Моя героиня

Вальдемар Цорн

Когда в 1982 году я пришел работать в миссию «Свет на Востоке», для меня все было в новинку: с местными немцами в одной организации трудиться, молитвы по утрам перед работой, возможности в служении, о которых не приходилось и мечтать, и новые люди. Часто по вечерам мы с женой бывали в разных городках и селах на собраниях людей, которые говорят о себе, что они принадлежат к «общению». В немецком языке даже есть такое установившееся словосочетание: «люди общения». Общение с такими «людьми общения» перевернуло мой мир, мои представления о Церкви. Наши общины в Советском Союзе были сплоченными и дружными, осмелюсь сказать, смелыми и воинственными: мы противостояли могущественной атеистической системе, вооруженной всем государственным и, как сейчас говорят, административным ресурсом. Мы были едины. Но были едины в себе. «У меня на кухне висит фотография сестры Галины Вильчинской, – рассказывает одна немка, смертельно больная раком, – и когда я чищу картофель, я молюсь за нее. Пока варю суп, я молюсь за нее. Зайду на кухню за чем-нибудь, увижу фотографию – и молюсь за нее». Немка, лютеранка, при смерти, молится за баптистку, белоруску, совсем ей незнакомую. Мне открылся совершенно новый горизонт – выходящее за все пределы и границы государств, культур и политических слоев единство Церкви Христовой.

Все эти годы для меня имя Галины Вильчинской было символом единства тела Христова, Его святой Церкви, воительницы и победительницы.

Прошли десятилетия. Давно уже у Господа та сестра, которая чистила картофель и учила меня главным истинам духовного мира; узников совести выпустили на свободу; не стало Советского Союза; Библию можно купить в магазине и подписаться на наш журнал на почте... А судьба Галины Вильчинской как была для меня символом, так и оставалась им. И я решил разыскать Галину и узнать, как ей живется при новом строе, как она оценивает свое прошлое. Нашел. Оказывается, живет в Новокузнецке. Звоню. Представляюсь.

Здравствуйте, Галина! Ваша девичья фамилия Вильчинская?

Да. Но сейчас у меня фамилия – Шаповал.

Расскажите о Вашей семье: родителях, братьях и сестрах, церкви.

Мой отец был пресвитером церкви в городе Бресте. В 1968 году, когда мне было десять лет, его посадили за то, что был проповедником. Дали пять лет. Но отсидел он два с половиной года и попал под амнистию. Мама моя состояла в Совете родственников узников. Этот совет защищал права заключенных и заботился об оставшихся без отцов или матерей детях. В 1986 году ее тоже посадили на два года. Ее поймали в поезде – она ехала с другими сестрами по вере и имела при себе документы о преследованиях верующих. Еще у меня есть брат и две сестры. Все верующие.

Когда и как Вы уверовали?

В 1974 году я приняла крещение. Покаялась я так: мы собирались на молодежное. Кто-то даже сказал: «Пойдешь туда, а там опять часа четыре на коленях стоять». Но мы все-таки пошли. И действительно, очень долго молились. Не могу точно сказать: четыре часа или около этого. Однако мне это время не показалось долгим: меня коснулся Дух Святой, а когда Господь тебя касается, то времени не замечаешь. Я ощущала себя на небе. Так я покаялась. С шестнадцати же лет и с детьми начала заниматься.

Я знаю, что Вы сидели в тюрьме…

Да… Меня посадили в 1979 году.

За что, если можно спросить?

Я проводила вместе с некоторыми другими верующими летний лагерь с детьми, родители которых сидели в тюрьме за проповедь Евангелия.

За это Вас в тюрьму посадили?

Ну да…

Сколько Вам было лет, когда Вас посадили?

Мне было двадцать.

Сколько лет Вы отсидели в тюрьме за то, что провели детский лагерь?

Мне дали три года лагерей общего режима. Судили меня не по месту жительства, а во Львове, где нас арестовали, так сказать, «на месте преступления». По общепринятым правилам мне сидеть нужно было бы в Украине, по месту суда, или в Беларуси, по месту жительства. А сидеть мне пришлось в Уссурийске. Так как я не согласилась сотрудничать с органами, то мне пригрозили, что отправят в самый дальний лагерь. Так они и сделали.

Вы научились в тюрьме чему-нибудь, чему не научились бы, если бы Вы туда не попали?

В лагере нам приходилось много работать. Там я научилась шить. Шить для меня – удовольствие. Я и сейчас еще шью то для одной семьи многодетной, то для другой что-нибудь. И еще я научилась принимать людей такими, какие они есть. Научилась терпению. Это мне очень помогает в воспитании детей. (Смеется).

У Вас не осталось в душе огорчения на коммунистический режим? На власть имущих?

Нет, ну что Вы?! Мы же все в руках Господа. Он определяет наш путь. Трудно было, когда, освободившись после первого срока, я по приглашению друзей поехала на Дальний Восток. В аэропорту Владивостока меня вновь арестовали, обвинив в том, что я везу с собой наркотики. Люди в штатском обещали, что если я соглашусь работать на них, то они и в покое меня оставят, и за наркотики не посадят.

А если не согласитесь?

То есть как, «если не согласитесь»? Конечно, я не согласилась стать иудой, и мне дали второй срок. Наркотики-то мне подсунули специально, чтобы иметь повод оказать давление. Но 85 дней я между сроками была на свободе.

Это было прекрасное время. Да и второй срок прошел, как все в нашей жизни проходит. Я его тоже отбывала на Дальнем Востоке, только уже в лагере, где сидели рецидивистки. А так как некоторые женщины из первого лагеря успели получить следующий срок, то и в этом лагере все обо мне уже были наслышаны.

Как к Вам относились другие заключенные женщины-уголовницы: воровки, убийцы?

Начальство меня притесняло, оказывало давление, а женщины, наоборот, уважительно относились. Потому как знали, что за веру сижу. Да и вообще, в лагере уважали людей, смевших противостоять режиму.

Была у Вас возможность в лагере читать Слово Божье? Были там еще верующие?

Во время первого срока со мной сидела одна православная женщина. Ей сын Новый Завет привез. Так ей разрешили его иметь. Но она дала мне его почитать. Его у меня нашли и отняли. Этой женщине его тоже не вернули, так как она им не сама пользовалась, а сектантке дала. А на втором сроке мне передали Евангелие. Хранили Евангелие, пряча для меня, другие женщины-уголовницы. Меня часто обыскивали, они это знали. Так что во время второго срока я, хотя и не так часто, как хотелось бы, имела возможность читать Слово Божье.

Что давало Вам силу противостоять разврату, обману, давлению в лагере? Что было Вашим утешением и чему Вы особенно радовались?

Молитва. За машинкой швейной сижу и молюсь. В сердце такой мир приходит! Неземной! «Ты счастливая: помолишься – и спокойная!» – завидовали мне другие. Все такие раздраженные, а я спокойная. Сила в молитве. Особенно радовалась письмам. Их было много. Потом письма перестали мне отдавать. Я спрашивала, почему мне не отдают письма. А особист ответил, чтобы не были мне поддержкой... Я так радовалась каждой вес-точке с воли! Даже просто открыточке. Письма не пропускали. А открытки пропускали. Конечно, если они без стиха из Библии были. Со стихами из Писания не пропускали...

У Вас большая семья?

Мой муж – дьякон церкви. И пятеро детей. Старшему ребенку двадцать два, а младшему четырнадцать. Все дети верующие. Старшие трое – члены церкви.

Чем Вы сейчас занимаетесь? Что Вас особенно интересует и какое служение Вы несете?

Занимаюсь в церкви с детьми от пяти до шести лет. Все годы, начиная с 1985-го, когда освободилась из лагеря. Дети – мое призвание. С детьми я могу…

Есть у Вас мечта, которая еще не осуществилась?

Чтобы все мои дети служили Господу! Чтобы никто не поколебался, чтобы вместе со всей семьей быть на небесах. А земная мечта – в Израиль съездить.

Вам знакома книга Джона Буньяна «Путешествие пилигрима в Небесную страну»?

Да, да, конечно. Многие трудности Христианина на пути в Небесную страну описаны так, что приходишь на мысль: Господь все делает ко благу. Также и тюрьма, и все… И вообще, Он сверх сил не дает тяжести.

Что бы Вы могли посоветовать молодым верующим людям, которые не знают, что такое гонение за веру, но которые по-новому должны противостоять миру?

Раньше я желала молодым, чтобы больше стихов из Библии наизусть запоминали. Теперь у всех, даже у детей, есть Евангелие. И я желаю всем чаще и больше читать Священное Писание. Вот мне дочка говорит: «Мам, вот я почитаю Библию с утра – и все у меня в порядке. А не успею или поленюсь – и весь день кувырком». В чтении Библии сила. И еще молитве нужно посвящать время. Не просто так по ходу дела, а находить или выделять специально время для молитвы. И никакой мир не победит веры, основанной на общении с Богом и Слове Его.

Вам знакомы журналы «Вера и жизнь» и «Тропинка»?

О, да! Мы журналы давно получаем, читаем, радуемся. Слава Богу! Спасибо вам за ваше служение!

У Вас есть возможность сказать нашим читателям в 60 странах то, что Господь положил Вам на сердце…

Молитва всегда была для меня огромным утешением и ободрением. Сознание того, что за тебя молятся, соучастие Церкви в моей жизни – это чудо благодати Божьей. Спасибо всем за молитвы. Могу только попросить не забывать в молитвах тех, кто страдает за имя Христово сегодня, особенно в мусульманских странах, в Пакистане, Узбекистане, Судане, а также в Китае, Индии и других странах. Молитва реально действует. Я это знаю по опыту.

Спасибо за беседу! Мира и радости Вам, Галина. До встречи в конце пути!

После разговора с Галиной Шаповал я положил трубку, а на душе чувство – не передать. Я поговорил со своей героиней! Простая русская женщина. Как она выглядит, не знаю: знаю ее только двадцатилетней по фотографиям гонимой Церкви. «А что, – думаю, – она какая-то особенная должна быть? С нимбом?» Такими простыми и искренними, посвященными и любящими Бога были все герои веры, во все времена. Я рад, что есть в этом мире такое чудо – Церковь Иисуса Христа.