На пути в Москву

Константин Прохоров

Проза

– Здравствуйте, здесь пятое место?

– Да.

Худенький старичок-пастор, запыхавшись, переступил порог купе и снял плащ. Поезд тут же тронулся, продолжая свой ход на Москву.

– Едва успел, слава Господу!

– Бывает.

Единственный сосед по купе явно не отличался разговорчивостью.

– Вот сейчас разложу вещи, и будем чай пить!

– Гм.

Пастор окинул беглым взглядом попутчика: относительно молод, интеллигентная внешность, читает толстый журнал.

– Темнеет как быстро! Осень – очей очарованье, однако дожди льют и льют…

– Да уж.

Пастор выложил на столик часть приготовленных в дорогу продуктов и отдельно положил Библию с большим позолоченным крестом на обложке. Сосед краем глаза увидел её и недоуменно повёл плечами.

– Не желаете чаю? – заботливо спросил пастор, открывая старенький термос. – Здесь вас таким не напоят, моя супруга заваривает его с какими-то чудесными травами…

– Нет, спасибо, – сдержанно отозвался попутчик.

Пастор, что-то мурлыча под нос, налил себе чаю, развернул бутерброды, порезал перочинным ножом овощи.

– Божьи произведения земли, – сказал он, кивая на огурцы с помидорами и улыбаясь собственным мыслям, – милость свыше к нам, грешным!

Сосед по купе дипломатично промолчал, хотя внутри его уже зрел протест против назойливого старика.

– Я помолюсь коротко, если вы не против.

– Мне всё равно.

Пастор закрыл глаза и несколько восторженно призвал Божье благословение: на весь предстоящий путь, машинистов, ведущих состав, их руки, крепко держащие «штурвал», а также ту пищу, которая дарована Господом «на сей день». Упомянул пастор в молитве и своего попутчика. Когда он, наконец, открыл глаза, то увидел направленный на него недружелюбный взгляд. Сосед отложил в сторону журнал, снял очки и теперь нервно теребил их в руках.

– Меня зовут Андрей Васильевич, а вас как зовут? – попытался загладить свою вину пастор.

– Руслан Калимович, – автоматически ответил попутчик и затем раздражённо добавил: – И не могли бы вы держать свои религиозные убеждения при себе?

– Да-да, конечно, – согласился Андрей Васильевич, – прошу прощения, если огорчил вас.

Руслан Калимович помедлил, взвешивая, вернуться ли ему к чтению скучноватой статьи или пуститься в заведомо безнадёжную дискуссию со старцем.

– Дело не в огорчении, – наконец, не в силах совладать с собой, продолжил он. – Дело в том, что целая страна на глазах разрушается и разваливается на части из-за того, что всякий у нас занимается не своим делом: инженеры торгуют на рынках тряпками, аграрии забросили деревню и подались в политику, рабочие философствуют… Вот вы, например, по специальности кто?

– Большую часть жизни я проработал слесарем в автопарке, – признался Андрей Васильевич, – а теперь вот – пастор протестантской общины.

– Вот видите! – разгорячился Руслан Калимович. – И вы туда же. Проповедуете о Христе, наверное. А откуда вы знаете, жил ли Он вообще когда-нибудь? Вы что, историк, специалист по Ближнему Востоку?

– Нет, – подтвердил Андрей Васильевич.

– Тогда, может быть, духовную семинарию окончили?

– В советское время для нас это было невозможно, к сожалению.

– Так как же вы осмеливаетесь судить о вещах, в которых, похоже, сами несведущи?! И чему можете после этого научить других?

– С одной стороны, вы, конечно, правы… – согласился Андрей Васильевич.

– Я прав со всех сторон! – категорично оборвал его Руслан Калимович. – Каждый должен заниматься своим делом. Профессионально. Тогда и страна у нас будет богатой и процветающей.

– Хорошо, – не стал спорить Андрей Васильевич. – А можно поинтересоваться, кто вы по профессии?

– Со мной как раз всё в порядке, я физик и занимаюсь исключительно физикой, доктор наук.

– Замечательно! Хотя, конечно, тогда мне вас едва ли переубедить…

– А вы попробуйте, дорога длинная! Если вам, конечно, есть что сказать по существу.

Глаза Руслана Калимовича потеплели. Когда оппонент повержен несокрушимой логикой твоих утверждений, его немного жаль. Всего-то неграмотный старик сидел перед ним. Андрей Васильевич, однако, не производил впечатления человека, готового сдать свои позиции. Он попробовал на вкус чай, с улыбкой добавил в него сахара и наконец со старческим энтузиазмом продолжил беседу:

– Когда я просыпаюсь утром, дорогой друг, и открываю окно, то свежий ветер наполняет мою комнату, и тогда я всем существом чувствую, что это Господь приветствует меня! Я слышу, как во дворе на деревьях щебечут птицы, и понимаю, что они не беспричинно шумят, но так стараются изо всех сил прославлять своего Творца. В небесах сияет солнце, зажжённое Богом, и обогревает всю землю… Неужели вы не видите этого? И когда я молюсь, то, смею вас уверить, взываю не в пустоту, а ощущаю и слышу явственно ответ Небесного Отца, и оттого моя душа наполняется великой радостью…

– Всё это лирика, извините, – остановил восторженного собеседника Руслан Калимович. – Есть ли у вас какие-то более весомые аргументы?

Андрей Васильевич задумался. За окном мелькали огни безвестного селения. Поезд слегка покачивало.

– Стало быть, доводы разума вас убеждают более свидетельства душевного. Так я понимаю?

– Совершенно верно.

– Ну что ж, жил на земле две тысячи лет назад наш Спаситель и Господь Иисус Христос, и было у Него двенадцать учеников...

– Звучит, как начало сказки. А точно ли жил?

– Если бы вы, простите меня, дорогой друг, интересовались не только физикой, то вам было бы известно, что и римские историки, и еврейские раввины оставили свои свидетельства об Иисусе. Заметьте, они не верили в Него как Сына Божьего, но написали о Нём.

– Предположим, что это так, – снисходительно согласился Руслан Калимович, испытав, впрочем, некоторую неловкость из-за пробела в своём образовании.

– Итак, жил на земле две тысячи лет назад в Палестине – и от этого никуда не уйти – Господь Иисус, и было у Него двенадцать апостолов…

– То есть учеников?

– Да, двенадцать учеников. И клялись они Ему, говорит Евангелие, в своей любви и верности.

– А Иуда затем-таки предал…

– Прекрасно! А говорили, что только в физике вы сведущи…

– Ну, это так – элементарные общие знания.

– Хорошо, – продолжил Андрей Васильевич. – А знаете ли вы, что десять из оставшихся одиннадцати апостолов, после предательства Иуды Искариота, вскоре мученически погибли в разных странах, проповедуя весть о Христе? Об этом, кстати, тоже сообщают весьма древние авторы…

– Не вижу здесь ничего удивительного, фанатиков на земле хватало во все времена. Разве не так?

– Фанатиков? Вы сказали – фанатиков?

– Конечно, фанатиков. Разве умирать за абстрактную и бездоказательную идею загробной жизни – это не фанатизм?

– Согласен: умирать за абстрактную и бездоказательную идею загробной жизни – это фанатизм.

Сказав это, Андрей Васильевич, как ни в чём не бывало, принялся пить чай. Руслан Калимович недоуменно посмотрел на старца: неужели это всё, что тот собирался сказать? Но вот пастор наконец отставил чашку в сторону и столь же неожиданно заговорил вновь:

– Вы слышали когда-нибудь о группе людей, в которой более девяноста процентов участников приняли бы лютую смерть за заведомую ложь и лишь один из них умер в своей старческой постели (впрочем, тоже не отрёкшись от своих убеждений)?

– Я думаю, – ответил Руслан Калимович с улыбкой, – что такую группу людей совсем нетрудно представить: миллионы безумцев в истории человечества отдали жизнь за свои фантазии…

– Не могли бы вы уточнить, пожалуйста, кого вы имеете в виду? – попросил Андрей Васильевич.

– Разумеется. Среди них были и христиане, и мусульмане, и индусы… Да кто угодно, любые сектанты.

– О, я с вами полностью согласен! Такое в истории бывало нередко.

– И что?

– А то, что мученичество за Христа первых Его апостолов – это нечто совсем другое. Это не то же самое, что смерть миллионов людей за веру в последующее время.

– Какая же разница? По-моему, это одно и то же.

– Нет, не одно и то же, – загадочно улыбнулся Андрей Васильевич и опять принялся пить чай.

Руслан Калимович раздражённо ждал. Он не мог никак уловить логику собеседника, более того, он опасался, что никакой логики не будет и вовсе, а он только понапрасну теряет время.

– Итак, в чём же разница? – напомнил он вопрос пастору.

– А вот в чём, – допив чай, продолжил старец. – Апостолы лично знали Христа, а последующие мученики – как бы поточнее выразиться – могли знать Его только в духовном смысле слова…

– И что из того? Я не понимаю.

– Ещё минуту терпения, и вам всё станет ясно, поверьте мне!

– Я надеюсь на это…

– Когда целый отряд солдат пришёл взять под стражу Христа в Гефсиманском саду, апостолы показали себя, увы, не с лучшей стороны.

– Они испугались?

– Испугались – не то слово. Они в страхе бежали, позорно оставив своего Учителя. И Пётр бежал – тот, кто говорил, что, даже если все от Него отрекутся, уж он-то останется верен. И даже Иоанн бежал – любимый ученик Спасителя! И Симон Зелот – а зелоты были самые отчаянные еврейские ребята тогда – бежал впереди всех… Да, все убоялись страхом великим и разбежались. Явно не за смелость Иисус избирал их в апостолы…

– Я что-то начинаю понимать, – просветлело лицо Руслана Калимовича, удовлетворённого тем, что в рассказе пастора наконец почувствовалось какое-то подобие логики. – Хотя нет, ничего не понимаю: почему же они потом стали такими смелыми, что, как вы говорите, умерли за Христа?

– Вот вам как учёному я как раз и хочу задать этот вопрос: почему же апостолы столь сильно изменились?

– Я просто не имею достаточно данных, чтобы проанализировать ситуацию, мне нужно изучить источники…

– Похвальное желание!

– Не обольщайтесь, я не стану этим заниматься. У меня хватает проблем на работе.

– Хорошо, тогда я вам просто скажу, к какому выводу пришли другие учёные, исследовавшие жизнь апостолов.

– Я с любопытством выслушаю.

– Существует, по-видимому, только одно разумное объяснение столь поразительной перемены в апостолах.

– Какое?

– Они действительно увидели Иисуса Христа, после Его распятия на кресте и смерти, воскресшим и живым!

– Ах, вот какое объяснение! А я вас уже было заслушался… – разочарованно протянул Руслан Калимович. – Одно фантастическое предположение объясняете другим, ещё более фантастическим. Мне это больше неинтересно.

– Ещё минуточку, я не всё сказал!

– Слушаю, но только «минуточку».

– Апостолы Христа вовсе не были фанатиками.

– Докажите это.

Андрей Васильевич с готовностью раскрыл лежавшую на столе Библию и прочитал из Евангелия:

– «Фома же, один из двенадцати, называемый Близнец, не был тут с ними, когда приходил Иисус. Другие ученики сказали ему: „Мы видели Господа“. Но он сказал им: „Если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в рёбра Его, не поверю“».

– Допустим, что Фома был разумным человеком, – сказал Руслан Калимович. – А остальные?

– И другие апостолы не были легковерными! Библия говорит, что они даже и не надеялись на воскресение Христа из мёртвых. Все ученики Иисуса прятались после Его смерти, опасаясь преследований от иудеев.

– Почему же потом они стали такими отважными?

– Как раз об этом я вас и спрашиваю!

– Хорошо, Андрей Васильевич, я признаю, что вы меня запутали. Вопрос этот, похоже, тёмный и психологически неясный.

– Напротив, он прекрасно исследован и ясен как Божий день! В истории человечества больше не было ни единого случая, когда бы группа очевидцев в одиннадцать человек сговорилась между собой умереть за несомненную им ложь (как если бы Христос не воскрес из мёртвых) и, находясь вдали друг от друга, никто бы из них не дрогнул и не рассказал, что же случилось на самом деле. За живого – не умерли, но разбежались! Неужели бы пошли на смерть за мёртвого?

– Как ни странно, ваша мысль звучит довольно правдоподобно, – согласился Руслан Калимович. – Похоже, вы интуитивно нашли сильный аргумент в пользу христианства.

– О, это не я! Всё сказанное мною было хорошо известно ещё в Древнем Риме.

– Занятно. Но ко мне-то это какое имеет отношение? Я не историк. И не христианин.

Андрей Васильевич налил себе ещё чаю.

– Чай будете? – вновь спросил он Руслана Калимовича.

– Давайте, – ответил тот.

Помолчали пару минут, попили чай.

– Ну как? – поинтересовался Андрей Васильевич. – Нравится вам, как заваривает чай моя спутница жизни? Руслан Калимович ответил не сразу, мысли его были где-то далеко.

– Ах, чай? – спохватился он. – Чай действительно превосходный – с религиозным ароматом!

– Так вот, – двинулся дальше Андрей Васильевич, – я всё ещё только подхожу к тому вопросу, который вы поставили в начале нашего разговора. Каждый должен заниматься своим делом, быть в своей области профессионалом… И что нам с вами до Иисуса Христа, если я слесарь, а вы физик?

– У вас замечательная память и вполне научный склад ума! – одобрил Руслан Калимович. – Итак, какое мне дело до того, что Христос две тысячи лет назад умер на кресте в Палестине, если я живу сегодня и занимаюсь физикой?

– Это вопрос спасения вашей бессмертной души…

– Спасибо за заботу, но нельзя ли сказать это как-то понятнее? – улыбнулся Руслан Калимович.

– Вы болели когда-нибудь столь серьёзно, что находились без сознания? – с участливым выражением лица неожиданно спросил Андрей Васильевич.

– Да, болел.

– Давайте тогда представим ещё одну фантастическую ситуацию, выражаясь вашим языком, чтобы скорее и проще разрешить наше затруднение.

– Хорошо, гипотеза – это тоже научный метод.

– Допустим, – взволнованным голосом сказал Андрей Васильевич, – что в то время, когда вы тяжко болели и лежали без сознания, в ваш дом ворвались лихие люди, забрали всё, что могли, а напоследок решили вас ещё и убить – так, на всякий случай, чтобы не было свидетелей, вдруг вы притворяетесь только, что без сознания, – и тут нашёлся некий жалостливый человек, который за вас вступился, и тогда разбойники убили его вместо вас… Проходит время, вы выздоравливаете. Ваши соседи, ставшие невольными свидетелями тех событий (видевшие через окно или слышавшие через тонкую перегородку), пытаются рассказать, что случилось в доме, пока вы болели. А вы, представьте, тогда им отвечаете: «Какое мне дело, кто хотел меня убить и кто там за меня умер. Я физик, и у меня нет времени на посторонние вещи».

– Некорректное предположение! – возмутился Руслан Калимович. – Если бы кто-то действительно умер за меня, я бы нашёл время узнать об этом подробнее. Но причём здесь Христос? К тому же мой дом – далеко не Палестина.

Андрей Васильевич вновь раскрыл свою Библию и прочитал из неё торжественным голосом следующие стихи:

– «Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были ещё грешниками». «Христос за всех умер». «Живу верою в Сына Божьего, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня».

– То есть вы хотите сказать, что Христос умер за всех людей, включая меня? – спросил Руслан Калимович.

– Так говорит Библия, которая есть Слово Божие. А потому вам следует самому каким-то образом ответить на ту весть, которую донесли до нас очевидцы-апостолы: Господь Иисус умер лично за вас и за меня, кем бы мы с вами по профессии ни были. Если же вы просто отмахнётесь от этого вопроса, то как раз и окажетесь тем неблагодарным человеком из моей фантастической истории, который ничего не захотел знать о своём спасителе.

– Ловко у вас это получается, к самой душе подбираетесь! – воскликнул Руслан Калимович. – Я уже вижу, что вы не столь безобидный старичок, каким кажетесь с первого взгляда.

– Не уклоняйтесь от ответа, мой друг, будьте учёным до конца!

– Что ж, ваши слова кажутся мне до некоторой степени разумными, хотя, извините, и не убеждают вполне…

– Если Христос умер действительно за всех: и за вас, и за меня, – а затем подлинно воскрес из мёртвых (ведь апостолы весьма преобразились, не правда ли?), то это означает, что Он истинно наш Бог! И нам надлежит благодарить Его и каким-то образом служить Ему, чтобы не предстать пред Ним после смерти опять же людьми неблагодарными.

– Ах, если бы всё это было так, как вы говорите!

За долгим разговором попутчики не заметили, как подъехали к Москве. Небо над столицей уже просветлело, наступало утро. На прощание пастор и учёный обменялись адресами и крепко пожали друг другу руки. Затем, протиснувшись сквозь толпу на перроне, они направились в огромный город.