Смерть прошла мимо...

В судьбе приговоренного к смертной казни нашего брата в Господе Рашида, которого помиловал Господь, обозначился новый поворот...

Пробираясь по бездорожью среди заснеженной тайги, я вдруг понял, почему коммунисты именно сюда сгоняли бесчисленное множество неугодных им людей. Отсюда не сбежишь! А если и сбежишь, тайга тебя похоронит – не выживешь. Пихты, кедры, лиственницы мелькали за окнами нашей машины.

У нас в машине тепло и уютно. Из магнитофона доносится песня Сергея Бриксы: «Есть небо и земля, есть Ты, мой Бог, и я…» Нас пятеро в машине, пасторы из разных городов. Мы едем на встречу с братом Рашидом в тюрьму.

Поселок Ивдель лежит на севере Свердловской области. Советская история оставила неизгладимый отпечаток на этом небольшом поселке. Все люди, живущие здесь, имеют какое-то отношение к тюрьмам, которых вокруг поселка – великое множество. Здесь бывшие заключенные живут рядом с бывшими охранниками и семьями военных.

Даже пастор небольшой баптистской общины – бывший заключенный. Он долго нам рассказывает о том, как чудом остался жив после травм на лесоповале, как в тюрьме, слушая христианскую передачу по радио, обратился к Богу.

В управлении тюрем отказывают устроить встречу с Рашидом группе, а пропускают только двоих – меня и пастора Третьякова Павла из Димитровграда. Братья остаются в машине и молятся о нас. Начальник тюрьмы удивляется: «Надо же! За две тысячи километров вы все приехали, чтобы посетить одного зэка? Вот если бы и о нас так начальство заботилось!»

Как только за нами закрылись железные двери, мы сразу же увидели Рашида. Наконец-то долгожданная встреча! Сколько радости! Сколько лет я не видел моего брата! Мы вместе совершаем вечерю Господню, молимся и благодарим Бога за встречу.

У нас к Рашиду много вопросов. Прошел слух, что его увозили в Казань для приведения приговора в исполнение. Как он остался жив? Об этом он нам и рассказывает в своем свидетельстве.

Сергей Гуц

Я хочу приветствовать вас, друзья. Будьте едины, да хранит вас Господь. Будьте благословенны, и радостны, и счастливы в Господе, Иисус любит нас. Я молюсь за вас. И благодарю за ваши воздыхания, ваши молитвы. Крепитесь, братцы, будьте тверды! День близок, Господь нас не оставит. Слава Ему вовеки!

После нашей предыдущей благословенной встречи я был потрясен до глубины души. В камере слезы радости текли так, что я не мог остановиться. Такая благодать сошла на меня. Не стало страха смерти, и нет вины греха, представляете?! Господь забрал у меня эту вину греха после покаяния. Людям иногда объясняешь – не понимают: «Как так? Ты же убийца!» Но Господь снял с меня вину греха и кровью Своею омыл. И вселил в меня радость. Господь исцелил меня, много чудес сотворил. Это ведь не какие-то слова шизофреника, каковым меня считают некоторые по камере. Я постоянно читал Библию. Для меня это было пищей. Я так вчитывался, что во рту всегда была сладость. Ребятам говорю: у меня во рту сладко, так что и сахара не хочется. Прочитаю несколько глав в Библии, и у меня во рту такая сладость, попробуйте сами. Они не верят: нет, этого не может быть. Да, истинно так, это сладостная книга, истинная книга.

Я просыпаюсь очень рано. В основном мне Господь дает четыре-пять часов сна, и мне хватает. Просыпаюсь, кругом тишина – самое благодатное время для молитвы. А днем суета, шум, сквернословие, не дают молиться, отвлекают...

Через некоторое время после нашей встречи (дело было осенью) пришли совсем другие охранники: спецконвой заходит, офицер, старший лейтенант и два в черных беретах. Я сразу понял. «Глазки» начали закрывать, меня никому не показывают… Так обычно открыты «глазки»... Смотрю, движение какое-то пошло в коридоре… Мы же знаем каждое движение – к какой камере подходят, один там контролер или двое, каждый шорох слышен.

Я тоже сижу, думаю. Радость такая перед этим была в молитве. Господь укрепил меня этой радостью, чтобы я не испугался – чудеса творит Господь! У меня постоянно с Ним общение. Это Его труд, Духа Святого. Это не мое. Сам я ничто, даже курить не смог бы бросить. Все Господь Сам сделал. Я только молился, искренне к Нему обращался.

Так вот, пришли эти и говорят: «Так, спокойно. Сейчас мы собираемся, ни с кем не прощаемся и уходим». Я говорю: «Куда, в Москву? В Казань на исполнение?» – «Нет». – «В Москву?» Не отвечают. Нельзя, видимо. Собирайся, и все. Зашли, все собрали, что в камере было, и предупредили: «Не дай Бог, что-то скажешь, мы с тобой вообще в дороге покончим…» Увозят первого человека из Ульяновска на исполнение. Такого не было. Бегом, бегом везде. В вагон за шкирку втаскивают, в одиночку. Спецконвой. На поезде повезли, потом на «воронке», ни с кем никаких общений, ни с кем не разговаривать! Привезли в Казань, там тоже одиночная камера. Там пять карцеров. Меня туда!

Я был спокоен и всю дорогу молился, и время пути от Ульяновска до Казани пролетело быстро. Никакого особого волнения. Мне еще говорят: «За все надо платить!» Я отвечаю: «Я готов, не боюсь. Я принял Христа!» И с офицером у нас был разговор: так и так, в камере я принял Христа, покаялся, уверовал. Господь со мной, я не страшусь смерти. Господь в моем сердце. И если даже расстреляют меня, Он заберет к Себе. Это еще лучше, чем здесь жить! Офицер на меня так смотрит растерянно, стал Библию рассматривать, письма в сумке от братьев во Христе. Начался разговор. Про себя молюсь: «Господи, помоги мне, смягчи его сердце. Сохрани от ожесточения, благослови его, Господи, благослови офицера». И внутри у меня тихо: дух молитвы, сами знаете. Я вслух не могу с Ним общаться, дух мой молится.

Молюсь за этого человека, за пробуждение солдат. Довезли меня. Офицер попрощался, посмотрел и говорит: «Все, когда везем кого-то на исполнение, – бросаются ко мне, кричат в истерике, а ты вот так сидел спокойно... Мы и не думали, что так получится!»

В тюрьме в Казани я усердно молился: «Господи, я готов, прими меня. Сделай так, чтобы и страха не было. Укрепи меня, возьми меня к Себе. Я верю Тебе, Господь. Благослови их, не вмени им, не осуди исполнителей, начальников, тех, кто будет исполнять это дело. Прости их, пожалуйста. Я готов уже идти к Тебе прямо сейчас!»

В течение девяти месяцев это был дух усердной молитвы. Ею встречал конвой: каждый день проверки. Встречаешь спиной и не видишь, как солдат заходит. Там недолго до смерти. Раз – щелчок горячий обожжет... Там смерть не такая страшная. Как уходят – тоже не видишь. Такие требования. Да, я быстро привык к этому, тем более, что я уже пять лет в одиночке просидел. Я был готов к этому, Господь укрепил. Началась у нас беседа с начальником, заместителем начальника, другим начальником…

И, представьте себе, меня оставили! Неделя проходит, две. Начали подселять нарушителей, только особо опасных. Рядом пять карцеров-одиночек, бронированных, и отдельная – для наказания. Малолетки попадали. Из особого режима. Закроют и уходят. Представляете? Общение с ними только через дверь, конечно. Библия у меня в руках, духовная литература. И вот пока они там пять – десять суток сидят со мной, я наставляю их. Господь побуждал меня. Читал им отрывки из Библии, духовную литературу. Радио нет, тишина гробовая! Лучшие условия для свидетельства! Мне говорить хочется, Сам Господь побуждает. Я знаю, что Господь меня возьмет. Хочу побольше другим рассказать, и охранникам тоже. Многие, может, и обратились бы... Некоторые противились, злословили, ну благослови их, Господь, я ничего не могу. Говорят: «Ну что ты, у тебя же смерть на носу, хоть закури». Такие искушения были, конечно, не без этого. А я им о Господе, о себе. Вот такая жизнь была у меня пять месяцев.

Меня не переселяют, все в одиночке сижу. Одних увозят, других привозят, и постоянно контингент меняется.

Потом, может, Господь меня побудил, попросился: «Поселите меня, где смертники сидят казанские». Начальнику сказал. С ним у меня тоже были беседы о Господе Христе. Потом даже в воскресенье начал приходить. Заходит, и если кто-то со мной, говорит ему: «Иди, я с ним сам поговорю». Он видел, что я – христианин.

Я письма писал, но их не отсылали. Уже потом понял. Меня потеряли дома на девять месяцев! Думали, что приговор привели в исполнение. И все братья потеряли.

И вот меня перевели к смертникам. Там я начал наставлять еще двоих. Один обратился, а другой…

Молодой парень обратился. Начал склоняться в молитве, все, слава Богу, Господь чудно сделал.

Ко мне приходит начальник тюрьмы: «Выходи!» Показывают пять бланков. Там примерно так написано: «Так как чистосердечно раскаялся в содеянном, имеет двух малолетних детей, ранее не судим, заменить пожизненное заключение на 25 лет». Я – первый человек, который вышел оттуда. Это великое Господне чудо! Начальник сам удивляется: «Отсюда никто не выходил! Мы же просто разговаривали с тобой, общались». Я говорю: «Все нормально, я все время молился за вас!» Он говорит: «Будь готов. Завтра переведем в общую камеру, потом быстро первым же этапом отправим в Ульяновск. Ты больше не наш!»

Это такая радость! Не только потому, что помиловали. Молюсь: «Господи, для чего Ты меня оставил в живых? Я так хотел, так просил, чтобы Ты взял меня к Себе. Слава Тебе, Господи! Да будет воля Твоя, Боже, я же не знаю, для чего Ты меня оставил, Господи!» Но Господь говорит: «Говори всем, ведь общая камера». Будораж идет, когда Слово Божье начинаешь говорить. Там такой дух противления. Дьявол не сдается. Начинаются споры, разногласия, корежит некоторых. Одни радуются и верят, когда говоришь о том, что Господь даже из камеры смертников может вывести. Все в Его власти. Ибо все власти подчинены Ему. Поэтому я советую им простить всех, не судить никого. Один на один общаться легче, со всеми очень трудно, потому что силен дух противления. Не каждый открывает сердце для Господа.

Многие к духовной свободе приходят, изучением Библии занимаются, но не все искренние. Как быть? Им хочется и в ад не попасть, и здесь еще погулять и пожить. Наполовину с дьяволом хочется, наполовину с Богом. А полностью отдаться в молитве не могут. Кто-то символикой какой-то, кто-то иконой прикрывается, а кто-то делами и праведной жизнью – у каждого свое. А есть и такие, которые искренними христианами хотят быть. Я стараюсь с ними общаться, не терять связь... Ну, дай Бог, если в открытую зону выйду – там больше общения, больше можно свидетельствовать.

Вот когда на «столыпине» (вагон для перевозки заключенных) в Ульяновск везли, дал мне Господь свидетельствовать. У всех глаза такие: «Откуда? Мы думали, что тебя уже расстреляли, похоронили, пили за твой упокой… Как так?» – «Это Господь Иисус Христос вывел меня, привел меня к вам. Обратитесь, ребята, оставьте грех, покайтесь!» Ведь никто не хочет обратиться. До сих пор отрицают преступления свои. Нет покаяния, нет примирения, нет исцеления от прошлого. Я ведь тоже отказывался. Почему меня увезли? Потому что я отказывался: вот это беру, вот это сфабриковали – лукавил. У меня еще было тогда сомнение: если сознаюсь во всем, сразу расстреляют. Это было до покаяния, до познания Господа. И уже потом, когда начал познавать Господа, я стал сознаваться не только перед Господом, а и перед людьми, перед судьями. Я написал, как уверовал в Господа, как крещение принял. Это было до Казани. Представляете: как предчувствовал, Господь подтолкнул меня: «Напиши, как есть». Это такое великое достояние. Неверующему такое не понять. По твоим, по моим ходатайствам, воздыханиям нашим, Господь все это делает. Когда на душе плохо, очень сокрушается мое сердце, начинаю ходатайствовать – и все проясняется.

«Слава Богу! Пусть Бог даст тебе силы быть светом, – сказал я. – Написано в Библии: «Свет во тьме светит, и тьма не объяла его». Рашид, вокруг зло: ненависть, обман, ложь, то есть грехи, – ты должен выстоять, и сила у Бога. Бог даст силы, чтобы все преодолеть. Будет трудно, Господь поможет. Я думаю, ты уже закален». Я помолился о нем.

Потом Рашид молился: «Благодарим, Тебя, Господи. Слава Тебе вовеки. Благодарю Тебя за Сергея, брата моего, за Павла, за всех братьев, которые приехали сюда, за эту встречу, за все благословения, за наше единомыслие. Благослови их, Господь, храни их в обратной дороге, в служении их. Помоги и не оставь их, рукой благодействующей сопровождай их. Всесильный наш, Святой наш, Отец наш, да будем мы все в очах Твоих, под Твоей рукой. Во имя Отца и Сына и Духа Святого. Аминь».

(Печатается с некоторыми сокращениями)