Взять с собой

Вальдемар Цорн

– Кто ты? Я тебя раньше никогда не видел...

– Меня послали за тобой.

– Кто послал тебя за мной? И куда ты хочешь меня взять?

– Пойдём, увидишь.

– Ты же видишь, я не могу ходить. Я не только не могу ходить, я даже не могу повернуть к тебе голову.

– Но меня же ты видишь?

– Да, точно, вижу.

– А говорить ты умеешь?

– Нет, не умею... Когда я хочу что-нибудь сказать, то получается только мычание...

– А со мной ты же разговариваешь?

– И точно! Я и не заметил...

– Вот так и пойти сможешь. Пойдём, мне велено не задерживаться. Тебя ждут. Твоё тело, которое тебя не слушается, мы оставим здесь.

– Хорошо, я пойду с тобой. Я знаю твой голос... Он тёплый и светлый. Он у меня есть в моей сокровищнице... Ах да, а можно мне взять сокровищницу с собой?

– А что это за сокровищница у тебя? Что в ней?

– Всё то, что я туда складывал все эти годы, пока ждал тебя.

– Например?

– Ну, например, там голос моей сиделки тёти Гали.

Она всегда со мной разговаривает, когда моет меня, когда кормит. Она говорит: «Голубчик, дорогой, проголодался?» У меня от её голоса внутри становится тепло и светло. И ещё у меня там много песен есть. И рассказы. Особенно мне нравятся рассказы, которые я слушаю на диске. Они так трогают моё сердце. И вот, я их в сокровищницу складываю.

– И что ты потом с ними делаешь? – в голосе звучало искреннее любопытство.

– Когда я услышал и увидел тебя, то сначала подумал, что я – в своей сокровищнице. Когда ко мне долго никто не приходит и не поворачивает моей головы к окну, я всегда ухожу в сокровищницу и слушаю голоса, песни, рассказы, смотрю на лицо тёти Гали.

А ещё у меня там есть особое место, куда я складываю праздники.

– Что за праздники?

– Это когда к нам приезжают чужие люди и поют песни, и рассказывают чудесные истории. Из этих историй я и о тебе узнал. И голоса у них тоже тёплые и красивые. Как твой. И всё, что они говорят и поют, – у меня в сокровищнице. Здесь я просто пропадаю, иногда с утра до ночи.

– А нет там у тебя ничего такого, что больно, некрасиво, обидно?

– А зачем это складывать в сокровищницу? Оно приходит, но ты чуть потерпишь, и оно снова уходит. А в сокровищницу нужно складывать только тёплое, светлое и красивое. Или как ты думаешь?

– Ты лучше знаешь, это твоя сокровищница. Ладно, нам пора.

– Так я могу взять сокровищницу с собой?

– Конечно, можешь! – ответил светлый голос. – Но там тебе она больше не потребуется.

– Ты уверен?

– Да. Я оттуда пришёл.

– Я возьму, а там видно будет. Так я готов...

* * *

– Галина Ивановна, Галина Ивановна! – в голосе нянечки Полины была паника. – Миша не дышит!

– Как не дышит?! Я же его только что перед открытым окном посадила.

В комнате было светло. На коляске с высокой спинкой, по бокам которой, как в детском сиденье для автомобиля, были специальные мягкие ограничители для головы, сидел то ли мальчик, то ли юноша. Его голова бессильно свесилась на грудь. Глаза его, большие и синие, были широко открыты. Он не дышал.

– Кто снял ремешок, который удерживал его голову? – спросила Галина Ивановна.

– После вас у него никого не было в комнате, – ответила Полина. – Сам он его снять не мог. Галина Ивановна встала на колени, чтобы посмотреть Мише в лицо. На неё смотрели как всегда полные радости и любви глаза. Галина Ивановна прикрыла их мягким движением руки. «Тёплые...» – подумалось ей, и она заплакала.

Светло и тепло заплакала.