Пост в Ветхом и Новом заветах

Валентина Новомирова

Пост как духовная практика пришел в христианство из иудаизма, но в христианстве он приобрел качественно иное значение. В Ветхом Завете пост упоминается, как правило, в связи с какими-либо бедствиями и является выражением раскаяния и средством умилостивления и отвращения гнева Божьего. Это было справедливо как для иудеев, так и для окружавших их язычников. Стоит лишь вспомнить Ниневию, пришедшую к покаянию по слову пророка Ионы:

«И начал Иона ходить по городу, сколько можно пройти в один день, и проповедовал, говоря: „Еще сорок дней – и Ниневия будет разрушена!” И поверили ниневитяне Богу, и объявили пост...» (Иона, 3:4).

Вплоть до прихода Иисуса Христа пост, главным образом, рассматривался как жертва – жертва умилостивления. Добровольная, но не бескорыстная: постящиеся ожидали от Бога определенной компенсации за перенесенные ими лишения – так, как это было в случае с Ниневией: пост в обмен на помилование. Правда, в случае с Ниневией пост не являлся единственным «аргументом» и носил вторичный характер. Первичным и определяющим в данном случае было то, что ниневитяне поверили Богу, раскаялись, отвратились от злых путей своих и «возопили» к Богу. А пост при этом выступал уже как видимое проявление их раскаяния, оставаясь по сути своей жертвой умилостивления. Однако в Ветхом Завете описан и другой случай – когда угроза истребления нависла над еврейским народом. Эта угроза непосредственно исходила не от Бога, а от царя Артаксеркса, подстрекаемого Аманом. Защитницей народа Божьего должна была выступить Есфирь – переговорить с царем и отвести от израильтян царский гнев. Поскольку предприятие было сопряжено с риском для самой Есфири, она обращается к Мардохею с просьбой:

«Пойди, собери всех иудеев, находящихся в Сузах, и поститесь ради меня, и не ешьте и не пейте три дня, ни днем, ни ночью, и я со служанками моими буду также поститься и потом пойду к царю» (Есф. 4:16).

Легко заметить, что благополучное разрешение проблемы Есфирь самым прямым и тесным образом связывает с отказом от еды и питья. И ее просьба находит полную поддержку и понимание у Мардохея. Здесь пост выступает уже исключительно как жертва умилостивления – но умилостивления не царя Артаксеркса, а Бога.

Идея поста как жертвы Богу проходит через весь Ветхий Завет. И хотя прямо пост нигде жертвой умилостивления не называется, но в рассмотренных случаях мотивация постящихся возводит их отказ от еды и питья до уровня жертвоприношения, при котором в качестве жертвы выступает не предписанное законом Моисея жертвенное животное (или иное приношение), а сам жертвователь.

В основе поста лежит добровольный отказ от пищи. Собственно пост – это полное или частичное голодание во имя какой-либо цели, достижение которой непосредственно из самого поста не вытекает. Этим пост отличается от оздоровительного голодания и «голодных» диет. Пост может быть строгим – полный отказ от пищи и питья; и частичным – отказ только от каких-либо видов пищи. Длительность поста может варьироваться от одного дня до сорока, а при частичном посте и более. Все эти особенности поста проявились уже в Ветхом Завете. Так, иудеи практиковали как строгий пост, так и частичный. Один из наиболее ярких случаев частичного поста описан в книге пророка Даниила:

«Даниил положил в сердце своем не оскверняться яствами со стола царского... Тогда сказал Даниил Амелсару, которого начальник евнухов приставил к Даниилу, Анании, Мисаилу и Азарии: «Сделай опыт над рабами твоими: в течение десяти дней пусть дают нам в пищу овощи и воду для питья» (Дан. 1:8,11–12).

Такого поста (овощи и вода) Даниил, согласно Библии, придерживался «до первого года царя Кира», то есть в течение всего того времени, пока Навуходоносор оставался на престоле.

Частичные посты являются самыми длительными и могут длиться годами. Такого поста придерживались назореи. В этом случае частичный пост был связан с обетом назорейства и особо оговаривался законом Моисея. Так, человек, давший обет назорейства, «должен воздержаться от вина и крепкого напитка, и не должен употреблять ни уксуса из вина... ни сырых, ни сушеных виноградных ягод» (Чис. 6:3).

Назорей мог возложить на себя дополнительные обязательства, порой очень суровые, как например, это сделал Иоанн Креститель. Закон о назорействе не предъявлял таких суровых требований, и запрет на употребление в пищу плодов винограда выполнял функцию, смысл которой становится понятным, если вспомнить о запрете, который был дан Адаму: не употреблять в пищу плодов с дерева познания добра и зла. В задачу назорея входило устоять перед соблазном и не поддаться искушению отведать запретное.

Хотя пост обычно понимается как воздержание от пищи, однако в Ветхом Завете имеется и другое определение поста, не связанное с едой и питьем. Это определение содержится в Книге пророка Исаии и по своему духовному смыслу выходит далеко за рамки традиционных представлений о посте:

«Вот пост, который Я избрал: разреши оковы неправды, развяжи узы ярма и угнетенных отпусти на свободу, и расторгни всякое ярмо; раздели с голодным хлеб твой...» (Ис. 58:6–7).

Книга пророка Исаии была написана задолго до прихода Иисуса Христа, однако выдвинутые в ней требования к посту с полным основанием можно назвать христианскими. В христианстве посту придается огромное значение, и это неудивительно, поскольку земное служение Господа началось с сурового сорокадневного поста в пустыне:

«Иисус, исполненный Духа Святого, возвратился от Иордана и поведен был Духом в пустыню. Там Он был сорок дней искушаем дьяволом и ничего не ел в эти дни» (Лк. 4:1–2).

Иисус Христос оставил пример Своим последователям. Евангелия очень лаконично и сдержанно сообщают об этом испытании, однако даже из лаконичных строк можно сделать вполне определенный вывод: пост Иисуса был одновременно и испытанием, и средством, способствующим преодолению этого испытания.

Христианство сохранило пост, однако в христианстве добровольное воздержание от пищи приобрело иное значение, отличное от ветхозаветного. Прежде всего, пост утратил свой жертвенный характер. Христиане стали рассматривать пост не как жертву Богу и не как выражение раскаяния, а как путь духовного очищения и более тесного и глубокого единения с Богом, как действенное оружие в противостоянии искушениям и как средство для их преодоления.