Встреча в Вифлееме

Д. Л. Шеллер

Был рождественский вечер в Вифлееме. Я зашел в зал, где была собрана моя община, состоящая из арабов. Мужчины в цветных тюрбанах, женщины с длинными покрывалами. Среди них я заметил только одного незнакомого мне европейца. Он спросил меня по-английски, может ли он участвовать в богослужении. «Конечно! Но вы ничего не поймете из моей проповеди на арабском!» Он улыбнулся и сказал: «Даже если бы вы говорили по-китайски или по-малайски, сегодня, в рождественский вечер, и в этом городе, где родился Спаситель, я понял бы вас». Так он стоял там, среди тесно сомкнутых восточных нарядов и уборов, до самого конца внимательно прислушиваясь к моим словам.

После богослужения я попросил его быть моим гостем. К моему изумлению, он представился как назначенный в Уганду миссионер-епископ Ханнингтон. Я и теперь еще вижу его перед собою: стройный стан, высокий лоб, выразительное лицо, скромность в одежде и манерах. В юности своей - богатый наследник, бесшабашный студент Оксфорда, непревзойденный во всякого рода забавных проделках, много путешествовавший, - его ожидала блестящая светская карьера. Но им овладел Сильный, родившийся в Вифлееме. Молодой человек отказался от блестящей карьеры и стал миссионером.

После ужина я его повел на плоскую крышу моего дома. У наших ног лежал Вифлеем. Кое-где среди темного города мерцали красные огоньки. Но на востоке, из Рождественского храма, поднималась яркая полоса света, а над ним, наподобие бенгальского огня, сверкала звезда, напоминавшая звезду Рождества. Еще дальше можно было различить Иудейскую пустыню, а далеко-далеко за нею - Моавитские горы. Глубокая тишина царила повсюду. Тихая ночь, дивная ночь!

«Ах, - сказал Ханнингтон, - вы не знаете, как я благодарен, что мог здесь, в Вифлееме, участвовать в богослужении, средоточием которого было Слово Божие, этот истинный рождественский свет.

Он рассказал мне, что некоторое время уже работал миссионером в Уганде. Он имел там трогательные переживания, но сильно заболел, и его на носилках долго несли до восточного побережья Африки. Но когда он в Англии выздоровел, то снова услышал призыв отправиться в Уганду в качестве епископа. Он попрощался с женой и ребенком и уехал. Он задержался в пути только потому, что желал провести Рождество в городе, где родился Христос. Глубоко тронутый, я пожал руку этому благородному мужу веры, и он отправился из моего дома прямо в самую глушь черного материка.

Мог ли я тогда знать, что это будет для него последнее Рождество на Земле? В следующем же году он, еще не имея 38 лет от роду, умер мученической смертью по приказу короля Муанга. Перед самой смертью он еще раз выпрямился во весь рост и воскликнул: «Я умираю за Уганду, скажите это королю!» Затем он встал на колени и под копьями язычников испустил свой дух.

Началось страшное гонение на христиан. Чернокожие умирали, как герои, беря пример со своего епископа. Ни одного слова ропота, ни одного проклятия врагам. Палач докладывал королю: «В Уганде никогда еще люди не умирали так мужественно и спокойно, как эти христиане. Даже в пламени они поют и молятся Богу».

Двадцать лет спустя королем страны стал сын Муанги. Это бесстрашие перед мученической смертью христиан сделало его учеником Иисуса. Он принял крещение. Кто же его крестил? Не кто иной, как сын епископа Ханнингтона…