Отчет

Павел Куликов

Зеленовато-голубая вода сомкнулась над головой Киши Велиарова – участкового милиционера в затерянной среди болот западносибирской деревушке Позориха.

В мыслях отчетливо зафиксировалось: «Я утонул. Впереди смерть! Пути назад нет»! Киша погружался все глубже и глубже. Дна под собой он не чувствовал. Перестав сопротивляться, он понял, что уходит под воду так, как будто летит куда-то вниз, в неизвестность, в бездну.

Внезапно настала глухая тишина. Зеленоватый сумрак уплотнялся. Солнце, похожее на луну, в последний раз блеснуло перед его взором. На какое-то время сознание застопорилось. Его охватила полная тьма.

«Я абсолютно трезв», – это было первым, о чем он подумал в его новом состоянии.

Свет возникал постепенно снизу, из-под ног. Из мерцающего и неясного он становился холодно-серебристым, подобным светилу, господствующему на небе в морозную зимнюю ночь. Перед его взором развернулась как бы лунная радуга, трансформировавшаяся затем в северное сияние. Внезапно мощное свечение озарило все, что окружало его: причудливые подводные растения, проплывающих перед его глазами рыб, подобных диковинным сказочным птицам, неясные контуры чего-то поодаль.

Невероятная тишина сменилась негромким, постепенно все заполняющим струящимся серебристым перезвоном. Звук этот из моно превратился в стерео, становился все более плотным, ярким и объемным, поглощая его слух изнутри и обволакивая извне. Торжественные аккорды этого оркестра полностью завладели слухом. Музыка воды переполняла.

Пространство заполнялось сначала аморфным, а затем обретающим все более упорядоченную структуру изображением. Четкость, резкость и контрастность картинки стабилизировались. Цвета наполнились своим истинным содержанием, стали яркими и сочными. Образы из плоских становились объемными, развертывались в панораму, организовывались в великолепную High quality три де графику. Гораздо лучшую, чем на современных дорогих телевизорах.

Киша стал осознавать, что вокруг нечто начинается: то ли фильм, то ли игра. Понять это он пока не мог. Перед его взором появились буквы – «титры», которые обретали зримую весомость и вырастали, занимая сначала все зрение, а потом и весь рассудок.

Как бы в самом себе, а не перед собой, Киша прочел этот текст: «Каждый из нас за себя даст отчет Богу» (Рим. 14:12).

Киша вполне отчетливо воспринимал текст, хотя сначала никак не мог постичь его смысл. Одно было для него очевидно, что этот фильм или эта игра затеяны кем-то великим только для него одного. Он отнюдь не по собственной воле становился участником какого-то виртуального события. Грандиозное мультимедийное шоу было построено исключительно на словах из Библии: «Каждый из нас за себя даст отчет Богу». События его собственной жизни преломлялись этим текстом.

«Что-то раньше никогда никакое телевидение не интересовалось моей персоной»,– неудачно пошутил про себя бывший сельский милиционер. Но тут же был вынужден оставить эти глупости. Серьезность момента сковала его ледяным холодом ужаса. Он оцепенел.

Наконец до него стал доходить смысл данного библейского высказывания. Каждое слово разворачивалось в сознании, обретая ясное и отчетливое значение. Какой-то внутренний, но не принадлежащий ему самому голос стал пояснять суть.

«Каждый из нас» – это означает, что все, без исключения, живущие на земле люди обязаны в определенный срок представить отчет. Очевидно, что ни министр, ни бомж, ни мент не смогут отвертеться. Как поступил сегодня утром он, сельский участковый. Вместо того чтобы писать для начальства отчет о проделанной им за полугодие работе, он отправился на рыбалку с пьянкой или на пьянку с рыбалкой – кто тут разберет?

«За себя» – то есть за свои собственные мысли, слова, поступки. Вряд ли можно будет сказать: «Вот это обстоятельство или люди понудили меня думать, говорить, поступать так». Он этого оправдания не примет. Придется отвечать за то, что ты сам действительно делал. А о мерзости этих дел Кише даже страшно стало поразмыслить.

«Даст отчет Богу». Но ведь Киша, как и многие другие, не верит в Бога. А все равно стало страшно: «А вдруг Он действительно есть? И Он действительно потребует от меня отчета о моей жизни. Что я ему отвечу? – с ужасом и тоской подумал Киша. – Я ведь всегда просто смеялся над всем таким. А теперь не до смеха. Скорее наоборот, стоит плакать. Но ведь слезами горю не помочь. Теперь мне вообще ничто и никто не поможет. Я мертв. Какое страшное слово „мертв“. Я мертв. После меня ничего нет».

Картины Кишиной жизни проносились перед ним со стремительностью курьерского экспресса, пролетающего на вихревой скорости маленький полустанок. Отличие одно: окна вагонов мчащегося поезда почти неразличимы при такой скорости, а вот кадры фильма жизни невероятно отчетливы. При этом они идут в строго обратном порядке. От сегодня к вчера, к позавчера, и так к началу его существования на земле...

Вот почин сегодняшнего дня. Киша проснулся с дикой головной болью после вчерашнего, может быть, после позавчерашнего. Зашел к Зинке-магазинщице. Взял бутылку. Выпил из горла. Полегчало. На работе ждал отчет. Стало муторно.

Позвал Митрича на рыбалку. Он прихватил пластиковую бутыль с самогонкой. Сели на бережку. Вмазали. Показалось маловато, добавили. Захорошело. Привычное состояние опьянения.

Реквизировали, разумеется, на время, хорошо просмоленную пережогинскую лодку. Погрузили реквизированную полностью и окончательно у городских фирменную нейлоновую сеть. Забрались сами и поплыли к камышам.

Не успели они кое-как поставить сети, как от неосторожного движения Митрича лодка внезапно сильно накренилась и перевернулась. Киша вылетел за борт. Запутался в сетях. Захлебнулся. Начал тонуть. Стал кричать...

Теперь он мертв и смотрит кино о себе. Дни вчерашний и позавчерашний похожи друг на друга, как патроны в обойме его служебного пистолета Макарова. Попойки, постоянная ругань, матерщина, угрозы, ссоры, вымогательства, насилие.

Отвратительная ему сейчас сцена того, как он в пьяном угаре пытался изнасиловать эту городскую девчонку с огромными черно-синими глазами, каковую так странно зовут Аби. Стоп! Это же Абигаиль. Так, между прочим, звали его дочь от Дины, которую он бросил еще тогда, когда жил в Караганде.

С Диной он познакомился в центральной городской библиотеке. Последний раз он был в библиотеке перед тем, как его вслед за теперь известным Жириновским отчислили с юрфака Алма-Атинского университета за академическую неуспеваемость.

В настоящий момент он пришел туда, потому что хотел узнать, что же означает его фамилия Велиаров. До этого никто не мог ответить ему на этот вопрос. «Обратитесь к Дине Яковлевне, – сказали ему на входе, – она у нас все знает».

Дина Яковлевна оказалась типичной еврейской красавицей. Даже очки были ей весьма к лицу. Они только подчеркивали выразительные авантюриновые глаза.

Ровным, спокойным голосом она начала рассказывать:

– Велиар, или Велиал – персонаж Библии. В переводе с древнееврейского – ужасный, подлый. Имя, употребляемое для обозначения сатаны. В Писании также встречается выражение «сыны Велиала», которое относится ко всем нечестивым и злым людям. Слово «Велиал» связано со словом «смерть». Я могу вам принести энциклопедию мифов, и вы сами прочитаете об этом.

– Пожалуй, не стоит, – ответил тогда преисполненный какой-то дикой, холодной гордыни Киша. «Я Велиар – сын Велиара! Я всем вам покажу, кто я такой».

Он подкараулил Дину у выхода из библиотеки, когда она закончила работу. Навязался ее провожать далеко, на рабочую окраину. Настоял на продолжении встреч. Киша расставлял для нее сети по правилам искусства «великих» обольстителей. И когда понял, что соблазнить ее не удастся, то просто грубо взял.

После того они некоторое время не виделись. Не хотела Дина. Киша вынудил ее начать жить с ним. Через три месяца этой семейной жизни Кишу вновь потянуло к прежним товарищам по пьяному разгулу. Он, собственно, не помнит, как родилась и росла его дочь. Ему было не до того. В конце концов бросил их одних. Перебрался в Новосибирск. Вычеркнул их из памяти.

Вдруг внезапная догадка пронзила его сознание: «Эта самая Аби – его дочь! До чего он докатился! Пытался надругаться над собственным дитем!» Внутри звучал голос: «Нет тебе прощения!» Тоска овладела им.

Кадры фильма его жизни мелькали с огромной скоростью безостановочно. И все время одно и то же: алкогольный и наркотический угар, карты, склоки, женщины, драки.

Но вот вопрос: откуда ему известны слова из Библии: «Каждый из нас за себя даст отчет Богу»?

Сумасшедший калейдоскоп тотчас остановился на одном событии его молодости. Киша на втором курсе университета. Практика в милиции. В отличие от других он полюбил ночные дежурства. Рейды по злачным местам, дармовая выпивка, шальные девки, допросы, избиение задержанных.

Дана установка. В одном из домов на Первой Алма-Ате собираются верующие. Их надо припугнуть.

Приехали. Вечер. В доме порядок, несмотря на то что собралось много людей. «Наша задача в том, чтобы здесь был беспорядок», – подумал Киша.

И постарались ребята. В жилище все перевернуто, маленькие дети ревут. Хозяина пристегнули наручниками к батарее отопления, и Киша с упоением избивал его. Перед уходом он на всякий случай цапнул и спрятал за пазуху какую-то темно-синюю книжицу. Уже дома он обнаружил, что это карманная Библия. Открыл наугад и прочитал: «Каждый из нас за себя даст отчет Богу». После он забросил Библию подальше и забыл о ней. Вот откуда всплыли в его памяти эти слова.

Страшная реальность этого Божьего обетования целиком овладела его сознанием.

«Я за все это отвечу перед Ним и погибну», – мысль до основания потрясла его душу.

Что делать?

Просить у Него прощения!

«Боже! Прости меня!» – закричал Киша.

Внезапно он почувствовал, как чьи-то мощные руки поднимают его. Киша понял, что он спасен. «Больше так жить не буду! С меня хватит», – думал он, пока кто-то сильный вел его, Кишу, наверх, от смерти к жизни.

Живой солнечный свет ослепил его...