Подлинность текста Евангелия

В. Ф. Марцинковский

Едва ли кто-нибудь сомневается в жизненной важности вопроса о достоверности Евангелия. Ведь речь идет не о подлинности обыкновенного литературного памятника, но об истинности Евангелия, т. е. Благой Вести, радости и надежды, в которых лежат духовные истоки нашей культуры.

Правда ли, что Бог есть любовь, что пришел в мир Спаситель, чтобы преобразить эту землю, «пропитанную кровью и слезами от коры до центра», в новую землю и новое небо? Что такое жизнь? «Дьяволов водевиль», бессмыслица, пляска смерти или победное шествие, песнь восхождения, хотя и через Голгофу, к воскресению?

Правда ли, что Христос воскрес и жизнь торжествует над смертью?

Достоверна ли сама жизнь? Потому что без воскресения есть только постоянно повторяющийся мираж, призрак жизни.

Едкий дым иной, черной, вести о том, что нет Бога и что человек покинут, предоставлен самому себе, стелется по земле, как никогда, и горе тому, кто идет в эту темную ночь через завесу удушливых духовных ядов без противогаза на своем челе, без щита веры – ясной, обоснованной, убежденной.

Основой достоверности Евангелия является подлинность его текстов. В этой связи существенным представляется древность его текстов, которая доказывается тем, что эти тексты были известны еще писателям первых веков по Р. Х. Они цитируются в посланиях непосредственных учеников апостолов. Например, Варнавой (70–100 гг.), Игнатием Богомольцем (60–107 гг.), Поликарпом Смирнским – учеником Иоанна (69–156 гг.).

Много отрывков из евангельских текстов встречается у защитников христианства перед лицом языческого и иудейского мира: у Иустина-философа – 127 текстов, у Иринея Лионского – 120 текстов, еще больше у Климента Александрийского – 380, у Тертуллиана – около 3000, у Оригена – около 6000 и т. д.

В середине II века авторитет евангельского текста был настолько велик, что на него ссылаются даже еретики в оправдание своих взглядов (Валисид, Карпократ, Валентин, его ученик Птоломей в «Послании к Флоре», Маркион).

Этим же текстом пользуются и противники христианства из язычников. Так, Цельс по поводу чудес Евангелия (например, рождения Христа) говорит: «И это все мы заимствовали из ваших собственных Писаний; мы не употребляем других сведений, потому что падаете на собственный меч» (Ориген, 2:74). Иустин (в первой половине II века) пишет, что Евангелия читали в церкви вместо Ветхого Завета – как замену живого слова апостолов и как Священное Писание. Во II веке имеются уже своды четырех Евангелий (Тициан, Феофил Антиохский); в середине II века есть уже переводы Евангелия (сирийский, так называемый пешито, и латинский).

Апокрифические, т. е. легендарные, Евангелия приурочиваются наукой к середине II века – между тем они зависят от Евангелий как своего первоисточника.

К середине II века уже существовал твердо принятый канон. Было и до сих пор существует много других книг, которые необоснованно также называют Евангелиями. И если мы сравним все эти так называемые апокрифические Евангелия с принятыми в канон, то увидим, что принцип канонизации был не случайным, а строго обоснованным.

От прочих книг четыре канонических Евангелия резко отличаются ясностью, простотою, законченностью повествования. Остальные дают отрывочные сведения, изложенные довольно туманно (гностические Евангелия), представляя собою смесь легенд и фактов. Образ Иисуса освещают противоречиво и не заключают в себе ценного исторического материала.

К наиболее известным апокрифам относятся Евангелия Иакова, Никодима, Фомы (Детство Иисуса), Евангелие от евреев. В Евангелии от Фомы рассказывается, как маленький Иисус, играя, лепил из глины птичек и, бросая их в воздух, говорил: «Лети!» И птички летели. Как это сказочное чудо отличается от чудес канонических Евангелий!

Евангелия оказались на престоле человеческого сознания в силу своего объективного преимущества.

Канонические Евангелия оказались на престоле человеческого сознания в силу своего объективного преимущества, ясно понятого людьми. Этот выбор сделал бы и теперь всякий из нас путем сравнения. Такое сравнение и было тщательно произведено Церковью первых веков. Интересно, что самое устройство первоначальной Церкви гарантировало основательность канонизации. Она представляла собою децентрализованную группу свободных общин, объединенных одним Духом. И несмотря на это, в разных местах, притом очень далеко отстоящих друг от друга (Антиохия, Рим, Лион), свободно, автономно признали издревле одни и те же Евангелия. Канонизация проводилась осторожно и бережно. Осторожность видна и из продолжительности полного процесса канонизации Нового Завета. Окончательно она подтверждена лишь в 364 году на Лаодикийском соборе.

Начало же признания канона прослеживается уже в конце I века. Так, в послании Варнавы приводится текст из Евангелия от Матфея („много званых, но мало избранных») с прибавлением слов: «как написано» (sicut scriptum est), что, бесспорно, является формулой канонического признания.

Некоторые сомневались в подлинности этой прибавки, ссылаясь на отсутствие греческого оригинала послания Варнавы. Однако в середине XIX века была найдена знаменитая Синайская рукопись на греческом языке. И в ней, в послании Варнавы, стоят эти же слова на греческом языке.

А вот что читаем о времени написания и об авторах Евангелий у писателей древности.

Папий Иерапольский ( умер в 165 г.), ученик апостола Иоанна: «Марк, истолкователь Петра, с точностью записал, сколько запомнил, все, чему учил и что творил Христос, хотя и не по порядку, потому что сам не слышал Господа и не сопутствовал Ему, но был, как сказано, с Петром. Но Петр излагал учение с целью удовлетворить нужды слушателей, а не с тем, чтобы беседы Господни передать по порядку. Посему Марк нисколько не погрешил, описывая некоторые события так, как запомнил их: он заботился лишь о том, как бы не пропустить чего-либо из слышанного или не переиначить».

«Матфей записывал беседы Господа на еврейском языке, а толковали их – кто как мог».

Климент Александрийский (ок. 200 г., глава Александрийской школы): «Из Евангелий прежде написаны те, которые содержат в себе родословие Иисуса Христа.

Евангелие же от Марка получило свое бытие так. Когда Петр в Риме всенародно проповедовал Слово Божие и возвещал Евангелие по вдохновению Духа Святого, тогда многие из бывших там просили Марка, давнего его спутника, помнившего все сказанное им, написать, что он проповедовал. Марк написал Евангелие и передал его нуждающимся. Узнав об этом, Петр явно и не противился сему делу, и не склонял к нему.

А последний из евангелистов – Иоанн, заметив, что в Евангелиях возвещено только о телесном, по убеждению ближних и по внушению Святого Духа написал Евангелие духовное».

Ириней, епископ Лионский (конец II в.): «Об устроении нашего спасения мы узнали не через кого другого, а через тех, через которых дошло к нам Евангелие, которое они тогда проповедовали (устно), потом же по воле Божьей передали нам в Писаниях... Так, Матфей написал у евреев на их собственном языке Евангелие, в то время как Петр и Павел в Риме благовествовали и основали церковь. После их отшествия Марк, ученик и переводчик Петра, передал нам письменно то, что было проповедано Петром.

И Лука, спутник Павла, изложил в книге проповеданное им Евангелие. Потом Иоанн, ученик Господа, возлежавший на Его груди, также написал Евангелие во время пребывания своего в Ефесе Асийском». Слова Иринея, начиная с «Так, Матфей...», можно найти и у Евсевия (5:8) на греческом языке.

Во всей литературе древности мало примеров такой подлинности, какой обладают тексты четырех Евангелий.

Таким образом, вышеназванные писатели II века подтверждают авторство всех четырех евангелистов. Причем ясно, что Марк и Матфей написали Евангелия при жизни апостолов Петра и Павла, т. е. до 64 года. Лука изложил Евангелие до написания им книги Деяния Апостолов, уже готовой до смерти апостола Павла. Поэтому о смерти апостола в книге еще не повествуется.

Сказанному соответствуют и надписи, которые встречаются в древних рукописях, например, Синайской (350 г.).

Тем не менее, при всей объективности евангельского рассказа, в тексте все-таки видны следы авторства.

Так, Матфей, перечисляя апостолов по два, из авторской скромности помещает себя в соответственной «двоице» на втором месте (Фома и Матфей), в то время как у Марка (3:18) он в том же сочетании занимает первое место.

Евангелие от Марка обращено к язычникам, и потому в нем встречаются пояснения, излишние для иудеев (7:3). В этом Евангелии обстоятельно рассказывается об отречении Петра и в то же время умалчивается о похвале, которой удостоил его Христос за его исповедание тайны Боговоплощения (См. Мк. 8:29 и Мф. 16:16–19).

Лука, спутник апостола Павла, также говорит к язычникам. Отсюда связь его рассказа со всемирной историей и обращение благовествования не только к иудеям, но к грешнику вообще.

Наконец, тайны Божьей любви, искупления и Боговоплощения раскрываются в изложении наиболее близкого к Учителю, возлежавшего во время Тайной вечери на груди Его апостола Иоанна.

Во всей литературе древности мало примеров такой подлинности, какой обладают тексты четырех Евангелий, если, конечно, исследовать их искренне. Достаточно отметить, что наука располагает древнейшей рукописью Нового Завета, прекрасно сохранившейся и относящейся к 350 году по Р. Х., что признают и отрицательно настроенные критики. Между тем древнейшим манускриптом трагедий Эсхила, жившего в V веке до Р.Х., является рукопись XI века по Р.Х., но никто не оспаривает его авторства.

Таким образом, общее состояние научных данных относительно текстов Евангелий, рассматриваемых добросовестно и во всей совокупности, способно рассеять всякие сомнения по вопросу их подлинности.

В. Ф. Марцинковский, г. Хайфа, 1931 г.