Классики и Библия

Марк Маркман

Как в России поэт больше, чем просто поэт, так и великая русская литература (дореволюционная) в России всегда была больше, чем просто беллетристика. Классическая литература в России была стержнем, остовом культуры. В ней постоянно ставились и решались актуальные вопросы жизни и смерти, роли и предназначения человека, его связи с Богом-Творцом. Иногда классики ставили вопросы, ответы на которые можно было получить, лишь вникая глубоко в суть замысла автора. Так, при внимательном чтении, обращая внимание не только на широко известную по многочисленным экранизациям фабулу популярного во всем мире романа Л. Н. Толстого «Анна Каренина», возникает вопрос: что хотел сказать автор эпиграфом, выражающим, как известно, суть всего произведения. Как объяснить страшные слова Бога: «Мне отмщение, и Аз воздам» (в позднейших переводах «У Меня отмщение и воздаяние». Втор. 32:35; и «Мне отмщение, Я воздам». Рим. 12:19), взятые Л. Н. Толстым из Библии в качестве эпиграфа?

Ответ на поставленный вопрос находим в самом произведении: нарушение вечных и непреложных законов, «в громах и молниях», возвещенных Моисею с высот Синая, открывает путь в бездну небытия. «Чти Бога, Творца твоего», «не убивай», «не кради», «не лги», «не желай ничего чужого», «не прелюбодействуй» – вот суть, вот заповеди, на которых воздвигнут мир и при попрании которых он с неизбежностью рушится, как дом, лишенный надежного основания.

Мы можем как угодно менять и смягчать наши человеческие законы, но абсолютную нравственность никто ни отменить, ни смягчить не в состоянии.

Не об этом ли говорят и слова, написанные другим выдающимся классиком русской литературы И. А. Буниным после созерцания вершин Синая и являющиеся ответом «окаянным дням» русской смуты: «Да, уже целые тысячелетия, из века в век, из часа в час, из сердца в сердце передается всех и вся равняющий завет: чти скрижали Синая!

Сколько раз человечество восставало на них, дерзко требовало пересмотра, отмены их велений, воздвигало кровавые схватки из-за торжества новых заповедей, в кощунственном буйстве плясало вокруг золотых и железных тельцов! И сколько раз со стыдом и отчаянием убеждалось в полном бессилии своих попыток заменить своей новой правдой ту, старую, как мир, и до дикости простую правду, которая некогда в громах и молниях возвещена была в этой дикой и вечной пустыне со скалистых синайских высот»?!