Проповедь

Давид Кладницкий

Весна всегда начинается с запаха – нежного, тонкого, едва уловимого запаха свежести и надежды. Еще ничего не изменилось – голые деревья, неумытая земля, унылые дали, остатки прошлогодних листьев и всякий мусор, недавно появившийся из-под снега, но что-то неуловимое, словно предчувствие радости на празднике, уже вошло в жизнь.

В приоткрытое окно вбегал ветерок. Он то играл с занавесками, как шаловливый котенок, то надувал их, словно паруса.

Архиерей Лука, покачиваясь в кресле-качалке, наслаждался покоем, теплом солнечных лучей и разноголосицей воробьев. Сегодняшнюю проповедь он решил посвятить апостолу Павлу и продумывал ее последовательность. Включил радио. Передавали последние известия. И среди них вдруг: «Омерзительные щупальцы мирового сионизма стремятся проникнуть в нашу жизнь и совершить идеологическую диверсию. Архиерей Лука вольно или невольно способствует этому своими проповедями. Наша партия резко отрицательно относится к сионизму во всех его проявлениях, приходится только удивляться тому, что в Симферопольском храме...»

– Какая мерзость! – архиерей Лука выключил радио. – И это в середине двадцатого века!

Церковное начальство в Москве неоднократно и в резкой форме давало понять, что евреи – не есть его паства, что нужно следить за современными политическими тенденциями и проявлять гибкость, а не прослеживать исторические корни христианства, и, наконец, нужно уметь дозировать правду. И вот местное радио по чьей-то команде сделало первый выстрел. Ну что ж, значит, проповедь будет не о Павле...

В полумраке собора жизнь, казалось, остановилась, как глаза святых, глядевших со стен на прихожан. Но так только казалось. Люди приносили к Богу надежды, желания, невзгоды. Одни советовались с Ним, другие, как нищие, приходили только просить.

Проповеди архиерея Луки проходили при большом стечении людей, потому что они были искренними и наводили мосты между библейским прошлым и настоящим.

Архиерей Лука обычно говорил негромко, но каждое слово его было отчетливо слышно. На этот раз он начал говорить громче обычного, словно спорил с кем-то:

– Господь наш первым взял крест, тот самый страшный крест; и вслед за ним кресты меньшие, но тоже страшные, взяли на рамена свои мученики Христовы и пошли за Ним в дальний и тернистый путь. Что же, неужели мы не присоединимся к этому святому шествию? Неужели мы не возьмем на себя кресты свои и не пойдем за Христом? Да не будет!

Все мы, пришедшие сегодня в храм, – малое стадо Христово – в годы тяжких испытаний шли по пути скорбей, по пути страданий. Все мы идем по пути, указанному Сыном Божьим, все мы и впредь будем идти этим путем.

Правда и искренность укрепляют веру нашу, недосказанность и полуправда ослабляют ее. Малое стадо Христово, подлинное стадо Христово, неуязвимо. Оно познает правду такой, какая она есть. Что же нужно для познания? Читать и перечитывать Библию. И соотносить деяния со Святым Писанием. Что же открывается уму пытливому?

И архиерей Лука заговорил о молодой еврейке из Вифлеема, родившей Мальчика, Которому предстояло стать Спасителем мира. Ему, этому Мальчику, как и положено было по иудейской религии, сделали обрезание, Он со сверстниками изучал Тору. Он молился в синагоге...

И вдруг раздался крик – крик отчаяния и возмущения:

– Что же получается? Христос – еврей?!

Ропот заполнил храм и бился о его стены. Некоторые настолько разгневались, что ушли. Кому-то стало плохо, и ему помогли выйти на свежий воздух. Когда наступила настороженная тишина, архиерей Лука продолжал:

– Так же, как распят был Сын Божий, Спаситель наш, так и распят народ израильский, родивший Его. Неправедно обвиненный, он принял муки и несет их до сих пор. Шесть миллионов убиенных евреев от мала до велика в последней войне. Это ли не страшное распятие? Так будем ли мы усугублять их муки? Да не будет! С древних времен тех, кто народу израильскому приносил беды, постигали нищета, разруха, войны – не было им конца. Но даже терпимое отношение к нему вознаграждалось благополучием и процветанием. Так неужели мы и впредь будем упрямо нести ненависть в наших сердцах к Богом избранному народу и упорствовать в этом? Буйные ветры безбожия дуют за стенами храма. Трудно нам, нынешним христианам, стоять и держаться против них. Да наполнит Христос, так тяжко пострадавший за нас, Своей безмерной благодатью сердца наши...

Закончилась проповедь. Прихожане молча расходились, унося тяжелую ношу раздумий.

Архиерей Лука возвращался домой. С ним здоровались знакомые и незнакомые люди – одни как с проповедником, другие как с хирургом, профессором, доктором медицинских наук; третьи как с лауреатом Сталинской премии, четвертые как с человеком, вернувшим их к жизни. Евреи после этой проповеди здоровались с ним как с мужественным и глубоко порядочным человеком.

В день смерти Луки (он умер в сане архиепископа) в Симферопольской синагоге провели заупокойную службу.

На Симферопольском городском кладбище справа от входа в кладбищенскую церковь стоит памятник из белого мрамора. На нем надпись:

«Архиепископ Лука –

27.04.1877 – 11.07.1961 –

доктор медицинских наук,

профессор хирургии, лауреат».

Если вам доведется быть в Симферополе, зайдите на городское кладбище.