Точка зрения

Сергей Конторович

«Итак желаю, чтобы на всяком месте произносили молитвы мужи, воздевая чистые руки без гнева и сомнения…» 1Тим. 2:8

Первое, что я узнал о церкви, когда стал верующим, – это то, что большинство христиан – женщины. Мне казалось это странным и неестественным, хотелось видеть в церкви больше мужчин. Вскоре после обращения я стал петь в хоре. Во время богослужения я смотрел в зал нашей огромной церкви и взглядом выискивал мужчин. Как мне нравился вид смиренно склоняющихся перед Богом молящихся и поющих мужчин! Особенно мужественных, сильных. В моем восприятии это подчеркивало власть и величие Бога. Ведь нет ничего удивительного, если перед Богом смиряются те, кто и в мире считаются слабыми. Но именно смирение перед Богом тех, кто, с точки зрения мира, вполне может рассчитывать на себя, действительно свидетельствует окружающим о том, что Бог – истинный Владыка Вселенной. Мне казалось, что церковь, по большей части состоящая из женщин, не может полноценно представлять себе Бога как Царя. Поэтому, когда я видел в церковном зале брата, который приходил на богослужение в военной форме и пел, держа в одной руке фуражку, я смотрел на него из хора с невыразимым восторгом.

И я стал спрашивать христиан: «Почему в церкви так мало мужчин?» Чаще всего я слышал два ответа: либо, что мужчины слишком гордые, чтобы смириться перед Богом, либо, что женщины по своей душевной чувствительности более открыты для вести о Божьей любви.

Шло время, но я не переставал задумываться о таком положении дел. То, что вы прочитаете в этой статье, не претендует на окончательную истину. Я всего лишь приглашаю к совместным размышлениям.

Первое, о чем мне хочется сказать, – это матриархат нашего общества. Впрочем, матриархат своеобразный. Давайте не будем обращать внимания на заявления мужчин: «Кто в доме хозяин?» Хозяин в доме не тот, кто говорит, что он хозяин, а тот, на ком лежит вся полнота ответственности за происходящее. Но современные мужчины чаще всего вспоминают, что они «хозяева», только тогда, когда женщины посягают на их свободу делать то, что им нравится. Чаще всего женщины содержат дом, воспитывают детей, обслуживают мужа и чад и, как правило, еще и зарабатывают. Причем нередко больше мужа.

Вся эта ситуация усугубляется феминизмом, распространяющимся в нашем обществе не одно десятилетие. Российский феминизм – тема для отдельного серьезного размышления. Ибо на российской полуазиатской почве он имеет такие своеобразные последствия, каких, я думаю, не ожидали его сторонники. Женщины борются за свои права, и предпосылки для такой борьбы, несомненно, существуют. Но, по выражению одного нашего политика, «хотели, как лучше, а вышло, как всегда». Устройство общества на то и устройство, чтобы были распределены обязанности. Это имеет отношение и к патриархальному укладу, при котором предписано и мужу, и жене, кто за что отвечает. Однако никто ведь не жаждет обязанностей. Именно то, что называют традицией или укладом, и закрепляет за полом его обязанности. Если же кто-то напористо отнимает у кого-то ответственность, то можно смело предположить, что он по прошествии времени об этом сильно пожалеет. Так и происходит с последствиями «феминистского прорыва». Отобрав у мужчин право работать, как мужчины, и «быть, как мужчины», женщины не смогли заставить мужчин взять на себя хотя бы часть традиционно женских обязанностей. Сломав один уклад, не смогли создать другого. Да и надо определиться, что это за другой уклад – матриархат? Ну что же, мы получили некий матриархат, то есть такое положение дел, когда почти вся ответственность лежит на женщинах. В результате женщины утром встают раньше всех, чтобы приготовить детям и мужу завтрак, потом идут на работу, с работы бегут домой – воспитывать детей и готовить ужин для мужа, а муж может спокойно, лежа на диване, читать газеты, смотреть телевизор или отправляться в пивной бар… В результате у нас – женщины, привыкшие отвечать за все на свете, даже за что не надо, и инфантильные мужчины, которые ни за что отвечать не желают, а часто уже и не могут. Теперь вспомним, что все это длится на протяжении не одного поколения, и эта «ненормальность» стала нормой нашего общества.

Положение усугубляется тем, что детей в обществе воспитывают женщины. В том числе и мальчиков. Дома – мамы, в детских садах – воспитательницы, в школе – учительницы. Кто же в этой ситуации даст положительный образец подлинной мужественности подрастающему поколению мужчин? Как бы это ужасно ни звучало, но современное общество предлагает едва ли не единственный образец мужественности – разнообразных «мужчин-воинов»: будь то солдаты или бандиты. Образ бандита даже более естественно входит в сознание ребенка, так как это единственный живой образец, предлагаемый прямо за порогом дома – на улице. Ведь «бандит» – это как раз вариант понимания мужественности как силы, не обремененной ответственностью. А главное: общество фактически отвергло нравственные основы. Честь, честность, чувство долга, верность – все это практически утрачено. В итоге мужественность большинством мужчин понимается без основных качеств, которые должны ее олицетворять. Иными словами, наше общество растит инфантильных, безответственных мужчин.

Вот тут, на мой взгляд, кроется первая причина женского лица церквей. Ведь вера, настоящая личная вера, а не религиозность, с самого начала подразумевает личную ответственность. Особенно это имеет отношение к христианству в нашем, протестантском, понимании. Мы верим, что человек вступает с Христом в личные отношения. Сначала человек осознает ответственность перед Богом за самого себя, принимая решение о покаянии и крещении, о следовании за Христом и о посвящении себя Ему. А в дальнейшем, с ростом веры, растет и ответственность, ибо Господу было угодно доверить нам этот погибающий мир. Откуда же взяться христианам-мужчинам, на всяком месте воздевающим руки за этот гибнущий мир, если большинство из нас сформировано в обществе, где мужчины избегают всякой ответственности?!

То, что написано выше, относится к той ситуации, о которой писал Давид: «Когда разрушены основания, что сделает праведник?» (Пс. 10:3). Мы не можем изменить окружающий мир. Но проблема-то в том, что все это проникает в церковь. Кто занимается воспитанием детей в христианских семьях? Мамы. Роль отца в лучшем случае сводится к «карающей руке». Кто учит детей в воскресных школах? Сестры. И получается, что и в церкви мальчики не имеют перед глазами образца мужчины-христианина.

И тут мы подходим к другой стороне рассматриваемой проблемы. Мне кажется, что отсутствие внятного идеала мужчины в наших церквах связано с тем, что мы очень хорошо усвоили текст: «жена не учит» ни церковь, ни мужа и увлеклись тем, что учим женщин. Ну что ж, дело полезное. Оно, может, и правда, актуально, раз в церкви в основном женщины. Но вопрос вот в чем – а есть ли у нас вообще идеал верующего мужчины? Каковы они, мужи Божьи? Смиренные и кроткие? Или это Писание говорит о Божьих женщинах, что они кроткого и молчаливого нрава, а большинство мужей Божьих в Писании были отважными воинами, способными держать и плуг, и меч?

Не забыли ли мы, что церковь состоит, или по крайней мере должна состоять, не только из женщин? Надо бы нам озаботиться и тем, чтобы учить мужчин. А для этого необходимо осмыслить роль мужчины и в обществе, и в церкви, сформировать ясный и привлекательный библейский идеал мужественности. Если мы теперь соединим ту проблему, которая была описана вначале, с тем, что мужчин в церкви зачастую ничему не учат, кроме того, что «жена не учит мужа», то мы получим явный перекос в сознании мужской части церкви. А ведь Бог сделал мужчину главой, чтобы дать ему большую ответственность. А кому больше дано, с того, как известно, больше и спросится.

Надо вспомнить, что грехопадение произошло не тогда, когда плод съела Ева, а когда это сделал ее муж. Бог возложил на плечи мужчин колоссальную ответственность. Понимаем ли мы это? Готовы ли к этой роли людей, отвечающих за все на Земле? Если осознаем, то слова, обращенные к Иисусу Навину, обращены к каждому из уверовавших в Бога мужчин – «Будь тверд и мужествен!» И так и хочется спросить: «Братья, а что значит „мужествен“?»

Есть еще одна сторона проблемы, проявляющаяся в семьях. Давайте задумаемся вот о чем. Если большинство членов церквей – женщины, значит, у многих этих женщин есть неверующие мужья! Почему же они не становятся христианами? Можно было бы «списать» проблему все на то же упрямство мужчин или на их инфантилизм, о котором писалось выше. Но сама по себе универсальность ситуации настораживает. Если бы из ста неверующих мужей хотя бы половина становилась христианами, я бы снял этот вопрос с повестки дня. Но на самом-то деле нам надо признать очевидное – большинство мужчин, имеющих верующих жен, не становятся христианами! А это уже симптом. Вдруг дело не в них, а в нас. В церкви в целом и в женах-христианках, в частности. Ведь как мужчины, уверовав, приносят в церковь свои привычки, так и женщины. И в христианских семьях мы имеем зачастую гиперактивных жен, подавляющих активность и без того инфантильных мужей. Да еще активно «разбавляющих» свою активность проповедью. Что видит неверующий супруг в жене? То, что она его как «пилила», так и «пилит», но теперь под «христианским соусом». Эффект усиливается многократно тем, что наивное восприятие собственной праведности за счет того, что мы «не пьем, не курим, не блудим», позволяет нам забывать, что и грешники бывают «некурящие», что и сами мы, даже непьющие и неблудящие, только помилованные Богом грешники, что ничем мы сами по себе не отличаемся от других людей. Конечно, на ситуацию с неверующими мужьями влияет вся совокупность факторов, описанных в этой статье. Но, мне кажется, все бы существенно изменилось, если бы жены-христианки избавились от этого обманчивого самоощущения самоправедности, а также постарались в первую очередь к себе применить библейские принципы. Например, уважать своего неверующего мужа. А верующим мужчинам взять на себя всю ответственность за церковь, за семью, за благовестие миру.

Далее я бы хотел обратить внимание на то, как мы, собственно, проповедуем Евангелие. В большинстве случаев все сводится к эмоциональному призыву. Мы часто не готовы серьезно задумываться: что в нашей эмоциональной проповеди было понятно неподготовленному человеку? Сводится ли суть Евангелия к тому, что «Бог любит тебя, о грешник!»? У меня есть серьезное опасение, что на такую проповедь действительно больше будут откликаться женщины, поскольку они более эмоциональны и для них важно слышать о том, что кто-то их любит. Ведь из психологии известно, насколько женщинам важно слышать, что они любимы.

Кроме того, в обществе, где фактически разрушен институт брака, где понятие верности и чести попраны и где мужчины безответственны, женщины, особенно немолодые, оказываются самыми беззащитными и попранными существами. И церковь становится для них прибежищем.

Другое, на что я обратил внимание, – это то, что, проповедуя, мы чаще всего обращаемся к предполагаемым преступникам, наркоманам и алкоголикам. Огромное количество «призывных» песен обращены именно к этим группам. Я думаю, это связано с тем, что «порядочному грешнику» нам часто нечего сказать из-за нашего наивного понимания сути греха, о чем я уже писал выше. Но что происходит в момент такой проповеди? Всякий слушатель, кто не вор, не алкоголик и не наркоман, думает: «Раз я не такой, значит, и проповедь эта – не для меня».

Остается только поражаться могуществу Бога, Который даже наши религиозные штампы может превратить в живую воду для жаждущего. Но с нас-то это не снимает ответственности! Пробовали ли мы хотя бы раз в своей жизни рассказывать Евангелие, вовсе не используя привычных нам «религиозных» слов и стараясь говорить так, чтобы все слова были понятны собеседнику? А если мы не можем, то не означает ли это, что мы и сами не все понимаем из того, что говорим? Думали ли мы хоть раз о том, что мы скажем человеку, который не курит, не пьет, не изменяет жене? Или для таких людей Евангелие не предусмотрено? Способны ли мы попытаться встать на сторону слушателя, понять его сомнения и возражения и только после этого попытаться дать ему ответ? Пока наша проповедь невнятно-эмоциональна, пока мы превозносимся, слушаем только себя, не уважаем чужих взглядов (пусть даже и ошибочных), трудно рассчитывать на то, что наша евангелизация будет действенной и мужчин в церкви ощутимо прибавится.

Следующая сторона многогранной проблемы. Из-за того, что женщинам действительно проповедовать легче (раз они более эмоциональны, менее требовательны к аргументации), да и безопаснее, большинство христиан и проповедует женщинам. И женщины – женщинам, и мужчины – женщинам. А кто же будет идти более трудным путем и говорить о Христе с упрямыми мужчинами?

Описанная проблема усугубляется отсутствием внятного богословия. В результате мы имеем церкви, живущие по неким традициям, придерживающиеся каких-то привычных взглядов, но зачастую не имеющие адекватного, библейского, объяснения этих традиций и взглядов. Не буду сейчас касаться собственно самих взглядов, просто проблема в том, что мало-мальски мыслящий человек желает получить более или менее серьезное объяснение. А как писалось выше, мужчины в принципе более скептичны.

Я уверен, что нам надо сделать несколько видов усилия над собой.

1. Сформировать наше, протестантское, представление о том, каким должен быть мужчина-христианин. Этот идеал мы должны предлагать верующим мужчинам, пропагандировать верующим юношам, внушать детям из христианских семей и не стыдиться предлагать миру.

2. Нам надо сформировать внятное богословие, чтобы по меньшей мере наши традиции и взгляды были подкреплены ясными объяснениями. А в идеале от некоторых и отказаться.

3. Нам надо стать менее авторитарными. Научиться терпеть разномыслие. Признавать в инакомыслящем, но верующем в Христа – брата. Давать место действию Святого Духа в чужой жизни.

4. Учить верующих мужчин ответственности за себя, за семью, за церковь и за погибающий мир.

5. Набравшись мужества, мужчинам-христианам пойти и проповедовать мужчинам.

И пусть даже не при нашем поколении, но церкви наполнятся Божьими мужами. И будет так, как хотел апостол, что на всяком месте будут воздевать с верой к небу руки мужчины.