Путь длиною в жизнь

Галина Игловская

«Я заставлю врага поступать с тобой хорошо во время бедствия и во время скорби»

(Иер. 15:11).

Это произошло в июне 1990 года. Мы жили тогда в Киргизии, и меня как организатора внеклассной воспитательной работы послали на курсы повышения квалификации в областной город Ош, где в то время жила моя свекровь. Оставив дома с мужем троих детей, я со спокойной душой уехала на учебу. В Оше атмосфера была гнетущая: назревал конфликт между местными жителями, киргизами и узбеками, по поводу раздела земли в Ошской области. На митинге, где власти пытались мирно урегулировать отношения, вспыхнули столкновения, прозвучали первые выстрелы. И началось… В одночасье закрылись все предприятия и организации, не работали почта и телеграф, остановилось движение автотранспорта. Город словно замер в предчувствии страшной беды.

Поздним вечером мы с матерью услышали какой-то странный, необычный гул и выскочили из дому. Глазам предстала жуткая картина: по центральной улице города двигалась огромная колонна экстремистов в белых одеждах с повязками на лбу. Все они дико вопили и сметали на своем пути все, что можно было смести. Наш жилой квартал оказался в «горячей точке». Рядом с нами запылал большой добротный частный дом. Невдалеке на горизонте повисло огненное марево пожаров. Трещала сухая пулеметная стрельба, везде сновали темные фигуры с самодельными длинными ножами. В окна домов экстремисты закидывали банки с зажигательной смесью. Крики ужаса, стоны наполнили, казалось, весь воздух. Всю ночь мы с матерью прятались в саду, а на следующий день страшные слухи поползли от дома к дому. Война, жестокая и бессмысленная, пришла так резко и неожиданно, что все переживания прошлой, мирной, жизни казались теперь просто мелочью… Уже к обеду в город вошли танки и военные части из России, в основном молодые, безусые пареньки. Танков было очень много. Они расположились на всех дорогах и перекрестках. Но резня и выстрелы не прекращались.

Я была в отчаянии: как вырваться из этого ада, вернуться домой, к семье? Вдруг там тоже война? Что делать? Где выход? Будучи, в общем-то, атеисткой, я исправно организовывала в школе разнообразную атеистическую работу, читала лекции по атеизму в местном клубе, на предприятиях. О существовании Бога я, безусловно, знала и иногда обращалась к Нему, но при этом нисколько не сомневалась, что человек произошел от обезьяны. В детстве жила в селе Октябрьском, где было очень много ссыльных немцев. Они собирались у себя по домам на свои служения. Это были и баптисты, и субботники, и пятидесятники... Мы, дети, смотрели на них с высоты своего октябрятского и пионерского величия – с некоторым презрением и жалостью: что и говорить, темнота, да еще какая! Очень верующей у меня была мама. Сколько я помню, она всегда молилась и по складу своего характера и по поведению была в самом деле святой. Иконок у нас в доме не было, лишь перед смертью мама съездила в Украину и привезла оттуда маленькую иконку.

И в тот критический момент в Оше все мое сознание обратилось к Всемогущему Богу. С чувством горькой безысходности и боли, плача и стеная, я кричала к Богу: «Господь Бог! Прости меня! Спаси меня, спаси моих детей, мужа! Помоги мне вернуться домой!» Не знаю, сколько времени я молила Бога и всех святых, каких только знала. Помню неожиданное тепло по телу и мгновенное успокоение, даже какую-то радость. Утром я, попрощавшись с матерью, спокойная и уверенная, пошла к пустой автостанции, находившейся на другом конце города, в трех часах ходьбы. А потом, лишь предположительно зная направление дороги, – домой.

Никогда не забуду этот путь, такой короткий – в один день, и такой длинный – в целую жизнь. Через каждые сто метров дымились взорванные машины. Толпы озверелых экстремистов избивали цепями и палками одиноких прохожих. Гремели выстрелы, местами горели дома. Я шла как во сне: ножи и цепи опускались, камни и шальные пули летели мимо, яростно кричащие, с безумными глазами люди замолкали и сторонились, пропуская меня. Я проходила мимо перекрывших дороги танков и групп военных, и никто не останавливал меня. Потом ко мне примкнули еще двое беженцев. Мы шли несколько часов мимо населенных пунктов по дорогам, плотно окруженным озлобленными вооруженными жителями, готовыми по первому сигналу разорвать нас на куски. Никто нас не тронул. Вскоре неизвестно откуда взявшийся услужливый таксист бесплатно довез нас до города, откуда в часе езды находился мой родной поселок. Здесь я снова осталась одна и поняла, что на грани гибели. Темнело. Ко мне двигалась толпа мрачных мужчин в национальной одежде. Однако, о чудо! Вокруг меня словно была непроницаемая стена. Вдруг рядом остановился автобус, и через некоторое время я уже сидела дома в окружении своей семьи. К нам домой потянулись со всего поселка люди. Никто не верил, что я одна пешком вышла из того пекла, с которым даже связи не было. Этого не могло быть, но это было. Остальные, кто оказался в это время в Оше по различным причинам, вернулись в поселок лишь через месяц, и то не все.