Ничего трудного Господь на меня не возложил

Вальдемар Цорн

Совещание Международного комитета миссионерского сотрудничества (МКМС) в начале 2000 года состоялось недалеко от Москвы. Первое заседание прошло в помещении церкви ЕХБ г. Дедовска. Сколько воспоминаний связано с этим городом! Уже само его название вызвало у некоторых участников целую волну воспоминаний о тяжелых годах гонений и тайных встреч, дерзновений молодости и пламенных молитв о наступлении свободы. И свобода пришла. Члены МКМС, руководители миссий, несущих служение в России и других странах бывшего Советского Союза, собрались в церкви, где служение пастора несет Петр Васильевич Румачик. Кто из «старых» верующих не знает этого имени?! Естественным было наше желание встретиться с Петром Васильевичем. Мы пригласили его, и нам показалось, что он рад был познакомиться с нами. Мы задали брату Румачику несколько вопросов. Завязалась беседа. Хочу ее вкратце передать читателям журнала «Вера и жизнь» – не каждому приходится встретиться с ветераном Евангельско-баптистского братства.

– Петр Васильевич, расскажите немного о вашей церкви.

– Церковь наша маленькая. Восемь лет назад мы отправили всех молодых братьев из нашей церкви на служение для основания новых церквей. Это сказывается на нашей церкви: нам не хватает молодых, динамичных служителей. Но, с другой стороны, в нашем регионе в результате такого подхода организовано восемь новых церквей. Всего крещеных членов в новых церквах около 500. Нами организована и зарегистрирована Ассоциация братских церквей. Мы молимся о том, чтобы Господь провел Свою работу по очищению церкви и ее пробуждению, чтобы нести погибающему миру свет Христа достойно. Я думаю, что между освящением отдельных членов церкви, и таким образом всей церкви, и пробуждением среди неверующих – прямая связь. Господь для расширения Своего Царства может пользоваться только освященными людьми.

– Как Вы оцениваете происходящее в России? Что ее ожидает?

– Я не пророк. Откровения по этому вопросу не имею. По человеческому размышлению, считаю: Бог разрушил эту великую империю. Для всех верующих и для меня лично свобода пришла в 1987 году. Но, к великому сожалению, массового пробуждения после наступления свободы не произошло: не было в самих церквах покаяния. То есть то, ради чего Бог разрушил эту безбожную страну, не произошло. Грешники только крестики навесили... Люди, как были в массе своей безбожниками, так в массе своей стали номинальными христианами. Бог ждет от наших церквей пробуждения. Я думаю, что Бог ждет от нас, и от служителей в первую очередь, покаяния и очищения. Только так Он может пробудить церкви, а только пробужденная церковь может быть светом миру...

А Владимир Путин не будет чинить препятствий церкви. Он человек умный. А если все-таки надумает, как в свое время Андропов, который стал преследовать верующих жестоко и целенаправленно (Путин чем-то похож на Андропова), добавлял верующим, сидевшим в тюрьмах за Слово Божие, сроки (мне, например, добавил к сроку, который я уже почти отсидел, пять лет), то ему будет, как Андропову: долго не протянет.

– Как Вы относитесь к журналам миссии «Свет на Востоке»?

– »Тропинка» – очень хороший журнал. Его используют учителя воскресных школ наших, читают дети и взрослые, а вот в журнале «Вера и жизнь» была одна статья... м-да.

– Вы несколько сроков отсидели в тюрьмах и лагерях, провели в застенках больше времени, чем дома. Как семья переносила Ваше отсутствие?

– У меня очень богобоязненная и очень энергичная жена. У нас четверо сыновей и две дочери. Они никогда не состояли в безбожных организациях. Она их защищала, защищала от всего мира. Приведу один пример. Пришла как-то жена в школу, а сын в галстуке. Ребята ему говорят: «Миша, галстук-то сними...» Жена увидела и спросила его, добровольно ли он надел его или заставили. И сын, и ребята сказали, что Мишу заставили носить галстук, чтобы «пятна на школе не было». Да и учительница в разговоре с ней подтвердила: «Да, в нашем классе все должны быть пионерами». Но она добилась того, чтобы Мишу оставили в покое. Ей было трудно из-за постоянных угроз со стороны властей отнять детей. Но один раз это было больше, чем угроза. Она приехала ко мне на посещение, а мне как раз срок добавляли. Организовали суд. На суде обвинители представили двадцать свидетелей, которые утверждали, что я пытался свергнуть советскую власть. А на мою жену, приехавшую в город и поддерживавшую меня молитвенно и морально, тоже завели дело. Материалы, по которым у нее должны были отнять детей, лишить ее прав материнства, перевели в прокуратуру по месту жительства. По возвращении домой ее вызвал следователь, побеседовал с ней. И после беседы, прощаясь, он сказал ей, что не будет вести против нее дело: «Если им надо, то пусть приезжают сюда и сами ведут дело». Уже шла перестройка.

– Дети у Вас верующие?

– Два сына – необращенные. Это наши двое младших, но один из них приходит всегда в церковь, жертвует. Два старших сына в новых церквах несут служение пастора. Дочери – верующие, замужем, одна живет в Америке.

– Что было для Вас самым трудным в те тринадцать лет, которые Вы находитесь на свободе?

– Единственное, за что я переживаю, – что нет пробуждения, мало спасаемых. Грешники есть, а спасаемых нет. Оглядываюсь назад, на прошлое, оно как во сне. А раньше всегда находился в напряжении. Между сроками и года, бывало, не был на свободе. Так я и дома ночами от кошмаров, от воя лагерных сирен просыпался. Сейчас меня ничего не тревожит, кроме сонного состояния церквей нашего братства и гибнущих грешников: о пробуждении церкви и мира молюсь Господу. А в остальном ничего трудного Господь на меня не возложил.

– Не осталось ли у Вас обиды на власть?

– Нет. Когда меня реабилитировали, чиновник мне сказал, что я могу возбудить против виновных уголовное дело. Я сказал, что я этого не хочу, я хочу, чтобы они покаялись. Есть, например, одна женщина, которая два или три раза вела следствие по моим делам. Сильная такая, вот с такими кулаками, зэки все ее боялись. Так она однажды, во время проведения последнего следствия, спросила меня после допроса: «А что будет, если я уверую? Знаете, я сегодня сказала начальству, что никогда больше никакое религиозное дело не приму». Я спросил ее: «Что на вас так повлияло?» Она сказала, что однажды во время следствия, когда она мне угрожала дать большой срок, а я ответил, что она это сможет сделать только, если Господь ей это позволит, она вдруг стала терять сознание. Чтобы не упасть передо мной, она вышла. Это переживание сильно на нее подействовало. После освобождения и реабилитации я спросил в прокуратуре, где работает Ольга. Мне сказали, что она работает в Москве, дали номер телефона. Я позвонил ей. Мне показалось, что она обрадовалась моему звонку. Я спросил ее: «Ольга, не исполнилось твое желание?» – «Какое?» – «Помнишь, ты спрашивала меня, что будет, если ты уверуешь?» – «Пока еще нет, но Бог работает в моем сердце». Она расспросила меня об остальных, которые сидели, и во время этого разговора напомнила тот случай. Я хочу обязательно еще с ней встретиться... Нет, у меня нет ни на кого обиды.

– Не хотели бы Вы поделиться словом и благословить нас?

– С удовольствием. Прочту вам из 1 Кор. 15:58: «Труд ваш не тщетен пред Господом». Нет ничего более важного в этом мире, чем служить Богу в деле благовествования. И замечательно, что Он с нами до скончания века. Помню, приняли власть имущие решение загубить меня. Посадили в карцер. Холодно, сыро, стены и полы покрыты мокрицами. Я знаю, что, по человеческому рассуждению, мне живым отсюда не выйти. Но Иисус сказал мне, что я буду жить. Решил я объявить пост. Несколько дней и ночей я только ходил по камере: туда-сюда, туда-сюда. На восьмой день поста у меня состоялась обстоятельная беседа с человеком, сидевшим в соседней камере. Он был настолько открыт для Слова Божия, что я получил от Господа удостоверение, что ради этого, который в зоне меня бы слушать не стал, Он послал меня в эту камеру. Я пел ему, свидетельствовал... и Иисус, Который сказал, что я буду жив, был со мной. Я не ел, не спал, день и ночь в постоянном движении, но... это замечательно; не передать словами, что значит, что Он сам сказал: «Я с вами». Это не единичный случай. Когда мне дали последний срок, то сказали: «В этот раз ты не выйдешь». Но Бог сказал другое слово. Мне 69 лет, я поднимаюсь без передышки на пятый этаж...

Петр Васильевич Румачик помолился с нами и о нас, прославив Того, Кто дал Своей Церкви великое поручение нести миру свет Евангелия. А я почувствовал себя на стыке поколений, как будто мы жезл эстафеты из рук старшего перенимали...

Беседу записал Вальдемар Цорн