Поэзия

Юрий Каминский

Читатели «Меноры» знакомы с творчеством Юрия КАМИНСКОГО. Поэт лаконичен, своеобразен и узнаваем. Издательство «Свет на Востоке» выпустило сборник его стихов «Ноев ковчег», который наверняка вызовет широкий интерес.

Темы вдовьих слез, неоплатного сыновнего долга, национального самосознания гармонично сочетаются в стихах поэта с вечными вопросами бытия, поиском человека опоры в своей земной жизни.

Предлагаем вашему вниманию фрагменты из сборника, а также стихи, не вошедшие в сборник.

АВРААМ
    
Помню, как-то дымя на вечерней заре
Злой, как цербер, махоркою канской,
Я почуял дыханье дубравы Море,
Что в далекой земле ханаанской.
    
И вчерашний безбожник, игрок и смутьян,
Не стоявший под сводами храма,
Я, как светом, волненьем души осиян,
Вдруг узрел старика Авраама.
    
Он стоял, обжигая молитвою рот,
И, провидя рассветы иные,
Все ж не ведал, что избранный Богом народ
Не узнает однажды Мессию.
    
Только в сердце, от глаз отлучившее сон,
Мне запала такая картина:
Сын, которого Господу жертвовал он,
Так похож был на Божьего Сына.
    
    
АТЕИСТАМ
    
Когда вы мне твердите: «Бога нет» –
И рвете меж собой и небом нити,
Я говорю: «Взгляните на рассвет
И на зарю вечернюю взгляните.
    
Послушайте, как яблоки в саду
Стучат, как месяц мается зевотой,
Погладьте иглокожую звезду
Ладонями, сожженными работой».
    
Когда в лицо бросают: «Где же Бог?» –
И душу неокрепшую в сомненье
Вгоняют, как вгоняют вилы в бок,
Я говорю: «Да будет вам прощенье!
    
Да будет с вами ночь, как дождь грибной,
Светла, когда нас вещий голос будит,
И тишина, встающая стеной,
Что крепостной стены надежней будет,
    
И хлеба ароматного ломоть,
И кротость, укрощающая лютых...
Да будет с вами все-таки Господь,
Который и неверующих любит».
    
    
МОНОЛОГ СТАРОГО ЕВРЕЯ
    
Я стар, как этот старый белый свет.
Я помню, как меня, в обход идиллий,
Водили по пустыне сорок лет
И за нос семь десятков лет водили.
    
Я Беломорканал на грани сил
Тянул сквозь униженья и обиды.
Вглядись: в нем отразились пирамиды,
Которые я тоже возводил.
    
Но мне, чья жизнь к концу идет, всегда
Сквозь фальшь речей и черные руины
Светила, как Полярная звезда,
Звезда Давида на спине у сына.
    
Засох я, как забытая лоза,
Сгорел, как в засуху сгорает просо,
И даже Моисеев чудо-посох
Не смог бы увлажнить мои глаза.
    
Я пережил друзей и три войны,
Слез больше нет во мне, я – просто кляча,
Но я есть продолжение стены,
Которую зовут Стеною плача.
    
И все-таки твержу я вновь и вновь,
Осилив горьких пятилеток шмоны:
– В конце Стены вас, люди, ждет Любовь –
Та, что мудрей всех притчей Соломона.
    
    
РАССКАЗ СОЛДАТА
    
Солдаты кричали не только «ура!»,
Но к Богу взывали, как дети:
Пусть смерть – неподкупная жизни сестра –
Их завтра в бою не заметит.
    
И градом осколков пробитая плоть
У хатки какой-то убогой
Хрипела: «Спаси и помилуй, Господь,
Мальчишку, позвавшего Бога».
    
И ставший приютом души уголок
Рта, смятого струйкою красной,
Увидел сквозь черное марево Бог –
И выжил солдатик несчастный.
    
Мужая, осилил он огненный шквал,
Он выстоял в белом каленье –
Ведь в бой поднимаясь, не забывал
Он мысленно встать на колени.
    
    
 МАРТ 45-го
    
Как вдовы солдатские, неутомим,
Работает март до мозолей
Березовых почек. И потом седьмым
Темнеют проталины в поле.
    
И маленький выживший чудом раввин,
Лицом, словно свечка, истаяв,
Глядит: продолжением черных руин
Воронья беснуется стая.
    
Но чист горизонт. Он, как брови, вразлет,
И высь без зенитной охраны...
И март из снегов ноздреватых встает
Стеной того самого храма.
    
И можно оплакать жену и детей,
Но выжжены слезы глазами,
Пылавшими гневом... И плачет еврей
Седыми, как манна, веками.