения и чрезмерного сладострастия. Что, скажи мне, сообразнее с разумом: иметь ли свою жену – общницу для рождения детей, или искать какой-нибудь неизвестной? Разве не знаете вы, что самые совокупления производят содружество? Итак, блуд не есть дело природы. Я не обвиняю вожделения, но вожделение дано нам для брака и для деторождения, а не для распутства и растления.

И законы гражданские, как известно, снисходят к преступлениям невольным. Но греха собственно нет ни одного, который бы проистекал из необходимости, но все они зависят от злоупотребления воли. Бог не так создал природу, чтобы необходимо было грешить; если бы это было так, тогда не было бы и наказания. А о том, что действительно делается по необходимости и принуждению, мы не заводим и речи, и Бог не взыщет за это, потому что Он человеколюбив и благ.

Что, воровство не есть ли дело необходимое? «Да, – скажут, – к нему принуждает бедность». Нет, бедность заставляет трудиться, а не красть; таким образом она производит противное. Воровство происходит от лености; бедность, по обыкновенному порядок у, должна производить не леность, а трудолюбие; посему воровство есть следствие нерадения. Заметь это! Притом, скажи мне, что труднее, что неприятнее – проводить ли ночи без сна, проламывать стены, бродить во тьме, постоянно тревожиться и готовиться к убийству, дрожать и умирать со страху или ежедневно посвящать себя труду и вместе с удовольствием наслаждаться безопасностью? Конечно, последнее легче! И поскольку оно легче, то большая часть людей и решается лучше на него, чем на первое. Видишь ли, что добродетель сообразна с природою, а порок противен ей, как болезнь здоровью?

Еще: какая, например, необходимость заставляет лгать и божиться? Никакой нет необходимости, никакой неволи; но мы это делаем по доброй воле. «Нам не верят, – скажете вы, – не доверяют настолько, насколько бы мы хотели». Но должно стараться приобретать доверие более своим поведением, чем клятвами. Отчего, скажи мне, одним мы не верим и тогда, когда они клянутся, а других считаем людьми, заслуживающими доверие и без клятвы? Значит, в клятвах нет никакой необходимости. Если бывает, что иной говорит другому: «Я тебе верю, – говорит, – и без клятв, тебе же не верю, несмотря на твои клятвы», – то это значит, что клятвы излишни и более производят недоверие, чем доверие. Кто склонен к клятвам, тот, нельзя сказать, чтобы делал честь своему благородству и характеру. И кто решительно, при всяком случае, употребляет клятву, тот никогда не имеет в ней настоятельной нужды; между тем кто никогда не прибегает к клятве, тот может извлечь из нее пользу. Может быть, клятва нужна для уверения других? Нисколько! Мы видим, что неклянущиеся пользуются большим доверием.

Еще: есть ли какая-нибудь необходимость досаждать другим? «Конечно, – скажешь, – внутренний жар возбуждается, воспламеняется и не дает душе покоя». Нет, не от внутреннего жара происходит, – о человек! – досада, а от малодушия! Если бы досада происходила от сердечной горячности, то все бы досаждали, и непрестанно бы досаждали. Мы имеем горячность в сердце не для того, чтобы досаждать ближним, но чтобы обращать согрешающих, чтобы восставать самим по падении, чтобы не быть ленивыми. Внутренний жар вложен в нас как некоторое жало, чтобы мы выказывали его против дьявола: чтобы с силой отражали его нападения; а не для того, чтобы нам восставать друг против друга. Мы имеем оружие не для того, чтобы воевать с самими собой, а чтобы употреблять оное в войне с неприятелем. Ты гневлив? Будь таков по отношению к своим грехам; бичуй свою душу, свою совесть, будь строгим и грозным судьей и карателем своих собственных грехов. Вот польза гнева; для сего-то Бог и вложил в нас способность гневаться.

Еще: лихоимство бывает вследствие ли необходимости? Нет! Какая нужда, какая сила, скажи, понуждает грабить? «Бедность заставляет, – скажешь ты, – и страх не иметь самого необходимого». Но поэтому-то самому тебе и не должно быть лихоимцем; богатство, приобретенное неправдой, непрочно. Ты делаешь то же самое, как если бы кто-нибудь, быв спрошен: «Для чего это он на песке основывает себе дом?» отвечал: «Чтобы укрыться от холода и дождя». Но для этого-то именно и не следовало бы ставить дом на песке; потому что тогда дождь, бури и ветер скоро могу т разрушить его. Посему, если хочешь разбогатеть, то не лихоимствуй; если хочешь оставить детям богатство, приобрети богатство честное, – если бывает такое богатство!