О каждом из нас и обо всех вместе

Г. Шахнович

НОСТАЛЬГИЯ

В зоопарке родился орел. Пока он был мал и не умел летать, клетка ему не мешала. Но когда орел подрос и почувствовал силу в крыльях…

Короче говоря, однажды сторож забыл запереть клетку, и орел улетел на волю. Поднялся страшный переполох. Сторожа сняли с работы.

Были неприятности и у директора зоопарка. Но в глубине души директор надеялся, что орел еще вернется домой, в клетку. Он верил в ностальгию…

Но этого не произошло.

ПРЕСС-ПАПЬЕ

— Доброе утро, — приветливо поздоровался карандаш.

— Как выспались?

Пресс-папье раскачивалось с носков на пятки.

— Тупица, — наконец проговорило оно, окончив физзарядку. — Что между нами общего? Ты — исписанный карандаш, а я…

— А вы?

— Мной промокает свои рукописи знаменитый философ.

— Ну, так что?

— А то, что я впитало в себя все его мысли. И каждая оставила во мне свой след. Видишь — все тут запечатлелись… — и пресс-папье любовно погладило себя по толстому брюху.

Толстое брюхо оберегало пресс-папье от крупного разочарования. Оно мешало разглядеть, что мысли, впитанные им, отпечатываются кверху ногами.

МУСОРНАЯ КУЧА

На задворках, в самом темном углу, лежала мусорная куча. Год лежала. Два года лежала. И постепенно росла. Время от времени она смотрелась в осколок карманного зеркальца и сокрушенно вздыхала:

— Медленно, слишком медленно…

— Что именно? — поинтересовался старый пень. И мусорная куча разоткровенничалась:

— Хочу, понимаешь, стать величиной с Эльбрус. Это мое самое заветное желание. Сейчас мимо меня проходят, зажав нос, а тогда…

— Что тогда?

— О, тогда меня занесут на все географические карты! Меня станут изучать в средней школе! На мою вершину будут взбираться альпинисты!

Мусорная куча, оказывается, была очень тщеславна.

— Глупая! — сердито пробормотал старый пень.

— Как только ты обратишь на себя внимание, тебя вывезут на свалку. Поняла? Я потому так долго сохранился, что живу незаметно…

Сказал и еще глубже зарылся в землю.

О МОРАЛИ

Была мораль в ту пору еще ходячей. Вот и ходила она по улицам, приставала к прохожим. И для каждого у нее находилась прописная истина.

— Мойте руки перед едой, — советовала она одному.

-- Ученье — свет, а неученье — тьма, — наставляла она другого.

— Не ходите по газонам, — убеждала она третьего. — Это — аморально.

Надоело морализаторство прохожим, и наколотили они Мораль.

С тех пор перестала Мораль быть ходячей и стала просто избитой.