Бракованный ангел

Надежда Золотко

Как трудно зимой быть счастливой! Впрочем, и осенью, и летом, и даже весной очень-очень трудно быть счастливой! С трудом размыкаю веки. Темно. Холодно. Еще очень рано, и я зябко кутаюсь в одеяло. Спать совершенно не хочется. Кофе выпить или журнал полистать? За окном льдистые снежинки танцуют в слабом свете фонаря. Стучатся в стекло, как будто просятся в гости, поглядывают на украшенную елку, слабо мерцающую золотистыми шарами и разноцветной мишурой в полумраке комнаты. Сегодня канун Рождества. Ненавижу праздники. Ну что в них хорошего, особенно для меня? Вот лежу одинокая, замерзшая, смотрю в темноту и тишину. Мой муж в командировке и, как всегда, в праздник. Последнее время стала замечать, что он как-то отдалился от меня. А может, это я от него? Не понимаю, что происходит, да и в командировке ли он? Один Бог знает, если Он, конечно же, есть! Нам с Игорем по тридцать пять. Наши отношения зашли в тупик. И впрямь, как чемодан без ручки: и выбросить жаль, и нести тяжело. А призрачное счастье взмахнуло радужным платком и исчезло за поворотом. Куда улетели те дни, когда в наших глазах сияла любовь и мы чувствовали себя всемогущими, готовыми совершить друг для друга любое чудо?! Когда-то он называл меня ангелом, и все, что ему нравилось во мне прежде, теперь раздражает его. Занозой в сердце сидит бездетность. Большинство женщин реализуют себя как матери. Ну что ж, на нет и суда нет! Решила стать самодостаточной, современной и реализовать себя в чем-нибудь другом. Занялась бизнесом, стала посещать женский клуб, с головой ушла в самосовершенствование, общалась с подругами, но глубокая, темная пустота, поселившаяся внутри, не изгонялась ничем. Только пропасть между мужем и мной становилась все шире. Нет, от этих мыслей можно сойти с ума! Не буду больше ни о чем думать. Решительно встала, зажгла свет, включила кофеварку, щелкнула пультом телевизора. Нужно придумать, чем заняться в Рождество, не сидеть же в такой праздник дома одной. Можно поехать к подругам или к родителям. А может, вообще никуда не идти, а пригласить кого-нибудь к себе? За размышлениями не заметила, как перестал идти снег, заголубело небо и солнце заискрилось в белоснежных причудливых мантиях деревьев. Тренькнул дверной звонок. Удивилась: кто бы это?

– Привет, Анжелка! – всегда улыбчивое лицо соседки Тани светилось радостью. – Мы всей семьей приглашаем тебя на праздничное богослужение в Дом молитвы. Пойдешь? Если «да», то через полчаса я к тебе зайду.

Я внутренне досадливо поморщилась, но вслух сказала:

– Спасибо, конечно, за приглашение, но я сегодня очень занята, – и закрыла дверь перед растерянно стоящей Таней.

От своей лжи стало почему-то неловко. Ну зачем мне какое-то там богослужение, мне и так плохо! Так оправдывалась я перед собой. Не знаю, что со мной произошло, но через полчаса я сама позвонила в соседскую дверь.

– Ну что, ты все-таки решилась?! – обрадовалась Таня и выразительно посмотрела на своего мужа.

– Жив Господь! – дружелюбно коснулся моего плеча Сергей.

И вот мы уже входим в Дом молитвы. Я почувствовала, что пришла домой, обрела тихую гавань и покой. Огромный зал наполнен светом. Свет исходил от лиц и глаз поющих и молящихся людей. Хвала Богу возносилась так торжественно и благоговейно, что становилась почти осязаемой. Я плакала, не понимая, что со мной происходит. Меня это очень смущало, и я старалась скрыть свои слезы.

– Это Дух Святой! Это Он действует в твоем сердце, и тебе не надо этого стыдиться, – зашептала мне на ухо Таня, и я увидела, что в ее глазах тоже стоят слезы.

Впервые мне открылось все величие Божией любви. Нечто чудесное произошло со мной, когда я поняла, как нужно отвергнуть себя, чтобы прийти в этот греховный, страшный, неуютный мир. Прийти не откуда-нибудь, а сойти с Небес, с трона Отца! Меня раздирали противоречия: что же это за любовь такая, чтобы вот так родиться и жить в тесном человеческом теле бесконечному, вечному, Всемогущему Богу?! Пелена упала с глаз, самоправедность развеялась как дым. На покаяние я вышла совершенно другим человеком – грешницей, нуждающейся в спасении. Радость спасения, поздравления, слезы радости на глазах у совсем незнакомых мне людей! После собрания долго беседовали с пастором. В конце он участливо сказал:

– Ну что, сестра, если есть какие нужды, ты скажи, будем молиться.

– Слава Богу, у меня есть все. Хорошее жилье, муж не пьет, здоровьем Бог не обидел, вот только нет детей.

Почему-то о наших отношениях с мужем мне не хотелось говорить в этот день. Пастор задумчиво посмотрел на меня:

– Господь говорит: «Просите, и дано будет вам». Но люди бывают очень удивлены, получая на молитву ответ, которого не ожидали. Готова ли ты молиться теперь?

Я только кивнула, не в силах от волнения произнести ни слова. И пастор, возложив руки на мою голову, стал молиться.

Из Дома молитвы я летела как на крыльях. Мир преобразился. Он стал широким и ярким. Идущие по тротуарам люди казались родными, добрыми, любимыми. Боже, как прекрасен мир! Почему я раньше этого не замечала? Мне хотелось обнять каждого встречного, всех своих друзей, мужа, родителей и рассказать им о великом спасении Божием. Дверь супермаркета больно толкнула в спину. Пустяки! С полным пакетом фруктов и сладостей, напевая запомнившийся псалом, я поспешила домой. Соседи приглашали на праздничный ужин. А почему бы и нет? Мы ведь теперь не чужие, а самые настоящие братья и сестры... Уверена, что они обрадуются. Я вошла в подъезд, легко взбежала на свой этаж и... остолбенела. Маленький белоснежный ангел с золотыми кудрями сидел на корточках у холодной стены. Пушистые крылья слегка подрагивали, а лицо скрывали маленькие ладошки. Наступавшие сумерки придавали этому видению загадочность и нереальность. Внезапно ангел вполне по-человечески всхлипнул и поднял голову. На меня смотрели распахнутые голубые глаза.

– Кто ты? – спросила я, уже приходя в себя от мистического страха и понимая, что передо мной маленький мальчик.

– Не бейте меня, тетенька, я потерялся, – испуганно прошептал мальчик и снова заплакал.

Я присела возле него:

– Пойдем со мной, а потом позвоним твоим родителям. Ты совсем продрог. Сейчас напою тебя горячим чаем.

И я повела мальчика, взяв его за холодную ладошку.

– У меня нет родителей, я из детского дома, – сказал он как-то буднично и просто. – Мы показывали спектакль в театре. Я играл ангела, а потом все уехали, а я отстал и потерялся, шел, шел, замерз очень и зашел в этот дом погреться.

Меня пробрала дрожь при мысли, как такой малыш шел по улице, совсем раздетый, одинокий, напуганный, и никто не обратил на него внимания, не подошел, не согрел. Мы вошли в квартиру:

– А как же зовут тебя, ангел?

– Артем.

Я стала осторожно снимать с дрожащего мальчика костюм, стараясь не повредить пушистые крылья.

– Вот согреешься в ванной, поешь горячего, а потом видно будет.

На спине у мальчика красовался большой иссиня-черный синяк.

– А это что такое? – проведя по нему пальцем, спросила я.

– Да это Мишка меня ударил.

– За что?

– Да потому что мне дали роль ангела, а ему нет.

– И он поэтому обиделся на тебя?

– Да нет, он сказал, что ангелы бракованными не бывают.

– Как это – бракованными? – с интересом воззрилась я на Артема.

– Тамара Степановна говорит, что я бракованный, и поэтому многих детей берут из приюта, а меня никто никогда не возьмет.

– А кто такая Тамара Степановна?

– Наша уборщица в детдоме. Она старенькая и все-все знает.

– А почему она решила, что ты бракованный?

– Да вот почему, – и мальчик стянул с головы золотисто-курчавый парик. Под ним оказался темный стриженый ежик волос. Я смотрела на Артема и не могла понять, что же здесь не так. Очень симпатичный – темные волосы, тонкие черты лица и поистине ангельский взгляд огромных голубых глаз. Он увидел мое недоумение и повернулся левой стороной:

– Ну, вот же, вот! – и он приложил ладошку туда, где должно быть ухо.

У меня екнуло сердце. Ушной раковины у мальчика не было.

– Как же это так? – удивилась я.

– Не знаю, мне сказали, что я так родился.

Какое-то пронзительно-звенящее сострадание наполнило все мое существо, и я прижала к себе тщедушное тельце ребенка.

– Сами они бракованные, – с горечью сказала я.

– Кто – они? – тонкие бровки Артема вопросительно взметнулись.

Я провела ладонью по стриженым волосам мальчика:

– Зато у Бога бракованных не бывает, это я тебе уж точно говорю.

Уже через полчаса Артем, согретый, укутанный в огромный свитер моего мужа, сидел в глубоком кресле и с удовольствием уплетал шарлотку с горячим молоком. В квартире пахло сосной, апельсинами, шоколадом и... счастьем. И мне нравилось просто смотреть, как маленький мальчик умеет радоваться простым вещам. Как много подарков приготовил для меня сегодня Господь! Пришла тихая радость и новое ощущение совершенно нового бытия. Я уже знала, что буду делать. Я уже знала.

А вот уже и весна! Расцветилась красками, осыпалась нежным дождем абрикосовых лепестков, отгремела майскими грозами. Промчалось лето, прошуршала золотыми нарядами осень, и снова зажглись рождественские елки. Как легко зимой быть счастливой! Сегодня канун Рождества. Открываю глаза. В полумраке комнаты золотятся шары роскошной елки. Как мальчик, разметав во сне руки, спит Игорь. Осторожно выскальзываю на кухню, готовлю праздничный завтрак и благодарю в молитве Бога за то, что Он не погнушался прийти в этот мир, оставив славу и трон, чтобы стать нашим Спасителем, исцелить разбитые сердца, даровать жизнь и мир с избытком. Заглядываю в детскую. Мой ангел еще спит. Рядом на столике раскрытая Детская Библия. Наш сын немного подрос, ему уже 6 лет.

И вот мы и наши соседи идем на праздничное служение. Искрится снег. Солнечный морозный воздух. В моей ладони маленькая ладошка нашего сына Артема, а вторая – в большой ладони моего мужа. Глаза Игоря сияют. Господь соединил разведенные мосты. И это совсем не значит, что в жизни не будет трудностей. Это значит, что мы побеждаем все силою Возлюбившего нас. Как легко зимой быть счастливой! Впрочем, и осенью, и летом, и весной очень-очень легко быть счастливой, когда рядом Господь.