Апельсин

Вера Меденцова

Саша долго размышлял, надеть развалившиеся синие кроссовки или шлепанцы матери. Остатки ночного пиршества пахли кисло и отвратительно. Ужасно хотелось есть. Саша выбрал кусок хлеба почище, съел, запил водой из-под крана. Сколько хорошей еды перепортили! Почему пьяные всегда все портят? Мама, когда выпьет, все плачет и плачет. Раньше мама была совсем другая: пирожки пекла, белье стирала, наволочки были белые, как снежок. По утрам мама шла на работу. Сашу отводила в садик. Там он ел сырники со сметаной. Воспитательница книжки читала – про Гулливера, про ваньку-встаньку. А когда Саша болел, его отводили к бабе Тоне, там вообще – рай: спи, пока не надоест, телевизор, пирожки с яблоками. А сейчас никакой жизни – баба Тоня умерла, на ее похоронах мамка первый раз напилась, а потом пошло-поехало: работу потеряла, есть стало нечего, в доме все вверх дном перевернуто.

Горькие мысли и воспоминания так разбередили Саше душу, что ему стало все равно, в какой обуви выходить на улицу. Он сунул давно немытые ноги в истоптанные материны шлепанцы и с дерзким выражением лица вышел на улицу, где в песочнице возились Валерка со второго этажа, маменькин сынок, и курносая Изабелка, дочь крикливой цыганки и владельца продовольственного ларька.

Изабелка сказала Саше: «Что, получше ничего не нашел обуть?» Саша ответил ей в тон: «Тебя не спросил, тоже нашлась тут командирша». Саша знал, что с Изабелкой лучше не связываться. Он отошел к самой дальней скамейке, уселся на ней как ни в чем не бывало и стал думать: чем бы таким Изабелке отомстить.

В голову ничего путного не приходило, к тому же в тот момент из соседнего подъезда вышла гулять Маша, дошкольного возраста девочка в чистом фартучке, в беленьких носочках. Маша уже неделю жила в их доме с бабушкой Анной Петровной. Изабелка сразу подбежала к Маше, обняла ее и зашептала что-то на ухо. Саша подумал: небось про мои шлепки сплетничают, про мамку мою...

Саша отвернулся, ожидая, что Маша тоже начнет дразниться. Но было тихо, и, оглянувшись через некоторое время, он увидел, как Машин подол мелькнул в подъезде. Через минуту показалась на крыльце Машина бабушка Анна Петровна, она поманила Сашу с ласковой улыбкой. В первый момент Саше хотелось ответить грубо: «Чего вам?» Но лицо Анны Петровны было таким приветливым и напоминало доброе лицо бабы Тони. Анна Петровна положила руку Саше на плечо и сказала: «Пойдем ко мне в гости».

И Саша попал туда, где пахло чистотой и вкусной едой. Анна Петровна сама отвела его в ванную, помыла руки и лицо, помазала ссадину на плече зеленкой и усадила за стол на кухне. Маша уже нарезала хлеб, на блюдечке лежали дольки вареного яйца и веточки зелени. Из белой кастрюльки, кипящей на плите, шел головокружительный запах овощного супа.

Саша подумал: «Скорее бы начать есть, а то слюной изойду...» Но когда суп был разлит по тарелкам и Сашина рука потянулась за хлебом, Анна Петровна сказала:

– Подожди, Саша, перед едой следует помолиться.

– Так я ж не умею.

– А ты просто поблагодари Господа за то, что дал тебе этот светлый день и хлеб насущный.

– А что такое хлеб насущный?

– Вот то, что на столе, и есть для нас хлеб насущный.

Анна Петровна и Маша закрыли глаза, молитвенно сложили руки на груди и прошептали почти неразборчивые слова.

Саша подумал и сказал:

– Спасибо Тебе, Господи, большое-пребольшое, что дал мне сегодня хорошую пищу!

Все трое принялись за еду. Давно Саша не пробовал такого супа, похожий суп баба Тоня варила – из щавеля с яйцом, крошеным луком и сметаной. Тарелка опустела в мгновение ока. Насытившись, Саша спросил:

– А если Господа Бога попросить о велосипеде, Он может помочь?

– Саша, молитве тоже надо учиться! Это очень не просто. Вот Машенька ходит в воскресную школу, там ее учат Слову Божьему, учат, как молиться.

– А сколько стоит в эту школу ходить?

– Нисколько не стоит, хочешь, ходи вместе с Машей. Я буду вас вместе водить.

– У меня денег нет на тетрадки – сами знаете.

– Там тебе все дадут.

Саша задумался. Он когда-то слышал от бабы Тони, что Господь Бог может свершить много чего хорошего и удивительного, если хорошо себя вести. Допив кисель, Саша сказал:

– Я бы чего всерьез и попросил, так это – чтобы мамка не пила. Такое ведь можно у Бога просить?

– Конечно, можно. Может, и мать за тобою потянется. Многие пьющие находят дорогу к Богу и пить бросают.

Саша подумал: «Нужно ли благодарить Анну Петровну за обед, если он уже поблагодарил Бога?»

Но тут он услышал, как Маша, встав из-за стола, сказала:

– Спасибо, бабуля!

Тогда Саша с облегчением воскликнул:

– Спасибо, Анна Петровна!

После обеда дети пошли гулять. Саша все время думал об удивительных возможностях, открывающихся в вере, и дал себе слово усердно учиться в воскресной школе, чтобы научиться истинно молиться. Он вспомнил, как баба Тоня однажды его водила в церковь. Там было прохладно, и мысли рождались какие-то удивительно светлые и добрые.

– Маша, а давай сами пойдем в церковь, здесь совсем недалеко, пойдем и попросим у Господа Бога что-нибудь хорошее. Я пока не научусь по правде молиться, про мамку просить не буду. Вот закончу воскресную школу – тогда. А сегодня бы ты чего попросила?

– Я? Чего-нибудь совсем простое, например, апельсин. У нас сейчас денег тоже совсем мало, пенсия у бабушки маленькая, на апельсины не хватает. А я так люблю апельсины!

– Давай. Пошли в церковь, там дверь всегда открыта, я тоже стану для тебя апельсины просить, как уж умею, так и попрошу. За апельсины можно и по-простому просить.

– Можно, можно, – закричала Маша. – За апельсины можно совсем просто, лишь бы от души.

Они взялись за руки и побежали в церковь. Это была не та церковь, в которую обычно ходила Анна Петровна с Машей. В самом центре напротив входа они увидели святой лик, глядящий в глубину души с невыразимым состраданием. Маша знала, что так смотреть может только Иисус Христос, а церковь, где изображен Иисус, обязательно добрая и правильная.

– Это Иисус, – прошептала она Саше. – Он всех добрей, Он пожертвовал Собой, чтобы людей спасти.

Саша тоже закрыл глаза и преклонил колени, зашептал слова, приходившие с удивительной легкостью. Не слова, но образы витали над его детской головкой. Он не знал, сколько времени прошло, и когда он коснулся ладонями своего лица, оно было мокрым от слез. И в том просветлении он вдруг вспомнил о малом, детском, почти смешном – надо еще попросить об апельсине.

Много лет спустя, став уже взрослым и сильным, верующим человеком, Саша будет часто вспоминать этот удивительный момент, когда, выйдя из прохлады безлюдной церкви, они почти ослепли от яркого солнца. Навстречу им шла стройная женщина в шелестящем белом платье. Она остановилась и спросила с улыбкой:

– Вы что, детишки, в церковь одни ходили?

– Мы ненадолго забежали, мы не шалили, мы только Бога просили и благодарили.

– О чем же вы просили Бога, дети?

– О всем хорошем и еще об одном апельсине.

– Об апельсине? – улыбнулась женщина. – Наверное, вы очень хорошо просили – у меня в сумке как раз один апельсин, вам придется поделиться.

И в руках детей оказался огромный пламенно-оранжевый апельсин. Они подняли головы к яркому голубому небу и воскликнули:

– Спасибо, Господь!

И побежали к бабушке Анне Петровне рассказывать о чуде.

Вера Меденцова