Ищу рассудительного знания

«Я, премудрость, обитаю с разумом и ищу рассудительного знания,» – записано в Книге притчей (8:12). И далее: «Я родилась... когда еще Он не сотворил ни земли, ни полей, ни начальных пылинок вселенной» (8:25–26). Несмотря на эти поэтичные и запоминающиеся строки, существует ходячее мнение, что попытка рассудком постичь Истину почти безнадежна. Все равно-де придет момент, когда надо будет какие-то главные постулаты принять на слово, просто поверить, и тогда не поможет вся предыдущая любовно собранная цепочка доказательств археологии, термодинамики, астрофизики и т. д. Но всегда ли это так?

Пожалуй, лучше задать такой вопрос тому, кто именно так и шел к Богу, – дорогой сбора и осмысления фактов, используя аналитический ум и весь багаж накопленных знаний. Владислав Сергеевич Ольховский – доктор физико-математических наук, профессор, член-корреспондент нескольких академий наук, заведующий лабораторией временного анализа ядерных процессов Института ядерных исследований АН Украины.

Сфера его научных интересов – математический аппарат квантовых процессов, кинетика ядерных реакций, проблемы времени в квантовой физике, проблемы сверхсветовых явлений, ядерной хронометрии, а также этика науки и научной апологетики христианства. При этом надо заметить, что последнее начинает приобретать все большее значение в его жизни.

– Фрэнсис Бэкон сказал, что только малое знание уводит от Бога, большое же возвращает к Нему. Если так, то Ваш путь к Богу должен быть не исключением, а правилом. Но ведь мы видим, что это не так, далеко не часто можно встретить ученого, твердо стоящего на христианских позициях.

– Да, я думаю, большинство нынешних ученых – атеисты или скрытые (может быть, даже от себя самих) последователи мистицизма. Тому много причин, в первую очередь исторических (таких, например, как противостояние науки и инквизиции в средние века). Однако во все времена были и глубоко верующие ученые: Ньютон, Фарадей, Павлов, Пирогов, Филатов, русские религиозные философы и многие другие, не столь известные широкой публике. И сейчас в Киеве (я не один) есть группа ученых, занимающихся научной апологетикой христианства. Еще больше их в Крыму. Немало друзей-христиан у меня за рубежом. Поэтому для меня вопрос веры связывается не столько с интеллектом, сколько с конкретным жизненным путем каждого человека. Мне, например, чтобы ответить на вопрос: «Что есть истина?» – понадобился длительный период, начавшийся еще в молодости. На этом пути были зигзаги, остановки, изучение Упанишад, йоги, буддистских книг, знакомство с верующими коллегами-католиками в Италии, затем с ищущей, протестантски настроенной интеллигентной средой в Киеве, куда ввела меня старшая дочь – художница. Но самое главное то, что чтение Библии и обсуждение ее в кругу интеллектуалов совпало с периодом банкротства моей жизни, с попытки решить все мои личные, профессиональные, семейные и прочие вопросы своими силами. Как я позже узнал из книг разных авторов и свидетельств братьев и сестер, этот момент типичен для многих судеб.

– Коль скоро разум, интеллект, не имеет решающего значения для спасения, то, может быть, правы те, кто говорит, что он даже мешает, усложняет путь? Обычно защитники этой точки зрения напоминают, что «знание надмевает», что Господь призывал быть, «как дети», что наступят времена, когда знание вообще упразднится, следовательно, оно и не стоит того, чтобы всерьез тратить на него время.

– У каждого, конечно, свой путь к покаянию и принятию Христа. Этих путей столько же, сколько индивидуальностей, – бесчисленное множество. Среди них есть путь поиска истины, который указан в Мф. 5:6: «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся». А какой целенаправленный поиск возможен без участия разума?

Что касается сравнения с детьми, то я трактую его как полное отсутствие высокомерия, полное доверие Отцу, а не как отсутствие обращения к разуму.

Относительно «упразднения знания». Думаю, что это будет в раю, где необходимость познания чисто человеческими средствами отпадет и заменится прямым общением с Богом (Который знает все!) – откровением. Прочтем два места из Библии: «Не хорошо душе без знания...» (Притч. 19:2) и «Возлюби Господа Бога твоего... всем разумением твоим» (Мф. 22:37). Для меня это подтверждение того, что разум не мешает, а способствует тому, чтобы поиск был доведен до конца и цель достигнута.

Кстати, Фома Аквинский (XIII в.), один из величайших католических теологов, считал, что когда Адам и Ева впали в грех, пала человеческая воля, но не человеческий интеллект. Поэтому наш разум в состоянии сам, своими силами, раскрывать истину, т. е. стала возможной «естественная теология» (теология как продукт человеческого рассудка без откровения). Хотя Фома не отрицал и истины Божественного откровения. Библейское слово весьма рационально, что бы там ни говорили мистики из Нью Эйдж (Новой эры), пытающиеся устранить разум.

Более того, библейское откровение по существу породило науку и научный метод как один из методов познания, поскольку в Библии говорится, что человек был сотворен, чтобы управлять Вселенной. Фрэнсис Бэкон, которого вы упомянули, высказал такую интересную мысль: «При грехопадении человек потерял как состояние невинности (безгрешности), так и свое владычество над творением. Однако обе эти потери даже в этой земной жизни могут быть частично восстановлены: первая – религией и верой, вторая – искусствами и науками». Я с ним полностью согласен. А опирался он, по-видимому, на стихи из 1 Кор. 8:1– 3.

Так что обретение веры в спасительную силу жертвы Христа не означает, что после этого можно «сдать ум в камеру хранения за ненадобностью», как пишет дьякон Андрей Кураев.

– В одной из своих книг, предупреждающих об опасности неоязычества, он цитирует какого-то остроумца: «Входя в церковь, снимают шляпу, а не голову».

– Вот именно. Особенно сейчас, когда уж очень легко рождаются всякие ложные учения, секты и разновидности Нью Эйдж и нам нужна работа мысли не менее напряженная в христианской жизни, чем в науке.

И последний аргумент, пожалуй, для ученых. Мой путь прихода к покаянию и принятию Христа включал в себя поиски истины и смысла моей собственной жизни. Одним из «чисто человеческих» критериев достижения истины и смысла жизни для меня послужил типичный для моей работы критерий достижения «небольших истин» в научных исследованиях – самосогласование (отсутствие каких-либо внутренних противоречий в достигнутых результатах, а также между достигнутым результатом и всей ранее имевшейся информацией). Именно в христианском мировоззрении я увидел самосогласование всей внешней информации (о природе, духовной и душевной жизни человека) и всего, что было лично у меня в душе.

Более того, даже когда в жизненном процессе или в конкретных испытаниях у меня случаются временные (кажущиеся) несогласования, сомнения и т. д., я преодолеваю их (после молитв и чтения Библии) именно с помощью использования разума и не успокаиваюсь до тех пор, пока опять не достигну самосогласования всей имеющейся и возрастающей информации.

– Владислав Сергеевич, мне по роду работы приходится иметь дело с двумя такими, скажем так, «рискованными зонами» человеческой деятельности, где сама возможность их сочетания с христианством стоит под вопросом. Это вооруженные силы и предпринимательство. И там, и там для христианина существует опасность быть втянутым в то, что, по его убеждениям, невозможно, – опасность стать заложником совести. Отнесете ли вы сюда же и науку?

– Я бы вообще не выделял какие-то особые группы, чаще других сталкивающиеся с искушениями, с нравственным выбором. С ними сталкиваются все, независимо от профессии. Если уж в Библии нет никакого осуждения военной специальности, и Христос в одном легионере (который был не просто военным, но даже оккупантом) нашел больше веры, чем во всем Израиле, то и нам надо понять, что вопрос не в том, чем человек занят, а в чистоте его сердца. С компромиссами в этом мире зла сталкивается каждый – если не на работе, то в быту и личной жизни. Этические законы абсолютны и для всех одинаковы.

– Однако не у каждого человека его разработки могут прямо или косвенно привести к созданию новых средств массового уничтожения...

– Фундаментальная наука не занимается этим. Только различные прикладные науки могут этим заниматься. И я, безусловно, считаю, что если очевидны милитаристские цели исследований или их экологическая опасность, то они должны быть запрещены.

– О том, что запреты – вещь неэффективная, мы знаем из истории хотя бы нашей страны.

– Согласен. Запрет должен проходить через сердце человека. Поэтому, в частности, я и написал проект кодекса чести ученого. Идея носилась в воздухе, и параллельно со мной в Польше целая группа тоже разработала правила морали научного сотрудника. Руководитель секции биоэтики ЮНЕСКО согласился со мной, что настало время ввести такой кодекс. Но, как всегда, нужно посвятить этому больше свободного времени, энергии, необходимо спонсорство. В кодексе речь идет не только об экологии и разработке новых видов вооружений. Даже во взаимоотношениях ученых часто нарушается этика, есть и свои интриги, случается плагиат и т. д. Есть пример – клятва Гиппократа у медиков, которую дает каждый врач. Кто-то, может быть, относится к ней наплевательски, но кого-то она наверняка в жизни сдерживала. И такой кодекс чести не мешало бы подписывать ученому при присуждении ему первой научной степени, может быть, и офицеру, и работнику правосудия, и особенно политику.

– Если продолжить тему ответственности ученого за использование его открытий, то что бы Вы сказали по поводу генной инженерии?

– Вопрос непростой. Может быть, это как раз и есть та рискованная зона, о которой вы говорили. Вот, например, есть такое понятие «клонизм», когда путем отщепления проб генетической структуры и выращивания в специальных условиях, неполовым путем, можно получить себе подобных потомков с абсолютно тем же генетическим кодом. Если говорить применительно к человеку, то это своеобразная форма эгоизма – считать свой генетический код лучшим, заполонять им человечество. Это противоречит Библии, замыслу Божьему, согласно которому существует бесконечное разнообразие индивидов со свободной волей. Это чудовищная форма гордыни. В этом смысле генная инженерия чревата введением политики эгоизма и гордыни в непредсказуемых масштабах в развитие человечества.

– Да и кто будет определять, чей генотип «лучше»? Верхушка, вполне возможно, бессовестных и безнравственных людей? И что тогда делать с теми, кого они признают «негодными»? Это будет, пожалуй, почище нацизма...

– Да-да... Влияние не Божьей, а человеческой воли на развитие человечества – это, несомненно, ближе даже не к простому атеизму, а к правлению антихриста.

Но и здесь есть одна тонкость, связанная с излечимыми генетическими заболеваниями. Поэтому этот вопрос требует всестороннего обсуждения всех возможных последствий: отдаленных, побочных и т. д. И вот уж где просто необходим кодекс чести генного работника. Так что, по этому вопросу я бы сказал так: генное лечение, но не генная инженерия.

– Владислав Сергеевич, для аналитического склада ума, которым, как я догадываюсь, должен обладать ученый, свойственно все подвергать оценке, обдумыванию, взвешиванию положительных и отрицательных сторон. Но как уловить тот момент, когда анализ превращается в суждение или осуждение? Нет ли для ученого дополнительных трудностей общения с детьми Божьими из-за этой особенности?

– И ученые живут не только интеллектом (даже на работе). Есть еще чувства и потребность в человеческом общении. Что же касается аналитического склада ума, то ведь и Слово Божие учит нас анализировать разные стороны нашей христианской жизни и общения с людьми. Вот один из важных результатов такого анализа – мы, христиане, научились отделять грех от грешника: грех мы осуждаем и ненавидим, а грешнику сострадаем и учимся любить его, как самого себя (хотя зачастую это очень трудно).

– Часто бывает так, что когда человек в зрелом возрасте обращается ко Христу, у него возникает много проблем в связи с тем, что рвутся старые связи и узы дружбы, а новый круг общения формируется уже не так просто, и тогда в церкви человеку бывает одиноко. Не к таким ли относятся слова «в мире будете иметь скорбь»?

– Конечно, это может быть и часто бывает одной из основных трудностей и предметом скорби новорожденного христианина. В частности, и для меня это, пожалуй, так. Не по моей воле после принятия Христа обострилось противостояние с некоторыми коллегами и близкими. Я остался в одиночестве и в личной жизни. В церкви у меня еще не появились близкие душевные друзья, с которыми бы я проводил воскресенья и праздники в узком кругу, в домашней обстановке. Коллег-верующих еще так мало.

И тем не менее некоторые из прежнего окружения стали тянуться ко мне. До сих пор у меня есть старый друг-коллега, с которым у меня такое тесное общение, что мы можем запросто находить друг друга в любое время, даже бывая в разных странах, и без всяких поводов.

– Существуют две точки зрения на так называемую христианскую литературу. Одни говорят, что поскольку Библия является полным откровением Бога для каждого человека, то ничего, кроме нее, и не нужно. Другие – что для человека чрезвычайно важны земные проводники, которые бились над разрешением тех же вопросов, обрели какой-то опыт и изложили его в книгах. Какая точка зрения Вам ближе?

– Вторая. Слово Божие – это бесконечный источник мудрости, и у каждого свой путь его познания, но поначалу в одиночку читать его очень трудно, и здесь не могут не оказаться полезными особые, для каждого свои, собеседники.

Так же, как каждый нуждается в своей, индивидуальной, подборке книг. Мне, например, очень помогло и помогает чтение К. Льюиса, А. Меня, А. Кураева и многих других.

– Вы читаете «Веру и жизнь»?

– Да. И, кстати, в связи с этим хотел бы кое-что предложить его авторам и читателям. Сейчас у нас в жизни замечается массовый возврат к язычеству. От самых примитивных проявлений: заговоров, знахарства, возрождения тысячелетней давности культов поклонения огню, природе, небесным телам (даже в школах наших изучают эти темы в курсе валеологии) до самых «утонченных учений»: Блаватской, Рерихов, оккультного мистицизма Нью Эйдж.

– Про это метко сказал Рацингер: «Когда человек отворачивается от Бога, на него набрасываются боги».

– Вот-вот. Я думаю, может быть, стоило бы уделять больше внимания научной апологетике с анализом всех этих модных языческих и восточных культов и философий. Посвящать несколько страниц их разбору и критике в связи с тем, что на обывателя идет просто-таки атака не только со стороны какой-нибудь бульварной прессы, но и со стороны художественной литературы, телевидения, солидных газет и журналов. Надо этому противостоять. В России есть хороший пример православного дьякона Андрея Кураева (которого мы сегодня уже упоминали). Замечательные книги пишет по критике неоязычества. Стоит, наверное, такую информацию, выдержки, приводить в журнале. Это сейчас становится просто больным вопросом для Украины, где идолопоклонству, оккультным практикам учат прямо в средней школе. А это чревато одержимостью целого поколения.

– Может быть, верующие отчасти сами виноваты в таком положении дел? Нет ясного, открытого противостояния всей этой «мерзости пред Богом». Мало контактов со светскими средствами массовой информации, мало говорим правду вслух, вяло сопротивляемся распространению сил зла? Пророки не ждали, когда придут к ним и спросят, они сами шли и обличали...

– Тут трудно не согласиться. Но вот сейчас у нас, в Киеве, уже складывается научный апологетический центр. Собираются силы из Академии наук Украины и из среды теологов, пытаемся начать эту работу, готовим материалы. В мае в Крыму научный христианский центр «Партенит» проводит конференцию, я буду выступать там с докладом «Соотношение науки с христианской верой, атеистическим сциентизмом и мистицизмом Нью Эйдж». Туда приглашаются не только христиане. Может быть, и возникнет серьезная мировоззренческая дискуссия. Я – за открытое обсуждение всяких вопросов. Сожалею, что у нас нет сейчас широких дискуссий по телевидению или в газетах между сторонниками и противниками христианства. Такая дискуссия скорее, чем прямые призывы, заставила бы задуматься ученых, да и вообще интеллигентов. Пусть бы всерьез готовился атеист, всерьез – оккультист, всерьез – христианин, и их диспут был бы вынесен на суд читателя или зрителя. Это было бы не только интересно, но и полезно. Пока же обывателю предлагают на целый разворот «советы» какого-нибудь целителя или астролога, которые еще и христианами себя не забудут представить, и... никакой альтернативы.

– Может, надо христианским изданиям сделать такой почин?

– Попробовать стоит.