"Пыль и глухой кандальный звон"

Петр Шива

Пыль и глухой кандальный звон, 
Дыхание с надрывом, пот на лицах, 
Солдатские штыки со всех сторон, 
В глазах лишь боль и жалоба таится.
    
А мысль одна: «Хотя б глоток водицы!» 
О Боже! Где ж страданиям граница? 
Когда ж ответишь Ты на этот стон? 
Когда же мир от злобы утомится?
    
Страница прошлого. Настал двадцатый век. 
Ты счастлив ли, о брат мой - человек? 
Кровавою борьбой добытая свобода 
Пришла ль на смену злобе и невзгодам?
    
Иное время. Нет уж кандалов, 
А путь Господних слуг опять таков. 
Лишь жестче стали рамки содержанья 
Да изощреннее, мучительней страданья.
    
Двадцатый век. Тридцатые года.
То время позабудут ли когда?
Чтоб повторилось то, никто не пожелает,
Но что нас ждет, один Всевышний знает.
    
Года тридцатые. Сушь. Всюду недород. 
Казна пуста. Страна почти что нища.
Все взоры обратились к Колыме:
Там золото! Но нет там людям пищи.
    
Вновь грянуло! И вот уж слышим мы:
Пошли отцы за имя Бога в узы.
К Голгофе путь, чтоб твердо знали мы,
Как для Христа был - и тернист, и узок.
    
Через Певек, Совгавань, Магадан, 
Якутск, Норильск, Бутырку и Кресты 
Они прошли. Экзамен ими сдан, 
Их кровью политы те страшные версты.
    
Был путь для них неведом и суров. 
Вела их вера в Бога и любовь. 
Они о Нем страдальцам возвещали 
В дни голода, отчаянья, печали.
    
Ночь в Заполярье. Слышен ветра вой. 
По тундре тихо движется конвой. 
Лишь по традиции оружие несут, 
Ведь знают: никуда зека не убегут.
    
Бушлаты рваные. Опорки на ногах. 
Истощены, цынгою вышиблены зубы. 
Ослаб, упал, пурга схоронит прах. 
Последнюю молитву шепчут губы…
    
В той жизни были правила свои:
На месте утверждались там законы. 
Приказ был отдан раз и навсегда:
В случае… не жалеть патроны!
    
О тех, кто умер, не жалели. Нет. 
Счастливыми их братья называли. 
Родным от них не получить привет, 
На встречу в небе только уповали.
    
Руками их построены порты, 
Шоссейные, железные дороги. 
Кто выжил - от цынги беззубы рты, 
Мороз сгубил и руки им, и ноги.
    
Лишь к Богу вопиять в последний час могли. 
Узкоколейки - им мемориалы. 
И тысячи бескровно полегли - 
Могилы их весной от маков алы.
    
Когда-то, может быть, по этим городам 
Экскурсовод с седою головою 
Расскажет юным правнукам о том, 
Как строились они. Какой ценою.
    
На память им, быть может, он прочтет 
Некрасова «Железную дорогу», 
Сняв шапку, память пригласит почтить 
И мысли их направит к Богу.