Мои армейские истории

Павел Минаев

«Имя Ему Чудный»

(Ис.9:6)

Когда меня и моего брата Александра, с которым мы погодки, призвали в ряды доблестной Советской Армии, заканчивался 1983 год. Я был уже верующим человеком – крещеным и даже проповедником в церкви. Золотое было время: в стране – застой, преследование верующих, а в церкви – яркое горение веры, жертвенное служение, посвященная Богу жизнь. Какие молитвы, какие проповеди, какая любовь к Господу, Его Слову! Хоры, оркестры, великолепные молодежные собрания. Христианские свадьбы, похороны, дни рождения проходили, как массовые евангелизации.

Было и другое. Помню, как милиция грубо ссаживала нас с поездов, где мы проповедовали и пели христианские песни, как оцепляли дом ОМОНовцы с дубинками, когда мы навещали наших больных старушек, как вызывали в высокие кабинеты пресвитеров и часами «долбали» их за «нарушение общественного порядка». Я так благодарен Господу за интересную, насыщенную служением, яркими событиями христианскую юность! За друзей, которых Он подарил мне.

Мы шли в СА с твердым намерением не принимать присягу и не брать в руки оружие. Нам было у кого учиться. Большинство братьев нашей евангельской общины, которые уже отслужили, присягу не принимали. Юности нужны герои, и мы в них видели героев веры. Ведь они выстояли!

Это поистине удивительно, что в годы массовых гонений христиан в нашей стране Бог чудесным образом хранил верующих в армии. Расскажу несколько историй.

ДВА ОДЕЯЛА

Ранним декабрьским утром 1983 года у крепких стен Донецкого горвоенкомата собрались люди. Одни со спокойными, светлыми лицами дружно и мелодично пели духовные песни, другие говорили слова напутствия: молодежь нашей церкви провожала нас в армию. Это была своего рода евангелизация, глоток свободы, вызов системе.

А рядом колобродила пьяная карусель. Под звуки гармони, с гиканьем и плясками, выкрикивая песни, страна провожала в армию своих сыновей. В армию, где царили тупость, жестокость, произвол и насилие. Где были Афган и дедовщина.

Военному начальству пришлось мириться с нами. Нельзя было разрешать одним и запрещать другим. Потому и не разгоняли верующих. Впрочем, предпринимались попытки некоторых офицеров помахать служебным пистолетом и запретить христианам петь, но они оказались безуспешными.

На проводах были и мои родители. Отец, пресвитер церкви, держался степенно, хотя и был взволнован. Мать тихонько плакала. Она очень переживала за нас. Больше всего она боялась одного – чтобы я не заболел воспалением легких. Почему-то мама думала, что это самая большая опасность, ожидавшая нас в армии. Дело в том, что в свои восемнадцать лет я был «тонким, звонким и прозрачным». Это сейчас раздобрел. А тогда был худой и страшненький, как тот воробышек. Одни нос и уши торчали.

Мама горячо молилась, чтобы я не заболел. И Бог услышал ее молитвы.

Как сейчас помню тот день. Воинская часть в Подмосковье, холодный январский вечер. За окнами казармы пурга и мороз под тридцать градусов. В казарме стоит дикий холод, тускло светят лампочки. Вечерняя поверка. Старшина выкрикивает фамилии. Мы, новобранцы, отслужившие всего неделю, стоим и дрожим всем строем в тонком белом нательном белье. Как привидения. Недаром старослужащие новобранцев называли «духами». А верующих соответственно «святыми духами».

Наконец старшина рявкнул команду: «Отбой!» Попрыгали мы, как кузнечики, в солдатские кровати. Натягиваем на себя одеяла с головой, чтобы надышать хоть немного тепла. И вдруг я с трепетом и удивлением ощущаю, что на мне два одеяла! Именно два, но заправлены как одно, и со стороны это незаметно.

Скажут некоторые: мелочь. Но для меня это было великим знаком! Бог не забыл обо мне. Даже «деды», солдаты, отслужившие по два года, не имели права укрываться двумя одеялами. Я понял, что это чудо. Я ликовал в сердце своем, молился и благодарил Господа. Он обогрел меня, позаботился обо мне. Я всем своим существом тогда ощутил близость Небесного Отца.

Я запомнил этот случай. Навсегда. И пронесу то чувство благодарности через всю свою жизнь.

Это правда, что Бог наш – покров и защита.

Это правда, что Бог слышит молитвы отцов и матерей.

ГОЛОС ПЕЙСТИ

До ухода в армию я уже проповедовал, и у меня получалось. Я ощущал в себе этот жар, вкусив сладость и силу Слова. Это потрясающее ощущение, когда собрание, затаив дыхание, внимает слову. Звонкая тишина и сотни внимательных, восторженных, взволнованных глаз! Стоит сказать, что живое слово проповеди было стержнем служения в церквах евангельского христианства советского периода. Бог через проповеди воспитывал, формировал и вдохновлял нас.

Огромное влияние на меня как проповедника оказывали проповеди Ярла Николаевича Пейсти. Впрочем, как и на многих других христиан. Мы поголовно слушали по радио его проповеди, по рукам ходили книги и кассеты с их записями. Пейсти прекрасно владел русским языком. Мы, как губки, впитывали его речь, подражали даже тембру его голоса. Нам не дано было видеть его, но мы слышали голос. И какой голос! Мягкий тембр, великолепная выразительность! Это был голос пророка, голос свободы, голос силы и власти Духа!

...В части мы с братом отказались присягать на верность коммунистическому режиму. Для командования это было «громом среди ясного неба». Невиданное дело, чтобы в Москве, в столичной воинской части, средоточии власти и силы, вдруг появились те, которые дерзнули открыто выразить свое, не укладывавшееся в рамки предписанного, мнение.

Сильно бить нас не били, но морально доставали крепко.

Вызвали к командиру части майору Бирзулу. Он был красивым, высоким, статным мужчиной, по национальности – молдаванином. На нем великолепно сидела военная форма. Вошли мы к нему в кабинет, стоим навытяжку. Он начал строго расспрашивать нас, мы кротко отвечаем. Видим: командир не в духе, лицо серое, в глазах боль. «Минаевы, – слышим его металлический голос, – даю вам две недели на размышление. Если не примете присягу, будем заводить на вас уголовное дело. Пойдете по следам декабристов. Мой друг, офицер, погиб в Афганистане, выполняя воинский долг. Я посажу вас ради памяти о нем».

Приплыли… Похолодело у нас все внутри. Признаюсь, совсем не хотелось идти в тюрьму в восемнадцать мальчишеских лет. Мы задумались, молились и постились трепетно. Каждый вечер тайком спускались в подвал казармы и горячо, со слезами, пели и взывали к Господу. И ощущали такую близость Бога, такую сладость Его присутствия, что словами не передать и пером не описать. Казалось, сам ангел укреплял нас.

Приближался день «икс», день нашего решения. И вдруг случилась следующая история.

Надо сказать, что солдаты-старослужащие относились к нам с большим уважением, плавно переходящим в почтение. Может быть, за твердость наших убеждений. И вот один из них дал нам маленький карманный приемник. В нем было всего два диапазона: «СВ» и «ДВ» – средние и длинные волны. И вот в один из печальных дней, когда было особенно тоскливо на душе, я машинально включил этот радиоприемник. Я точно помню, что не крутил ручку настройки, но из него вдруг полилась знакомая речь. Это был его голос, это был он – Ярл Николаевич Пейсти! Мы пришли в трепет, в полный восторг – это было чудо! Христианское радио тогда, в далеком 1984 году, еще не вещало в этих диапазонах. А речь лилась, мы слышали этот столь знакомый нам голос. Как говорил проповедник! Горячо, сильно, убедительно! И говорил нам, лично нам, соучаствуя в нашей беде, наших обстоятельствах, ободряя и вдохновляя нас.

Впрочем, не он говорил – через него говорил Бог! Я знаю, Бог через эту проповедь дал нам силу принять верное решение.

Спасибо Вам, Ярл Николаевич! Слава Тебе, Господь и Бог наш!