Ракеты как повод для благовестия

Павел Гараджа

Раньше я часто ездил в командировки искать журналистскую удачу. По убийственному замечанию сатирика, наши сограждане, садясь в поезд, немедленно переодеваются в спортивные костюмы и... достают из сумок водку и колбасу... Такова была «спортивная жизнь» многих командированных, и я ничем не отличался от них. Совсем не так у верующего. Отправляясь в путь, он молится не только о том, чтобы Бог благословил дело, по которому он в пути, и хранил в дороге, но и помог бодрствовать духом, свидетельствовать тем, кого Господь пошлет в попутчики. Благовестие – непременная миссия путешествующего христианина. Каких только встреч не бывает в пути! Одна из них, что произошла несколько лет назад, особенно запомнилась мне.

Проводник, заглянув ко мне в купе, сделал опрометчивый прогноз: «Наверное, до самого Киева один ехать будете». Но уже в Джанкое в полупустой вагон вошла большая шумная компания, которая громко обсуждала свои проблемы сразу на четырех языках: русском, украинском, английском и... китайском. Как выяснилось позже, в Крыму гостила группа китайских ученых, которую сопровождали их киевские коллеги.

В моем купе расположились двое наших и китаец. На подаренной мне визитке значилось: «Директор Украинского научно-исследовательского гидрометеорологического института, доктор физико-математических наук, профессор, зав. кафедрой национального университета имени Т. Г. Шевченко Владимир Михайлович Волощук». Его коллега, профессор Го, представлял аналогичную научную отрасль в Пекине. В 50-х годах он учился в Ленинграде и хорошо знал русский, но теперь потерял практику и понимал русский лучше, чем говорил на нем. Третьим был сотрудник института Иван Михайлович Липовский.

Наше знакомство развивалось стремительно. Удовлетворенный впечатлением, которое они произвели на меня, украшенный седой шевелюрой профессор Волощук без обиняков вытряс из меня все, что его интересовало. Он явно захватил инициативу; и, не успев огласить свои вопросы по поводу визита китайцев в Крым и как обстоит у них в стране дело со свободой совести и проповедованием христианства, я сам оказался в роли интервьюируемого.

– Вы действительно веруете в Бога или просто сотрудничаете в христианской газете как журналист, не по убеждению? – начал профессор.

Получив ответ, он продолжил:

– Позвольте же узнать, на чем основывается ваша вера?

– На двух незыблемых основаниях: Библии и Иисусе Христе.

– Хорошо. Но почему вы считаете Библию божественной книгой? Давайте не будем касаться Ветхого Завета, который является историей еврейской нации, а возьмем лишь Новый...

– Профессор, говорить о божественности Библии, отняв от нее Ветхий Завет, нельзя. Она – единое целое, и сама раскрывает и объясняет себя. В этом уникальность Библии, и я не могу согласиться говорить о Библии, имея лишь половину ее.

– Хорошо, пусть будет и Ветхий Завет...

– Тогда я должен сверить наши исходные позиции. Надеюсь, мне не надо доказывать вам, что Иисус Христос существовал, ведь коммунистические атеисты отрицали даже это.

– О, не стоит тратить время на эти глупости: Христос, безусловно, историческая личность... – замахал руками профессор.

– А также не будем принимать в расчет измышления по поводу того, что Библия просто нашпигована позднейшими вставками?

– Ни в коем случае.

– Тогда я должен обратить ваше внимание на то, что Библия – не просто история израильского народа, как вы изволили выразиться, а прежде всего великая пророческая книга, предсказания которой сбывались и сбываются на наших глазах с потрясающей точностью. В Ветхом Завете есть множество пророчеств, которые указывают на приход Мессии, то есть Христа, и все они сбылись. Пройти мимо этого очевидного факта невозможно. Если вы не будете возражать, мы прочтем из Библии 53-ю главу Книги пророка Исаии. Это всего лишь один из подобных примеров.

– Давайте прочтем, останавливаясь буквально на каждом предложении, – согласился Владимир Михайлович.

«Он был презрен и умален перед людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от Него лице свое; Он был презираем, и мы ни во что не ставили Его...” Мы читали и говорили о предсказании Исаии, об Иисусе Христе, перед Которым профессор Волощук преклонялся, но божественность которого, как оказалось, не принимал. Меня это огорчало, а также то, что профессор Го, сославшись на жару, а в купе действительно было слишком натоплено, вышел в коридор. Я думал, что он намеренно выключил себя из разговора. И когда он возвратился, я спросил:

– Профессор Го, вы, очевидно, марксист, и вам неинтересно то, о чем мы беседуем?

– Да, марксист, – кивнул Го, – но в Китае сейчас принимают то, что ближе к жизни, чего требует практика. Марксизм же остается теорией. Поэтому жизнь у нас в стране изменилась, особенно в деревне. Приезжайте – и вы увидите. А как дела в деревне у вас? – спросил Го, воспользовавшись еще одним случаем, чтобы осветить нас своей лучезарной улыбкой.

– Плохо, – и я нарисовал картину крымского села, где люди спиваются, практически не получают денег, колхозы разваливаются, а частный сектор не может встать на ноги, не имея опоры в законодательстве.

– У нас не реформы, а разговоры вокруг реформ, – вот в чем беда, – резюмировал Волощук.

– А в Китае разрешено проповедовать Евангелие, есть ли свобода для верующих? – задал я наконец вопрос, который давно хотел адресовать китайскому профессору.

– Сейчас свободно. Говори что хочешь. Любая вера: христианство, мусульманство, буддизм. Но большинство не верят ни во что...

– Как и у нас. Но скажите: эта свобода настоящая или как было в СССР при коммунистах: на словах – свобода, а на деле – одни запреты?

– Нет, сейчас свободно, – настаивал Го.

– А работают ли у вас иностранные христианские миссии?

– Есть, но мало.

– Профессор Го и его коллеги приезжали в Крым, чтобы осмотреть, как действуют ракетные установки, используемые для борьбы с градом. Сейчас мы имеем возможность продавать технологию и сами метеоракеты. По возвращении в Китай наши партнеры доложат правительству результаты поездки, и, может быть, состоится сделка, – пояснил мне Липовский, пока оба профессора выходили проветриться.

– И все же, почему вы считаете Иисуса Христа Богом, а не просто сверхчеловеком, гениальной личностью? – возвратился к теме Владимир Михайлович, когда он и Го уселись напротив меня.

– Мне легко отвечать на такие вопросы, я радуюсь им и получаю от ответов удовлетворение как верующий... – и мы снова углубились в интересующую, как оказалось, не только нас двоих, но все население купе тему.

– Видите ли, Владимир Михайлович, если сейчас отнять у меня все эти доказательства ума, которыми я пытался здесь оперировать, то это все равно не может поколебать моих убеждений. Эти доказательства мне уже просто не нужны. Путь веры мне представляется таким: вначале человек постигает умом, что Бог есть и Он – Великий Творец вселенной. Тогда начинаются поиски Бога, человек приходит к Нему со всеми своими сомнениями и колебаниями, и Слово Божие он принимает вначале частично, многое почитая за человеческое, а то и более того – за сказки. Но потом он взывает ко Христу, и Господь входит в его сердце, дает освобождение и бесценный дар – веру, эту жемчужину, которую носит человек в сердце своем и не может нарадоваться. Он до конца дней своих на земле согрет и умиротворен, он теперь неразлучен со своим Богом, он – дитя Его.

Это «рождение свыше”, о котором говорит Библия, делает человека новой тварью... С этого момента Слово Божие начинает открываться ему во всей красоте божественной истины. Сбывается то, о чем говорит Писание: «Воззови ко Мне – и Я отвечу тебе, покажу великое и недоступное, чего ты не знаешь» (Иер. 33:3). То есть сама вера становится инструментом богопознания; между человеком и его Спасителем устанавливаются личные взаимоотношения, которые практически невозможно разорвать. В свою очередь эти новые духовные знания укрепляют и подпитывают веру христианина, он возрастает, как говорит Писание, из веры в веру... И это реальность.

Прощаясь, я подарил профессору комплект христианских газет и брошюру, он поблагодарил и доверительно сказал мне:

– Надо дать и нашему китайцу, он читает по-русски, и, знаете, он все время внимательно слушал, даже тогда, когда стоял в коридоре.

Только теперь я осознал, что свидетельствовал о Боге не один. Я обращался в основном к нашему профессору, думая, что китайский ученый не слушает, а Волощук – к Го, зная обратное. Я вспомнил, как Владимир Михайлович говорил о крахе коммунистической доктрины, которую он, хотя и был номинальным коммунистом, как ученый никогда не мог исповедовать, ведь, по его словам, это ничем не подтвержденная гипотеза, коих много, как язвительно отзывался он о теории эволюции, как преклонялся перед Христом и Его подвигом...

Теперь, когда я вспоминаю эту встречу в поезде, то не перестаю удивляться: разве могли мы в редакции предполагать, что наша газета найдет читателя в Китае? И только Бог знает, какое может быть тому продолжение...