Умножая грех

Надежда Орлова

В дорогом, синего цвета «с искрой», костюме, широкоплечий и дородный, брат-наставник сидел и внимательно слушал.

Она сморкалась в платок и без умолку говорила обо всех обидах, что накопились за последнее время и жгли сердце долгими зимними ночами, мучая бессонницей и лишая покоя днем, – к ним сводились все семейные разговоры. В конце рассказа разрыдалась. И услышала:

– Успокойся, сестра. Мне странно видеть тебя такой печальной и расстроенной. Честно говоря, я не хочу слушать эти осуждения.

Последовала проповедь минут на сорок о прощении и необходимости искать источник всех проблем в себе. Слова были правильными, но тяжелыми и какими-то сырыми, как прямоугольные куски непропеченного теста.

«Конечно, не хочет слушать! Когда все уже выслушал, узнал все подробности ссор и раздоров: кто, что, кому сказал», – саркастически усмехалась она про себя, идя под проливным дождем. Грязные лужи хлюпали под ногами, суровое небо над головой усиливало ощущение тоски и тяжести. Она многого ждала от этого разговора: понимания, совета, облегчения. Ничего не получилось.

Жаркий полдень. Под высоким раскидистым деревом сидит человек и сосредоточенно пишет. Временами он прекращает свое занятие и задумывается. Иногда его лицо выражает досаду, иногда – радостное озарение, иногда – гнев, иногда на глазах появляются слезы. Таким мне представляется процесс создания писем апостолом Павлом. Как это далеко от нас во времени и в историческом контексте. Как это близко и злободневно для христиан нынешнего века.

Читая его послания, мы видим разные общины, разные проблемы, разные вопросы. В период младенчества Церкви, когда она только-только делала самостоятельные шаги по миру, у нее была прекрасная «нянька» – Павел. Он уговаривал и приказывал, поощрял и корил, отлучал и примирял. Он защищал евреев от нападок язычников, а язычников – от нападок евреев. А они, как дети, ссорились, «делили игрушки», создавали группировки, увлекались ересями, падали от своих грехов. А Павел писал, пояснял, разбирал, доказывал, учил, обличал...

И, как огромный колосс, встает из этого наследия тема великой благодати. Теперь многие, выхватывая его слова из общего контекста, пытаются доказать то, против чего так настойчиво выступал апостол. А он выступал против осуждающего закона, чей век закончился с воскресением Христа, а он выступал против спасения делами, а он выступал против внешних обрядов, не подкрепленных внутренним содержанием. Когда была возможность, он отправлялся в путь, чтобы посетить церкви. Сколько римских дорог он прошел, сколько городов и небольших селений слышали его пламенные проповеди о спасающей благодати?! Дороги...

Он не искал легких путей даже тогда, когда угроза была очевидной. Он не искал дешевой популярности в «особенно трудных» общинах. Толкуя доктрины и устанавливая каноны, Павел прислушивался только к голосу Духа Святого, но не к голосу одобрения или осуждения толпы. Он шел узким и тернистым путем своего Спасителя.

Христиане из века в век идут той же дорогой. Но, как и прежде, они часто напоминают не Павла, не Тимофея, не Тита и не кого-то из тех, к кому апостол обращается по имени, а безличных галатов (к тому же, точно таких же несмысленных), римлян, ефесян. И, как прежде, часто теряя ориентир Любви, сворачивают на тропу осуждения.

Осудить несправедливо и жестко можно в порыве. Однако чаще всего это – стиль жизни, привычное существование: осуждать всех и вся. Если мы делаем замечание братьям и сестрам, потому что по опыту знаем, какой губительный итог ожидает их, если и дальше пойдут опасным путем, то поступаем по любви. Если же только рады возможности, поводу возвысить голос свой, подчеркнуть свою праведность, то это совсем другое. Многие называют себя учениками Христа, имеют вид благочестивый и набожный, но осуждение и зависть, злорадство и гнев, раздражение и фарисейское брюзжание мучают окружающих. Те отвечают неприязнью, что опять-таки раздражает.

Круг замыкается, выхода нет. И человек становится огромной проблемой для близких и самого себя. При этом он убежден, что ведет бескомпромиссную борьбу за библейские истины, за христианские ценности, за чистоту церкви, за спасение павших братьев и сестер – в общем, священную войну с грехом. Выбраться из накатанной колеи трудно – сатана удерживает в ней. А выскочить надо, поскольку осуждение само по себе является грехом.

Поэтому бороться против этого греха принципиально не может. Только умножает его.

Причины такого состояния разные: общее неудовлетворение своей судьбой, окружающей обстановкой; неоправданные притязания; комплексы, с которыми не в состоянии справиться; желание выплеснуть свое недовольство; даже, быть может, тайная вина: «Не такой уж я и плохой. Есть хуже меня. Я это доказать могу!» Беда с другим может удовлетворить мстительность и обиду: «Так и надо! Стоит, заслужил!» Для многих неверующих – это норма, поскольку с возрастом утрачиваются цели, происходит крушение надежд и иллюзий. Но почему так у верую-щих? Нет мира, покоя и стабильности во Христе.

Эпизод в начале статьи иллюстрирует другую крайность. Про- ще сказать заученные, заштампованные фразы (все библейские цитаты верны, никто не возразит), чем разбираться в духовных переживаниях и болезнях, вникать, заниматься душепопечительством, брать ОТВЕТСТВЕННОСТЬ. Наряду с жестким осуждением общины порой охвачены апатией, равнодушием и примирением с грехом. Ибо истинная борьба с ним лишает комфорта, тепленького земного счастья, разрушает призрачную стену благополучия. Мы устраняемся от принятия принципиальных решений, от рассмотрения острых вопросов, от истинного обличения греха. Что также умножает его.

Павел не боялся вскрывать конфликты – нарывы, действовать решительно и строго, очищая церкви Словом Божьим, чего так не хватает нам.

Суды и пересуды, внутренние конфликты – бич и современных общин. Что чаще всего выносится на заседания церковных советов? Взаимоотношения братьев и сестер, их обиды, непонимание.

Порой дело доходит до гражданских судов. В последние годы за что у вас отлучали членов общины? За то что кто-то сказал на брата «рака»? За зависть, ненависть? За сплетни? Скорее всего, за прелюбодеяние. Быть может, за разделение или ересь. А за осуждение отлучали кого-нибудь когда-нибудь? Даже на замечание не ставили...

Общины делятся на те, которые отличаются жестоким осуждением, и на те, которые бесхребетно «прогибаются под мир». И таким образом создается почва для роста и умножения греха.

В первом случае внешняя благопристойность заменяет истинную святость. Во втором – происходит размытие границ между церковью и миром. Каждая из этих крайностей – отдельная тема для большого разговора. Однако обе они возникают из-за нашей лени, равнодушия, нежелания ввязываться и вникать в проблемы.

Проще и удобнее всех одинаково одеть, одинаково причесать, одинаково посадить на скамейки, заставить говорить одинаковыми фразами. А любое отклонение от заданных норм объявить грехом. Под таким «тепличным» колпаком фарисейства грех будет процветать. Или спокойнее и уютнее быть «терпимыми», утешая себя рассуждениями: «С кем не бывает?»; «Не будем узколобыми»; «Не давите на человека» и подобными им. И то, что было необходимым (например, отказ от традиций, не являющихся доктринально принципиальными), постепенно переходит в недопустимые вещи: супружескую неверность, насилие в семьях верующих, обман, корыстолюбие.

И обе позиции порождают бесконечные сплетни, шушуканья, пересуды, осуждения.

Апостол, неравнодушный и любящий, все свое служение посвятил тому, чтобы выводить церковь из таких крайних точек. Со страниц Священного Писания звучат к нам его слова: «Поэтому умоляю вас: подражайте мне, как я Христу» (1Кор. 4:16).