Знаменательный день

Дмитрий Добровольский

Начинался приятный весенний вечер. За окном были слышны голоса детей и щебет птиц. Уже более двух недель стояла тёплая погода, свежая, яркая зелень благоухала; в воздухе как бы был растворён восторг природы и людей наступающим благодатным временем года.

Однако Ивану Васильевичу хотелось тишины, он встал и плотно закрыл все окна. Комнату наполнила гнетущая тишина − особая, которая бывает только в доме одиноких людей. Иван Васильевич сел в кресло, закрыл глаза. Он не мог больше сопротивляться, не мог найти в себе сил противостоять изнуряющей тоске, сковавшей душу. Безысходность и невозможность изменить жестокую действительность физически надломили некогда сильного пятидесятилетнего мужчину.

Совсем не многого хотел хозяин притихшей квартиры, чтобы считать свою жизнь счастливой: он хотел иметь возможность беспрепятственно поклоняться Господу в собрании святых и благовествовать погибающим в грехе неверия людям. Разве это много?! Но даже это советская власть делать запретила. Собираться им, может быть, ещё бы и позволили, если бы их поместная церковь прошла процедуру регистрации, но и в этом случае благовествовать категорически запрещалось. Поэтому решили не регистрироваться.

Несмотря на запреты, церковь собиралась на собрания уже семь лет, с тех пор как освободили из мест лишения свободы их пресвитера Михаила. Господь чудесным образом всегда защищал Своих детей! Однако сколько сил было потрачено на эту постоянную борьбу!

Сверхъестественно Господь восполнял потраченные силы, и до сегодняшнего дня Иван Васильевич держался. Хотя порой с трудом сдерживал слёзы отчаяния. Это когда год назад жена (после того как он уверовал в Иисуса Христа) предложила жить отдельно, а дочь, вышедшая замуж за неверующего человека, запрещала ему вот уже несколько месяцев видеться с двухлетним внуком. В довершение ко всему полгода назад врач, после обследования, с грустью в глазах сказал: «Я советую вам не тратить силы и время на лечение, медицина бессильна вам помочь. Однако я был свидетелем нескольких случаев чудесного исцеления от подобной болезни! Надежда есть!» Но он всё равно держался − до сегодняшнего дня… День начался вполне хорошо, ничего не предвещало беды. Подгоняемый утренней прохладой, Иван Васильевич добрался до училища, в котором уже третий месяц работал столяром-сантехником. Потеряв свою прежнюю любимую работу из-за болезни, Иван Васильевич с огромным трудом (а ещё говорят, что нет безработицы!) устроился сюда по ходатайству друга детства. Чувствовал Иван Васильевич себя неплохо, казалось, болезнь отступила. Возле мастерской его встретил завхоз и сообщил, что после шестого урока в актовом зале состоится незапланированное собрание трудового коллектива. Кивнув, Иван Васильевич с воодушевлением принялся за работу, которой было немало по случаю первомайской демонстрации. Затем он пообедал в столовой и одним из первых оказался в зале.

В церкви, к счастью, без конфликта удалось решить проблему, связанную с тем, что первомайская демонстрация приходится в этом году на воскресенье: богослужение решили начать чуть позже. Пять лет назад, как рассказывали братья (Иван Васильевич уверовал в восемьдесят четвёртом), когда было такое же совпадение, собрание не перенесли, и несколько сестёр потеряли работу.

Собравшиеся в зале люди были недовольны: столько хлопот перед праздниками, а тут собрание устроили! Представители администрации училища, усаживаясь за столы на сцене, виновато улыбались. Нужно потерпеть – распоряжение провести собрание пришло сверху.

Когда гул в зале утих, организаторы сообщили цель столь необычного собрания. Оказывается, группа «несознательных» граждан подала прошение в исполком о разрешении на строительство православного храма. Собравшимся предложили гневно осудить этот поступок и заявить своё категорическое несогласие на строительство храма в городе.

На трибуну поднялся директор училища Пайкин, коренастый мужчина, невысокого роста. Он с улыбкой обвёл глазами весь зал и негромко сказал:

– Товарищи, чтобы соблюсти все формальности, я обязан поставить вопрос на голосование. Напомню, что подобные собрания уже прошли во всех трудовых коллективах нашего города и везде сознательные граждане высказали решительное «нет» любому проявлению религиозной деятельности!

Многие одобрительно закивали и стали торопить с голосованием, всем хотелось быстрее домой. Однако внутри Ивана Васильевича шла ожесточённая борьба, и он с удивлением обнаружил, что ощутил в сердце радостную смелость!

– Итак, ставлю вопрос на голосование, – продолжал тем временем директор. – Кто против строительства на территории нашего города православного храма? Прошу поднять руки.

Поднялся лес рук, считать которые не было никакой надобности, поэтому после небольшой паузы директор произнёс:

– Кто – за?

Поднялась одна рука − Ивана Васильевича.

– Это что – шутка? – растерянно спросил Пайкин.

– Нет, не шутка, – твёрдо сказал Иван Васильевич. – Если люди хотят собираться и молиться, я считаю, нужно им это разрешить!

Лицо директора побагровело. В зале установилась зловещая тишина.

– Что?! И это говорите вы, человек, которого я из милости взял на работу?

Все заметили, как сжались кулаки директора. Но, быстро совладав с собой, Пайкин, обратившись к залу, сказал как-то враз охрипшим голосом:

– Прошу коллег высказать своё мнение по данному вопиющему факту!

Что тут началось! Как по команде один за другим к трибуне стали выходить люди, которые ещё вчера и даже сегодня утром любезничали с Иваном Васильевичем. Все гневно осуждали его чудовищный поступок.

– Не знаю, может ли теперь Иван Васильевич работать в нашем образовательном учреждении?! – громко кричал один из преподавателей.

– Если в нашем прекрасном городе, где так много молодёжи, построят церковь, то как мы будем воспитывать наших детей?! Это – недопустимо! – поддержала его всеми уважаемая коллега.

Выступали многие. Что удивительно, на трибуну поднимались даже те люди, которые вполне могли бы промолчать. Правда, были и защитники – две хрупкие женщины. Одна из них, мать-одиночка, воспитывающая двух дошкольников, негромко сказала:

– Моя мама, пожилая женщина, тоже хотела бы молиться в храме... Что в этом плохого? Сама я не пойду в храм, а ей хочется. Почему же нужно запрещать строительство?

И хотя защитниц стали оскорблять, они не отступили, тихо сев на свои места.

Закончив собрание, директор подошёл к Ивану Васильевичу.

– На демонстрацию не приходите, я не могу подпускать вас к детям! Третьего мая подойдите часов в десять ко мне в кабинет, будем решать вопрос! – произнёс он с нескрываемым презрением.

Словно оглушённый, на ватных ногах Иван Васильевич с трудом дошёл до своего дома, зашёл в квартиру и в изнеможении упал в кресло. Затем, превозмогая тошноту и слабость, встал и наглухо закрыл все окна, чтобы ничто не мешало ему предаваться тягостным раздумьям. «Господи, – почти беззвучно шептал сухими губами Иван Васильевич, – забери меня к Себе на Небо, я больше не могу!»

Вдруг тишину разорвал резкий звонок в дверь. Приоткрыв дверь, Иван Васильевич увидел взволнованного пресвитера Михаила. Едва переступив порог, тот сообщил:

– Меня к тебе прислал Господь. Я всё знаю про собрание, родственница одной из наших сестёр с восхищением рассказала о твоём мужественном поступке.

Иван Васильевич вяло улыбнулся и произнёс без особого энтузиазма:

– Проходи, Михаил, в комнату. Честно говоря, я сейчас не расположен принимать гостей.

Пресвитер зашёл в комнату, сел на краешек стула и посмотрел на Ивана Васильевича с жалостью, как смотрят на тяжелобольных людей, которые отказываются принимать лечение.

– Я знаю, в каком ты сейчас состоянии, – произнёс Михаил тихо. – Ты молился и просил Господа забрать тебя на Небо?

От неожиданности Иван Васильевич замер:

– Тебе открыл Господь? Что ж, нет смысла скрывать… Я больше не могу. У меня нет сил бороться. Да, в молитве я просил Бога забрать меня отсюда.

– Бог услышал твою молитву, – мрачно сказал пресвитер. – Послезавтра рано утром ты уйдёшь на Небо! С этим откровением я к тебе и пришёл.

Иван Васильевич испугался, вскочил с дивана и стал расхаживать по комнате.

– Так быстро?

– А чего тянуть? – вызывающе спросил Михаил. – Простишься с родственниками и − вперёд!

– Ты на меня сердишься? За что? – от Ивана Васильевича не ускользнула интонация, с которой пресвитер произнёс последнюю фразу.

– Мне невыносимо жаль тебя! Это я, твой пресвитер, виноват в твоей духовной слабости! – с горечью сказал Михаил.

– Ты пришёл меня укорять? – воскликнул Иван Васильевич со слезами на глазах. – Как тебе объяснить, что у меня больше нет ни духовных, ни физических сил бороться с окружающим меня злом?!

Эмоции захлестнули пресвитера, он не смог больше себя сдерживать:

– А ты что, думал, что я благословлю твоё предательство?

– Предательство?!

– Да! Ты знаешь, зачем Господь тебя создал? Ответь мне: в чём твоё предназначение на этой земле?

Иван Васильевич упал на колени, схватился обеими руками за голову и, всхлипывая, запричитал:

– Я ничего не знаю! Я хочу только покоя и тишины! Тоска разрывает мне сердце!

Михаил опустился на колени рядом с ним. Обняв Ивана Васильевича, он заговорил сквозь слёзы:

– Успокойся! Вспомни, о чём мы говорили во время Пасхи: чтобы перейти от смерти в жизнь, нужно умереть для себя. Это можно сделать только на основании любви, которая живёт в тебе! Любовь в твоём сердце – это Сам Иисус Христос! В тебе всепобеждающая сила!

Иван Васильевич не знал, что ответить. Воцарилась тишина − созидающая.

– Я знаю, что ты посвятил свою жизнь Господу! – произнес Михаил. – Что случилось? Почему пошатнулась твоя вера?

Выпрямив спину и расправив плечи, пресвитер заговорил, глядя брату прямо в глаза:

– Что такое вера? Вера – это ожидание! Ожидая встречи с Богом, верующий человек освящает себя, то есть отделяет себя для Бога от этого суетного грешного мира. Верующий знает, что ждёт его в будущем: командировка на землю закончится (ибо мы все пришельцы и странники), и он вернётся домой! В ожидании – прочное основание веры! Оно – основное занятие верующего человека на земле. Твоя проблема в том, что ты перестал ждать. Только на фоне ожидания Господь сверхъестественно даёт уверенность в том, что пока ещё не видимое уже существует.

Тут Михаил быстро поднялся с колен и стал стремительно расхаживать по комнате, чеканя каждую фразу и сильно жестикулируя (чего не позволял себе во время проповеди на собраниях):

– Что тебя так сильно угнетает? Страх умереть с голоду, потеряв работу? Нет! Тебя угнетает страх потерять признание, оказаться за рамками этого общества, страх перед неопределённым будущим, страх перед грядущими испытаниями, неустройством быта и тому подобное!

Иван Васильевич хотел возразить, но Михаил с жаром продолжил, не давая собеседнику вставить и слова:

– Ты хочешь сбежать на Небо, не принеся себя, свою жизнь в жертву! А ведь сначала жертва и смерть, а только потом воскресение! Ты хочешь покоя. Я уверен, что, если бы была возможность уехать за границу, ты бы уехал. Правильно? То есть ты бы отказался принести в жертву себя, свою жизнь ради изменения будущего людей нашей страны. Так? Говорю тебе: если ты решишь принести свою жизнь в жертву Богу, то лучшего места на земле, чем наша страна, тебе не найти!

Господь через апостола Павла открыл нам тайну создания Церкви, которая есть тело Христово. Теперь, вникая в Писания, исследуя и полу чая откровения Святого Духа, каждый верующий может понять цель Бога. Оказывается, мы, как живые камни, устрояем из себя здание, стройно соединяясь и превращаясь в святой Храм! Это происходит через крещение Духом Святым в тело, которое есть Церковь! Помнишь, во времена Соломона камни для храма готовили в каменоломнях и уже обтёсанные привозили на место строительства? Так и мы подготавливаемся Богом для того, чтобы занять своё место в Его теле, в Его доме, строительство которого ведётся только на земле. Господь нас обтёсывает, а ты говоришь, что больше не хочешь совершенствоваться. Более того, мы ещё и строители этого прекрасного дома, мы – домостроители. Это уникальное и ответственное дело, которое Иисус Христос поручил нам исполнить во время нашей земной жизни!

Иван Васильевич смотрел на пресвитера глазами измождённого жаждой путника, увидевшего колодец.

– Тебе нужно заново посвятить себя Господу, всецело и навсегда, − сказал Михаил. − Давай молиться прямо сейчас! Я уверен, мы получим ответ от Господа!

Упав на колени, братья начали горячо молиться. Иван Васильевич отрекался от страха и просил у Господа прощения за малодушие и искренне посвящал себя Ему на служение.

Пресвитер ушёл. Иван Васильевич сел за Библию. В половине десятого зазвонил телефон.

– Добрый вечер! Ты смотрел программу «Время»? – бодро звучал в трубке голос Михаила.

– Нет, ты же знаешь, я не смотрю телевизор.

– Произошло важное событие в жизни страны. Сегодня Горбачёв встречался с патриархом Пименом. Ты понимаешь?! Это значит, что с сегодняшнего дня кончились гонения на Церковь! Вот он – ответ Господа на нашу молитву! Я уверен, что теперь тебя не уволят с работы, всё будет хорошо!

– Спасибо за новость, брат! – едва смог произнести Иван Васильевич и положил трубку, прошептав: − Господи, прости меня! Я благодарю Тебя и славлю!

Вдруг снова раздался телефонный звонок.

– Иван Васильевич? Добрый вечер! Это Пайкин.

– Добрый вечер!

– Я прошу у вас прощения. Погорячился сегодня на собрании... Мы ждём вас на первомайской демонстрации. До свидания!

Так завершился один из знаменательных дней для всех верующих огромной страны – 29 апреля 1988 года.