Дорогая моя Чукотка

Вячеслав Гринь

Северян в Москве видно за версту: они держатся группами, и у них всегда уйма сумок. Приятно подойти к такой группе и увидеть знакомое лицо, а когда это «лицо» еще и твое имя помнит, вдвойне приятней. Из аэропорта Внуково я вылетел вечером. В самолете были свободные места, а на тех, что были плотно забиты, сидели артельщики. Во время полета они ходили курить в туалет и покупали по 100 граммов за 500 рублей.

Когда самолет коснулся обледенелой полосы, ощущение было такое, как будто я прибыл в родные места. В самолете меня встретили пограничники, радушно улыбнувшись, сказали: «Снова к нам?»

Не теряя времени, я встретился с мужчиной, который много лет ищет Господа. Он сам позвонил и попросил прийти. Дома у него пахло корюшкой – рыбой с запахом свежих огурцов. Мы прошли сразу на кухню и по-чукотски просто поели рыбу с чаем. Потом наш разговор перешел к серьезным вещам. Мы говорили о покаянии и о том, почему люди каются много раз. И тогда я спросил его: «Зачем ты покаялся?» И его ответы меня расстроили. Мужчина в годах говорил, что покаялся потому, что не хочет гореть в аду и что хочет показать пример сыну. И больше ничего об отношениях с Богом, о своих грехах и святости Бога. Как же много еще людей в духовной темноте!

На следующее утро вставать было жутко трудно. Хотелось спать. Посмотрел на часы: у нас, в Екатеринбурге, была ночь. На кухне кто-то уже побрякивал посудой. Оказалось, Надя (миссионерка из Калифорнии) уже готовила завтрак. За чашкой кофе особо приятно говорить, тем более с людьми, которые разделяют твои взгляды. Но надо было торопиться к пограничникам за паспортом, который у меня отобрали, потому что сомневались, есть ли у меня действительно пропуск на Чукотку.  Морозный воздух меня окончательно разбудил,  и я шел, вдыхая приятную свежесть. Лишь яркое солнце ослепляло глаза. У начальника заставы меня уже ждали. Я зашел, сел и обратил внимание на свой паспорт на краю стола. Когда я показал напечатанный пропуск, пограничник стал набирать номер заставы в Анадыре, чтобы удостовериться в происхождении копии пропуска. Когда на другом конце подтвердили, мне торжественно вернули паспорт. Но попросили присесть и рассказать о целях приезда. Дальше мы говорили об американцах и о том, что мне тоже нельзя проповедовать. Я твердо сказал, что все равно буду. Тыча пальцем в стопку напечатанных листов, мне ответили, что будут последствия.

Каждый день был насыщен встречами. Людям нужно, чтобы их выслушали и попытались понять. Бог давал мне ясность в понимании проблем, когда надо было вдохновлять, а когда и увещевать. Не хочу писать о грехах, потому что они не назидают. Одно могу сказать, что их много. Грешат христиане, оправдывая грех блуда любовью, похоть – особенностями, пьянство – трудными временами, эгоизм – уникальностью.

В национальный поселок Чаун мы смогли добраться только вечером изза тяжелой дороги. Утром, в 6:30, мы с верующими встретились на молитву. Читали Библию, говорили о том, насколько мы послушны Богу. Выпили чаю и поехали в тундру, в оленеводческую бригаду. По рации сообщить не удалось о нашем приезде. Мы рассчитывали, что яранги будут стоять недалеко от дороги и что мы увидим сопку, где находится стойбище. Но Чукотка не меняется: только мы выехали – погода изменилась. Внезапно пошел снег, и небо затянуло облаками. Как тут говорят: наступило «молоко».  Ехал я в тундру, за 200 км, ради одного разговора, а не потому, что  хотел увидеть оленей и знакомых. К этой беседе я готовился и духовно, и морально. Потому что слова человека не могут утешить горе матери, потерявшей сына. Это случилось около пяти месяцев назад. В только что отстроенный много-квартирный дом вселились жители поселка Чаун. И семье моих друзей тоже дали квартиру, но толком они в ней и не жили, потому что работали в тундре. Двое детей учились в поселке, а двое были в тундре. 17-летнему сыну, вернувшемуся из тундры для прохождения комиссии о пригодности к несению военной службы в армии, захотелось выпить с друзьями в их новой квартире. В два часа ночи 12-квартирный дом загорелся, начиная с квартиры, где выпивали молодые люди. Через полтора часа дом сгорел полностью. Под утро стало ясно, что в квартире источника пожара сгорел тот самый молодой человек. Когда семья приехала из тундры для опознания тела, душераздирающий крик слышал весь поселок. Боль матери усилилась и тем, что ей пришлось самой косточку за косточкой собирать своего сына. Пока длились судебные разбирательства, мать можно было часто видеть на месте сгоревшего дома. После похорон они вернулись в тундру с непередаваемой болью в сердце, пытаясь залить ее водкой, которой требовалось все больше и больше. Мать перестала думать о живых детях, мечтая скорее «встретиться» с погибшим сыном. Ее муж запрещал ей плакать. Чтобы выплакаться, она просто уходила далеко в тундру и плакала, плакала, плакала.

Подъезжая к сопке, которую не было видно, мы остановились в «молоке», рассуждая с братом, что делать. И вдруг в тундре мы увидели огонек. Это ехал отец мальчика, ездивший на рыбалку. Но как только он приехал, у него сломалась «пышня» и ему пришлось вернуться домой. Но Бог допустил это в нужное время, чтобы мы встретились. Оставив машину на обочине «зимника», мы поехали на снегоходе. Когда мы встретились с мамой погибшего, то просто обнялись и заплакали. По обычаю выпили чаю и поели мороженую рыбу. Наши разговоры о погоде постепенно перетекли в серьезные. Мне хотелось поговорить с этой несчастной матерью наедине. И тогда я предложил мужчинам, чтобы они поехали на рыбалку без меня. На это мне опытный оленевод заявил: «Нас трое, а удочка одна, к тому же и „пышня“ сломана. Как же мы поедем?» После некоторой паузы, видимо, поняв причину моего предложения порыбачить, все засобирались. Гул удаляющегося снегохода стих, и мы могли начать беседу. Внутренне я молился, чтобы Бог дал мне слова, но первый час они не понадобились.Нужно было слушать и плакать. После моего предложения поплакать, как будто получив разрешение, она зарыдала в голос. Собака Дамка подбежала и, смотря ей в глаза, начала лизать слезы, а внук от растерянности сказал: «Балютка (так он называет бабушку), давай помолимся». Слушая подробный рассказ о сыне и молясь, мне стало ясно, что я должен сказать две вещи: «Живи для живых и отпусти сына». После мы по очереди молились, выливая вслух боль сердца. Потом мы читали Библию и услышали снегоход. Ясное дело, что они ничего не поймали, но этого времени нам было достаточно. Лицо этой чукчанки изменилось, и она с ходу стала говорить, что получила освобождение и теперь будет жить с Иисусом. Нет ничего приятней, чем служить Богу и ощущать, что Он действует через тебя.

Мы торопились обратно, в поселок. Уже у машины, прощаясь с нашим другом, он сказал: «Слава, в следующий раз я буду уже в другом состоянии с Ним». В 7 часов вечера у нас было назначено служение. Люди сомневались, что мы приедем к сроку. Когда началось служение, многие признались, что не верили в то, что мы вернемся вовремя.

На праздник Воскресения Иисуса церковь и служители приготовили программу. Мы в восторженном настроении шли по улице и мечтали увидеть хоть одного человека, чтобы приветствовать его словами «Христос воскрес!», но особенность северных городов такова, что люди сидят по домам. Особенная радость наполнила всех, когда мы увидели на служении переполненную церковь. Люди были в двух комнатах (во вторую служение транслировалось через камеру).

После служения мы с братьями из церкви пришли в больницу и просто поздравляли людей словами «Христос воскрес!», потом пели христианские гимны. Слава Богу! Никто из персонала не выгнал нас, хотя видно было, что не все нам рады...

Вечером около тридцати мужчин собрались в церкви поговорить помужски. Говорили открыто о святости и чистоте, об отношении к женам, ответственности, которую должен брать мужчина на себя. Даже молодые ребята досидели до конца встречи. Это непередаваемое чувство, когда столько мужчин стоят на коленях и каются перед живым Богом в своих грехах. Особенно тронула молитва одного человека, который находится под следствием. Он накануне убил односельчанина. Когда он молился, ком подкатывался к горлу не только у молящегося, но и у слушающих.

...Я заранее приготовил оленье мясо для застолья. Из-за того что сестер не было, братья ели мясо руками и чувствовали себя очень комфортно.

 Моя поездка на Чукотку подошла к концу, и это случилось очень быстро. Но радует, что Бог продолжает Свою работу на Крайнем Севере. Многие уже не надеялись на встречу со мной и радовались как дети. А один мальчик меня спросил: «Когда ты снова приедешь?» Я ответил, что билет дорогой, но я буду молиться. Тогда мальчик сказал, что у него есть деньги, он заработал их за полтора года хорошими оценками. И уже за час до отлета ко мне подошел знакомый и протянул мне 18 долларов. Слава Богу! Бог не меняется, Он продолжает любить... Большое спасибо за вашу молитвенную и финансовую поддержку!