Припадая к Богу

Эйден Уильсон Тозер

В христианском богословии есть доктрина о предшествующей благодати. Это означает, что Бог первым нашёл человека ещё до того, как человек попытался искать Его. Прежде чем греховный человек сможет составить себе верное представление о Боге, должна быть проведена огромная просветительская работа. Дело просвещения бывает и несовершенным, и только свет истины может стать причиной поисков, молитв и устремлений к Богу.

Мы ищем Бога потому, и только потому, что Он прежде вложил в нашу душу это желание. «Никто не может прийти ко Мне, – говорит Господь, – если не привлечёт его Отец, пославший Меня» (Ин. 6:44). Именно потому, что Бог первым привлекает нас, мы не можем ставить себе в заслугу наше обращение к Нему. Побуждение искать Бога исходит от Него, и только уступив этой силе, наша душа прилепляется к Господу. Когда мы начинаем искать Бога, мы уже в Его руке: «Десница Твоя поддерживает меня». Нет противоречия между тем, что Бог «поддерживает», и тем, что человек «прилепляется». Всё – от Бога, ибо, как учит фон Хюгель: «Бог всегда предшествует». Но в том случае, когда Божье действие порождает в человеческом сердце ответное чувство, человек должен искать Бога. Для того чтобы тайный призыв Божий привёл в конечном счёте к познанию Божественного, с нашей стороны должно последовать ответное позитивное действие. Псалом говорит об этом на языке чувств: «Как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже! Жаждет душа моя к Богу крепкому, живому: когда приду и явлюсь пред лицо Божие!» (Пс. 41:2–3). Этот возглас псалмопевца о сокровенном поймёт всякое жаждущее Бога сердце.

Доктрина об оправдании верой – одна из библейских истин и в то же время благословенное средство, исцеляющее от бесплодного формализма и тщетных попыток достичь спасения собственными силами. И всё же сегодня эта доктрина оказалась в «дурной компании», и многие толкуют её так, что фактически она становится препятствием на пути к познанию Бога. Сверхъестественное действие духовного возрождения превратилось ныне в механическое и бездуховное. Вера теперь даётся безо всяких нравственных потрясений и трудностей. Теперь Христа «получают», при этом в сердце «получателя» не пробуждается никакой особенной любви к Нему. Человек «спасён», однако назвать его алчущим и жаждущим Бога нельзя. В сущности, его научили быть довольным и довольствоваться малым.

Современный учёный утратил Бога среди чудес сотворённого Им мира, и мы, христиане, стоим перед лицом несомненной опасности: такой же утраты среди чудес Его Слова. Мы почти забыли о том, что Бог есть Личность, и ничто не мешает нам, прилагая определённые усилия, обретать Бога так же, как мы познаём другую личность. Способность личности познавать другого человека есть прирождённое её качество, однако немыслимо полное познание одним субъектом другого в результате одностороннего контакта. Различные качества друг друга мы познаём только тогда, когда налажены длительные и сердечные взаимоотношения. Любые общественные связи, любые отношения между людьми суть ответные чувства, отклики одной личности на призыв другой – это совокупность реакций от случайных столкновений человека с человеком до самого близкого соприкосновения, на какое способна человеческая душа. Религия, если она подлинная, как раз и представляет собой эту реакцию, ответное чувство, отклик существа сотворённого на Существо Творца, то есть Бога. «Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа» (Ин. 17:3).

Бог есть Личность, и в сокровенной глубине Своего могущественного существа Он мыслит, проявляет волю, получает удовольствие, любит, желает и, наконец, страдает подобно любой другой личности. Открываясь человеку, Бог являет ту же структуру личности, которая хорошо знакома нам по себе. Он общается с нами посредством нашего разума, воли и чувств. Когда между Богом и искупленной душой возникает сердечный и умственный диалог на основе постоянного и беспрепятственного общения, тогда-то и начинает пульсировать сердце новозаветной религии.

О таком общении Бога со спасённой душой мы узнаём через осознанные личные переживания. Эти переживания являются личными, поскольку возникают не в обществе верующих, а открываются каждому конкретному человеку, чтобы затем уже открыться всей семье через отдельных её членов. Они являются осознанными, поскольку не остаются за порогом сознания, совершая там работу, неведомую для души (как, например, некоторые думают о работе, производимой крещением в младенчестве), но проникают в зону ясного сознания, где познаются человеком так же, как познаются им иные факты его жизненного опыта. Мы с вами в масштабе меньшем (если не брать в расчёт наши грехи) суть то, что Бог есть в масштабе большем. Сотворённые по образу Его, мы обладаем способностью к богопознанию, но из-за грехов своих не имеем силы на это. С того момента, как Дух побуждает нас к духовному возрождению, мы всем своим существом начинаем ощущать и понимать своё родство с Богом и подобие Ему, и сердце готово выскочить из грудной клетки от радости узнавания. Именно это и есть рождение свыше, без него нельзя увидеть Царство Божие. Однако это только начало, ибо отныне начинается славный поиск, блаженное узнавание душой неизмеримых богатств Божества. Отсюда мы начинаем, но где бы ни остановились на этом пути, мы встретим не следы человека, а только величественные, внушающие благоговение и тайны Божества, которым нет границ и нет конца. «Безбрежный океан, кто даст Тебе имя? Вокруг Тебя Твоя собственная вечность, О великий Бог!» Складывается парадоксальная ситуация: найдя Бога, мы продолжаем Его искать. Однако таков парадокс любви. И хотя он, несомненно, не берётся в расчёт религиозными формалистами, довольными своим религиозным состоянием, но зато оправдывается блаженной жизнью сынов пламенного сердца. Бернард Клервоский выразил этот божественный парадокс в музыкальном четверостишии, которое находит немедленное признание во всяком сердце, почитающем Бога:

«Мы вкушаем Тебя, о живительный Хлеб,
И страстно желаем продлить этот пир:
Мы пьём из Тебя, о великий Источник,
И души наши жаждут наполняться Тобой».

Вспомните о святых ушедших времён − и вы почувствуете, как жарко дохнёт на вас их пылкое стремление к Богу. Они скорбели о Нём, молились Ему, искали Его денно и нощно, а когда им удавалось найти Его, радость была тем слаще, чем дольше были поиски. Для Моисея, знавшего Бога, это стало лишь основанием, чтобы ещё больше воспламениться желанием познавать Его. «Итак, если я приобрёл благоволение в очах Твоих, то молю: открой мне путь Твой, дабы я познал Тебя, чтобы приобрести благоволение в очах Твоих» (Исх. 33:13). И отсюда он возвысился до дерзости просить у Него: «Покажи мне славу Твою» (ст. 18). Бог радовался такому проявлению святой ревности и на следующий день призвал Моисея на гору Синай и там явил Моисею Свою славу. Жизнь Давида представляется бурлящим потоком духовной жажды, в псалмах его слышны и призывный вопль удручённого старателя, и радостный возглас искателя, нашедшего наконец желаемое. Павел признавал, что движущая сила его существования − неодолимое стремление ко Христу. Девиз «Дабы я познал Тебя» отражал цель его сердечных устремлений, и ради этой цели он пожертвовал всем. «Да и всё почитаю тщетой ради превосходства познания Христа Иисуса, Господа моего: для Него я от всего отказался и всё почитаю за сор, чтобы приобрести Христа» (Флп. 3:8).

Церковные песнопения мы любим за звучащую в них страстную жажду встречи с Богом. И хотя псалмопевец ищет Бога, он в то же время уверен, что уже нашёл Его. «Я вижу след Его и следую за Ним», – пели наши отцы лет тридцать назад, но ныне этого гимна больше не слышно. Как ни печально и как ни прискорбно, но в наш мрачный век мы отдали поиски Бога на откуп своим учителям. Ныне всё завершается актом принятия Христа, и после него от нас не ждут страстного желания иных откровений Божьих. Мы пойманы в силки фиктивной логики, которая назойливо утверждает, что если мы однажды нашли Бога, то далее искать Его уже не надо. Это логическое ухищрение выдают за последнее слово ортодоксии и считают, что ни один почитающий Библию христианин не должен мыслить иначе. Таким образом, всё многообразие свидетельств, открывающихся в молитвах, в поисках Бога, в возносящихся к Нему гимнах, решительно отвергается. Живое вероисповедание сердец, которых касается Господь, свидетельство всего сонма благоухающих святых отвергается в угоду ограниченному, самодовольному толкованию Священного Писания, несомненно диссонирующему с толкованиями Августина, Разерфорда и Брейнерда.

Однако в этом ужасном холоде, к счастью, ещё теплится жизнь и есть несогласные с подобной формальной логикой. Именно они-то, надеюсь, и примут мой призыв отыскать уединённое место и в слезах обратиться: «Боже, покажи мне славу Твою». Они желают вкусить, прикоснуться сердцем, увидеть духовными очами чудо, каким является Бог. Я совершенно сознательно хочу призвать к этой великой тоске по Богу. Отсутствие такой тоски привело нас к современному, столь безрадостному положению. Нельзя не видеть в мёртвых плодах современной религиозной жизни последствия утраты этого святого желания. Самодовольство смертельно опасно для всех форм духовного роста. Народу Божьему надлежит горячо стремиться к Богу, иначе Христос не явит Себя Своему народу. Христос хочет и ждёт, чтобы Его возжаждали. Жаль, что многие из нас заставляют Его ждать долго, зачастую слишком долго и даже напрасно.

Любая эпоха имеет свои характерные особенности, отличительные черты. Мы живём в эпоху религиозной софистики. Настоящая простота во Христе встречается теперь исключительно редко. Её вытеснили программы, методы, лиги, союзы, общества и бешеная, требующая крайнего напряжения нервов деятельность, и всё это крадёт у нас время и занимает наше внимание, но в принципе неспособно удовлетворить сокровенные желания сердца. Отсутствие глубоких переживаний, неискренность в молитвах и рабское, подобострастное угождение требованиям мира сего, свойственное нашей религиозной жизни, – всё говорит о том, что наше знание Бога несовершенно и мир Божий на самом деле вряд ли нам знаком.

Если есть желание найти Бога в гуще этой нелепой религиозной мишуры, то надо решиться искать Его и стать на путь простоты. Ныне, как и всегда, Бог открывается «младенцам», таясь от мудрых и разумных. К Богу надо идти в простоте сердца. Расчищайте дорогу к Нему, убирая всякие преграды и оставляя лишь самое существенное (и здесь обнаружится, что, к счастью, этого не так уж много). Надо перестать пускать пыль в глаза, производить впечатление, поскольку приближаться к Богу необходимо с детской прямотой. Если это получится, то, несомненно, Бог не заставит Себя ждать.

Религиозная софистика разоблачила себя, и теперь мы едва ли нуждаемся в чёмнибудь, кроме живого Бога. Пагубная установка разыскивать «Бога плюс ещё коечто» препятствует встрече с Ним в полноте Его откровения. Но в этих розысках «плюс ещё» как раз и кроется причина нашего несчастья. Если же отказаться от этого «плюс ещё», то мы вскоре отыщем Бога, а в Нём найдём то, о чём так тоскует сердце. Не нужно бояться, что в поисках Бога мы сузим своё бытие или заключим в некие рамки желания сердца, пульсирующего жизнью. Наоборот, у нас достаточно оснований стремиться сделать Бога центром всех своих упований, пожертвовать ради Одного многим. Автор классического английского труда под названием «Покров Неведомого» («Cloud of Unknowing») наставляет нас: «Вознеси сердце твоё к Богу, смиренно прося любви, и помысли о Нём Самом, а не о делах Его. При этом откажись и мечтать о чём бы то ни было, кроме как о Самом Боге. Дабы ничто не имело воздействия ни на ум твой, ни на волю, кроме Самого Бога. Лишь сей труд души твоей всего более угоден твоему Богу». И далее он советует, чтобы мы в молитвах продолжали «сдирать» с себя всё лишнее, в том числе собственную теологию, «ибо достаточно одной решимости устремиться к Богу без всякой иной причины, кроме Самого Бога». Все рассуждения автора покоятся на крепком основании новозаветной истины, поскольку он поясняет, что под словом «Сам» подразумевает «Бога, создавшего тебя и искупившего тебя и по милости Своей призвавшего тебя и вознесшего до Своей высоты». Он также выступает за простоту: «Если бы понадобилось всю религию „свернуть“ и свести к одному слову, дабы сделать сие наилучшим образом, обратись к простому, односложному слову, ибо таковое приятнее, чем двусложное, поскольку чем короче оно, тем лучше согласуется с работой Духа.

Таким словом является слово Бог, а также слово Любовь». Когда Господь Бог делил обетованную землю между коленами Израиля, Левий не получил удела в их земле, не было ему части между ними. Но сказал ему Бог просто: «Я часть твоя и удел твой» (Чис. 18:20), и этими словами сделал его богаче всех его братьев, богаче всех царей и раджей, когда-либо живших на этой земле. И это духовный закон, действительный для всякого служителя Бога.

Если Бог для человека – его сокровище, то у такого человека есть всё. Такой человек или отказывается от земных сокровищ, или, когда Бог даёт ему таковые, находит в них столь ничтожное удовольствие, что они не доставляют ему радости. Увидев, что его сокровища исчезают одно за другим, он не поколеблется от горечи утраты, поскольку с ним – Источник всего, в Одном он находит все богатства, удовольствия и наслаждения. И сколько бы ни утратил, он не теряет ровным счётом ничего, ибо ныне всё сокровище его в Одном, и он владеет им совершенно, законно и во веки веков. Господи, я вкусил от Твоей благости, и это столь же насытило меня, сколь и вселило ещё большую жажду по Тебе. И ныне с болью осознаю, как нуждаюсь в Твоей непрестанной милости. Я стыжусь немощи своих желаний. Господи, Боже Триединый, я желаю познать Тебя, я жажду исполниться стремлением к Тебе. Яви мне славу Твою, молю Тебя, дабы мне воистину познать Тебя. Окажи милость Твою и соверши во мне снова труд любви Твоей. Скажи душе моей: «Восстань, моя возлюбленная, прекрасная моя, приди ко Мне». Затем дай мне по благодати Твоей восстать и последовать за Тобою из сей туманной низменности, где скитаюсь я до сих пор. Во имя Христа Иисуса. Аминь.