Мечта

Надежда Челондаева

Ласковые руки бабушки подали Ванюшке теплую, ароматную булку с изюмом – он любил именно такие булочки; а ловкие руки старшего брата сняли с хрупких Ванюшкиных плеч тяжелый мешок. Этот мешок Ваня всегда носит на своих плечах, и со временем он тяжелеет непонятным Ванюшке образом. А каким способом освободиться от этого груза или снять его, Ваня не знал. Поэтому он возрадовался помощи старшего брата и уже хотел кинуться с благодарностью к нему на шею, но в это самое мгновение к нему подошли старшие и младшие сестры. Кто-то снимал с него рваный и грязный костюмчик, кто-то смывал засохшие струйки крови и грязи, а кто-то принес чистую рубашку и штаны. Малышка, стоявшая рядом, попросила Ваню наклониться к ней. И как только он наклонился, она расчесала его всклокоченные волосы и мягкой ладошкой пригладила Ванюшкин чуб. Где в этот момент было сердце Вани, сказать трудно. Он было подумал: на седьмом небе. Нет. Выше... Хотя почему выше? Может быть, за тридевять земель. Но Ванюшка чувствовал, что где-то еще дальше. Он просто не знал, как называется это место, где сплошной свет, тепло, радость. Ваня слышал, как люди часто хвалились друг перед другом каким-то «счастьем», и при этом их переполняли похожие чувства. Он решил, что это «счастье» на него само и упало.

«Вот, посмотрите, товарищ милиционер, опять забрался этот гаденыш в мой сад! Не дадут даже созреть абрикосу, пакостят, сбивают с веток зеленые ягоды...

Чтоб тебе кишки наизнанку вывернуло, чтоб ты свои зубы ел, а я еще щас тебе палкой по ребрам надаю, чтоб уж для полного счастья!» – повернулась она к Ванюшке.

Ваня замер в непонятках: как услышанную гневную брань положить на увиденную только что идиллию в кругу семьи?! Он видел «счастье», и ухо слышит «счастье», но идиллия куда-то пропала. Тут он открыл глаза и в один момент очутился в реальности каждого своего дня. Быстро сориентировавшись, пулей рванул с места. Но под крики «Держи его!» Ваня был пойман двумя крепкими дядьками в форме. Теперь он уже знал, что на предстоящие сутки или двое его поместят в «консервную банку», и хотя там темно и холодно, но один раз в сутки дадут что-нибудь жидкого поесть, а это лучше, чем зеленые, кислые абрикосы.

А где же теплая булочка? Где чистая рубашка? Где ласковый смех маленькой доброй девочки? Да, это был лишь сон. Ваня любит такие сны, и иногда он мечтает о средстве – как бы уснуть и никогда не просыпаться, всегда пребывать в мире покоя и радости. Однажды в его жизни был случай, когда он, по своему обыкновению, был на железнодорожном вокзале, так как любит быть среди людей (ведь не все же такие, как эта тетка-горлопанка; кто-то угощал вкусностями, кто-то давал пятачок на мороженое). В тот день к нему подошли двое мальчишек неопределенного возраста, но говорящие серьезно и конкретно: «Слушай, брат, передохни, чё ты в проблемах весь, жалься, мы враз поможем. Пойдем, расслабься, свои ведь!» Ванюшка, и правда, отдохнул в компании десятка очень разных парней, поел всякой разности и расположился к ним всей своей детской душой. Ему нравилось, что его все называют братом, и это уже не во сне – все натурально и естественно, как в большой семье. Вскоре Ваня поделился с ними своей мечтой – найти средство, которое уносит в теплый, уютный, большой и светлый дом к бабушке, сестрам и братьям. Он боялся только одного – вдруг новые друзья засмеют его за такую мечту, да еще и выгонят как глупого. И он, придавая серьезность сказанному, добавил: «Но об этом средстве мало еще кто знает, да и нельзя, чтобы все кому не лень уходили бы в тот дом. Он, хоть и большой, но не для всех же! Но я там уже бывал, меня там знают, и мне разрешат у них остаться навсегда. Я попрошу их». К радости Ивана, пацаны отреагировали на его речь очень даже нормально – кто-то постоянно поддакивал и кивал головой в знак согласия, кто-то хлопал его по плечу и говорил: «Брат, я тебя уважаю! Имеешь такую мечту – это же высший класс!» Один из них молчал, когда говорили другие, но когда все сознательно замолчали и стали смотреть в его сторону, он молча поманил Ваню к себе. Имея такое бурное ободрение, Иван, не боясь, подошел. «Зови меня отцом. Слушайся во всем, что я скажу, и если угодишь мне, то дам тебе твою мечту!» Эти слова были сказаны Ванюшке на ухо тихим, но твердым шепотом, от которого пошли мурашки по всему телу. Ваня почувствовал, что он держится за ручку двери, ведущей к его мечте, и он был так близко к счастью, и не во сне!.. И условие для получения так легко – только слушаться отца!

Да об этом Ваня всю жизнь только и мечтал – иметь бы отца, семью! И конечно, отца он будет слушаться, служить ему верно и помогать в старости. Неужели все сразу исполняется в его жизни – сразу появляется отец, который осуществит голубую мечту?! Трудно было Ване сразу это все принять, он даже остался стоять в полусогнутом состоянии перед «отцом», наклонив к нему голову. И только громкое «Ступай к братьям!» помогло выйти из завороженного состояния. И у Ивана началась новая жизнь, как ему торжественно объявили все члены его новой семьи.

Смышленый Ваня учился этой новой жизни не только со слов «отца», но и глядя на поведение братьев. Он понял, что самое главное – нельзя ослушаться «отца». Единственное, что было тяжело для него – он никак не мог понять, чего же хочет и чего не хочет «отец». И от этого он пребывал в постоянном страхе: «А вдруг это ему не понравится?!» Ваня был свидетелем «семейных» конфликтов, в результате которых кое-кто из братьев был жестоко бит другими по повелению «отца», а причину этого объясняли просто: «Он не послушался отца». Ванюшка сам пытался понять смысл «непослушания», но не понимал. Он видел, как те братья так же, как и он, ходили туда, куда отправлял «отец», резали сумки только у богатеньких, как наставлял «отец», и приносили все ему. Ваня преодолевал ежедневный барьер внутри себя, идя по пути послушания «отцу», так как ему пришлось кое-что в своей жизни менять и подгонять под рамки «отца». Всем братьям была обещана защита в случае чего, так что они не должны никого и ничего бояться, кроме «отца». А кто не боится «отца», тот лишается всего и даже запросто может лишиться жизни. Нравилось или не нравилось это Ивану – неважно! Слушаясь того, кто обещал счастье, он научился уже не распускать слюни и сопли, а уверенно идти к своей мечте – вечному сну.

Тот день настал неожиданно быстро, Ванюшка аж забыл сделать выдох, услышав зов «отца»: «Ванек, иди сюда, я отвечаю за свои слова – получи свою мечту!»…

«Нужен кислород!» «Сердцебиение и пульс нормализуются!» «Ну, с возвращением, братец!» Что все это значит? Кто эти люди во всем белом и почему я не могу обнять их, как брат? Почему у меня в руках иголки с трубками и что-то бежит в меня? Нет сил даже сказать им «здрасте». А еще какой-то шум, где-то внутри черепа что-то лопалось, трещало по швам. Что-то мало это походило на то блаженство. Неужели кто-то помешал Ванюшке улететь за тридевять земель и дальше; подняться на седьмое небо и выше? Кто помешал? Эти люди в белом?!

Ну-ну, братец, открывай глаза, просыпайся, не спи!» Да, это они мешают моей мечте, они не дают мне уйти в тот счастливый дом, куда я так стремился! Ваня собрался с силой, чтобы противостать им, как истинный борец за свое счастье. Он должен бороться с врагом до последнего вздоха. Люди в белых халатах услышали протяжный, измученный стон, озвученный в слове «Не-е-ет!».

Все-таки реальность опять вошла в свои права. Иван уже несколько дней обживал новую территорию – палату – с дядей Сашей у окна и с бравым воином-афганцем с подвешенными ногами выше головы и шустрыми, ловкими и сильными руками. Из этих рук Ванюшка не раз получал самолетики из газеты или зверюшек из пластилина. Были в палате еще две свободные койки. И Иван в сердце своем мечтал, чтобы они остались всегда пустыми, тогда никто не помешает чудесному общению «блаженной троицы», как их окрестили обитатели больницы. Ваня отдал бы, не задумываясь, свои руки и ноги, чтобы только еще остаться с дядей Сашей и слушать его спокойный и ласковый голос, когда он говорил об Иисусе, как будто он был лично знаком с Иисусом, жившим две тысячи лет назад. Ваня даже как-то усомнился в правдивости речей дяди Саши: «Сколько же тебе лет? Люди столько не живут». Смеялись тогда все дружно и долго, но все же без ответа не оставили, только отвечал не дядя Саша, а боец: «Иван, ты же уже взрослый парень, неужели ты ни разу не слышал – в день Пасхи все люди на земле говорят: „Христос воскрес!”» – «Воистину воскрес!» – тут же радостно выкрикнул Ваня. «Ну вот, все правильно, ты сам все знаешь, Он воскрес и больше не умирал. Значит, Он и сегодня живой».

Подсев к дяде Саше, Ваня спросил: «Это правда?» – «Да, и Он всех принимает, всем рад и любит всех, как Своих братьев!» А еще Ванюшка слышал не один раз молитвы дяди Саши, сидящего перед окном и как бы разговаривающего с кем-то за стеклом. Ваня очень хотел бы слышать каждое слово, но слышал только отчетливое: «Отче!» Значение этого слова он не знал, но именно в этом слове Ваня чувствовал какое-то таинство, силу и необходимость. Вздохи дяди Саши, молящегося в одиночестве, были частыми и глубокими, но к концу они сменялись радостными восклицаниями, которые старик произносил со слезами на глазах. Все это Ваня видел, но не понимал, кто такой «Отче», Которого не видит Ваня, но с Которым разговаривает дядя Саша. И почему он при этом то плачет, то радуется, а после молитвы говорит какое-то непонятное слово «аминь». Ваня слышал это слово раньше, но что оно означает, он не знал. Однажды Ванюшка, помогая афганцу уничтожать «сухпай» (фрукты и пряники от его жены), осторожно спросил: «Ты тоже знаешь этого „Отче”? Он тоже Бог, как Иисус? А сколько еще богов есть и как их зовут?» Боец серьезно посмотрел на Ваню и после минутной паузы тихо сказал: «Я бы очень хотел ответить тебе на эти вопросы, но сейчас понимаю, что сам хочу узнать про это. Давай спросим у дяди Саши». А он как будто ждал этого момента, вошел в палату, как всегда улыбающийся, и радостно воскликнул: «Слава Богу, я могу отправляться домой, врачи подремонтировали меня; им спасибо, а Богу слава!» И тут Ваня спросил: «А какому Богу слава: Отче или Иисусу?» – «Да, да, малыш, именно Ему, живому и животворящему, вездесущему и всемогущему, любящему и любимому моему Богу – Отцу, Сыну и Святому Духу! Аминь. Кстати, Ваня, дежурная сестра передала, чтобы ты тоже собирался переезжать!» – «Куда? Зачем?» – «Точно не знаю, но она сказала, что тебя в хирургию положили, потому что не было мест в терапии. Наверное, койки освободились, беги сам узнай точнее». Неужели вот так враз все оборвется, кончится?! Почему им нельзя еще поговорить о Боге и задать все вопросы? Причем тут терапия и зачем уходить дяде Саше сейчас, на ночь глядя? И Ванюшка выпалил все, что рвало его душу в клочья и чем был занят разум. Он спешил задавать эти и другие вопросы, а озадаченный дядя Саша стоял и, прижав руки к груди, улыбался...

Эта ночь была самой пре-красной. Боец и Ваня услышали ответы на свои вопросы и узнали много нового. Афганец признался, что всегда верил в Бога и когда служил, то на дню десятки раз молился Богу. Но... совсем ничего не знал о Нем так, как знал Его дядя Саша. Ванюшка проникся рассказом об Отце, узнал, что это и есть Отче, и сам стал мечтать именно о таком Отце. «А я могу назвать Бога Отцом?» – «Да, малыш, потому что только Он и есть Отец истинный и единственный. Так, как Он любит тебя, никто никогда не сможет любить. Его рука крепкая, щедрая, ласковая и всегда протянута к тебе. Держись за нее, Ванюша, и не ищи лучшего».

Эта ночная беседа в больничной палате вернула Ваню в ту теплоту и радость в кругу дружной семьи, только то было во сне, а это реально. «Почему? Что это такое? Отчего так?» – Ваня искал объяснения этому состоянию. Его горящие глаза, открытый безмолвный рот, чуткие уши и покачивание головы из стороны в сторону говорили о нетерпении узнать причину того, что наполняло его разум светом, а сердце – горячей, вырывающейся наружу любовью. Единственное, что ему было однозначно ясно, – он приобрел ключ к своей мечте из рук Иисуса и нашел дорогу к Отцу.

А идти этой дорогой – это и есть счастье.