Хочу быть похожим на Христа

Вальдемар Цорн

«Самый лучший друг – это Христос. Ему можно все рассказать, не утаивая ничего. Он поймет, Он и утешит, Он и накажет, Он и успокоит. Ему можно доверять безгранично. Пред Ним я благоговею и Ему поклоняюсь» Алексей Иванович Коломийцев

Алексей Иванович, расскажите, пожалуйста, читателям журнала «Вера и жизнь» немного о себе: где и когда Вы родились, в какой семье?

Родился я в 1930 году в селе Петривщена (сейчас Петропавловка) Федоровского района Саратовской области. В нашей семье было шестеро братьев и одна сестра. Во времена НЭПа у моего отца был свой магазин. Как он избавился от магазина во время раскулачивания, когда вступил в коммунистическую партию, я не знаю. Знаю только одно: сколько я его помню, он был коммунистом. По своему характеру он был очень добрым. Я никогда не видел его пьяным или ссорящимся со своей женой, моей матерью. Занимал он разные руководящие посты.

Как могло случиться, что молодой человек из семьи коммуниста стал христианином, притом в сталинскието времена?

В 1947 году я учился в железнодорожном училище. Однажды я пришел из училища домой, вошел в свою комнату, сел возле стола на табуретку. Не знаю, откуда и почему в моем разуме прозвучало слово: «Вешайся». Я совершенно этого не ожидал. От этой сильно навязчивой мысли в моем сознании все померкло. Мне было страшно, моя душа испытывала глубочайшее страдание и боль. Произошло мгновенное внутреннее опустошение и потеря всякого интереса ко всему окружающему. Мне было трудно уснуть и уйти от этих мыслей. На следующее утро эти мысли снова атаковали меня. Мне было очень сложно сопротивляться им. Я не имел ни малейшего понятия о духовной брани и о силах тьмы поднебесной. Естественно, я был в полной растерянности.

Положение мое усугублялось еще и тем, что я никому не мог об этом рассказать. Удивительно то, что мой отец, занимая руководящие посты и будучи не рядовым коммунистом, не препятствовал своей жене, моей матери, быть верующей и посещать собрания. Я же был очень далек от любой религии.

Находясь под давлением этих ужасных мыслей, я однажды, придя домой, подошел к столу, на котором лежал сборник песен «Гусли», взял его в руки, открыл, и мой взор упал на слова:

«Вот ворота пред тобою, и за ними два пути.

Друг мой, робкою душою избери, каким идти.

Через тесные ворота видна узкая стезя.

Там вдали леса, болота, терны, бури ждут тебя.

Чрез широкие ворота путь пространный видишь ты.

И на нем толпу без счета, пир и праздник суеты.

За тропой борьбы, тревоги, солнца луч и рай цветов.А в конце другой дороги – ночь гнетущая и ров».Я подошел к горящей печке. В кармане у меня была пачка папирос. Я вынул ее из кармана, сжал в кулак и бросил в печку. Моя мама, видя, что я бросил пачку папирос в печку, сказала: «Что ты делаешь? Ведь завтра ты будешь просить деньги на папиросы». Я ответил ей: «Никаких денег я просить не буду, но пойду с тобой в молитвенный дом». Она смотрела на меня с огромным удивлением, ей не верилось в сказанные мною слова. Она, конечно же, не знала о том, что происходит в моей душе. Так впервые я пришел в церковь (это было в конце октября 1947 года). Будучи постоянно погружен в свои мысли, я ничего не мог слышать. Но с того дня, когда я впервые переступил порог молитвенного дома, я больше никогда не возвращался к курению. Прошло еще немного времени, и в один из воскресных дней ноября 1947 года, я, как обычно, пришел в молитвенный дом. Там, как всегда, звучал хор, звучали песни общего пения, через проповедников провозглашалось Слово Божие. Что со мной происходило в этот раз, я не знаю, но, по свидетельству других, я выбежал вперед, упал на колени и закричал: «Господи, я погибаю! Спаси меня!» Я не помню, как долго я молился и как поднялся с колен, но это был факт моего покаяния, факт признания себя грешником, факт спасения и прощения грехов. Так произошло мое покаяние.

Что значило в те времена стать верующим?

В то время я не задумывался о том, чего это будет мне стоить. Мой взор был направлен к Богу, я был готов на любые испытания. Кроме того, я все еще был подвержен вышеизложенным страданиям, хотя не в такой мере, как было вначале. Теперь эти страдания были только отголоском моих прежних переживаний. У меня был Господь, на Которого я полагался и Которому я верил и верую по сегодняшний день. Вскоре после моего покаяния я принес Евангелие в училище, чтобы показать ребятам, но руководители училища тут же заметили и отобрали его у меня. Мне было горько, что я лишился этой книги. После этого к нам домой пришли секретарь горкома комсомола и инструктор отдела пропаганды горкома партии, чтобы побеседовать со мной, принесли с собой книгу, написанную неким православным священником Далуманом. В этой книге священник описывал свое заблуждение и отречение от веры в Бога, отвергая Его существование. В то время я еще ничего не знал о христианстве. Я не знал ни того, на чем оно утверждено, ни его сущности. Не знал о смерти и страданиях Христа. Не знал о силе крови моего Господа. Я знал только одно: я – грешник, а Христос – Спаситель. Он меня простил, и я спасен от ада, смерти и вечного осуждения. Их беседа со мной была недолгой. Они стали мне пояснять, что я заблуждаюсь и что вот налицо отречение священника, человека, который закончил духовную семинарию и пришел к выводу, что Бога нет, что религия – это обман. А я, будучи молодым комсомольцем, вдруг стал верующим в Бога. Я не знаю, откуда пришли мне мысли ответить на поставленные ими вопросы, но они явно не ожидали ответа, который прозвучал. Выслушав их, я ответил так: «Если бы сегодня не только Далуман, но и все священники отреклись бы от христианства, я этого сделать не могу, потому что я не в них уверовал. Я уверовал не в священников и не в других верующих, я уверовал в моего Господа Иисуса Христа, а уж Он от Себя не отречется. Я верю Богу». На мой ответ они ничего не сказали и не возразили, но моему отцу они сказали, что я «законченный».

Были у Вас примеры для подражания? На кого Вы хотели быть похожим, когда Вам было двадцать лет?

Я всегда хотел и сейчас хочу быть похожим на Христа, Сына Человеческого, и отображать Его характер. В то же время для меня были примером подражания, во-первых, сестра старица Золотарева В. Г., когда я, 18-летний христианин, жил у нее на квартире в 1948 – 1949 годах. Это была степенная, мудрая, знающая хорошо Слово Божие, добрая и сострадательная христианка. Во-вторых, я любил проводить время с посвященными Богу старцами, такими, как Голев Сергей Терентьевич, Артюхов Александр Степанович, Храпов Николай Петрович. Это были люди, полностью посвященные Богу, их жизнь была достойна подражания.

Я знаю, что Вы с девятнадцати лет начали проповедовать. Многие люди не понимают, что значит быть призванным Богом на служение. Как Вы осознали свое призвание?n Сразу после уверования у меня была большая тяга проповедовать о Христе. Но первый раз я вышел за кафедру в 1949 году, в девятнадцатилетнем возрасте, в Новочеркасской церкви ЕХБ. Я проповедовал о Лаодикийском периоде (Откр. 3). Эта проповедь произвела большое впечатление на церковь. С этого времени вся моя жизнь связана со служением проповедника. Я осознал свое призвание в практическом изложении Его Слова и глубоком осознании величайшей ответственности за каждую произнесенную проповедь. Я осознал свое призвание быть проповедником в ясном созерцании влияния проповедуемого мною слова.

Вы были одним из ответственных служителей Совета церквей, или, как обычно говорят, гонимого братства. Что подвигло Вас занять такую радикальную по отношению к государству позицию?

С момента моего посвящения себя Господу я никогда не пренебрегал государством, в котором я жил, но для меня заповеди Божии были и есть выше всех законов того или другого государства. И мое посвящение себя Богу силою Бога сберегает меня от нарушений или искажений Божиих заповедей. Я просто не могу идти на компромисс и тем самым нарушать Его заповеди. Вот что произошло в тот памятный воскресный день. Я вышел за кафедру и прочитал отрывок из книги Откровение (3:14–22), в котором Господь говорит ангелу Лаодикийской церкви. Я подробно изложил смысл данных текстов, относящихся к последнему времени, раскрыл значение слов: «Извергну тебя из уст Моих», показал жуткое положение этой церкви. Проповедь моя длилась минут сорок, после чего я призвал людей к молитве. Когда закончилось служение, пресвитер Семен Павлович Ковров попросил остаться всем проповедникам и «двадцатке» («двадцатка» – это люди, на которых зарегистрирована церковь). Когда мы все остались, он сказал, что от старшего пресвитера пришли документы, которые он зачитает: «Новое положение о церквах» и «Инструктивное письмо». После чего все проповедники и церковный совет должны своей подписью выразить согласие с тем, что изложено в данных документах, и отправить эти подписанные документы старшему пресвитеру по Ростовской области. Эти документы были явно анти-евангельские. Пресвитер прочитал их и сказал, что если мы не согласимся с условиями, которые изложены в этих документах, и не подпишем их, то закроют наш молитвенный дом, наложат запрет на проведение богослужебных собраний. Я и Елисеевич эти документы отказались подписать.

Тогда я не знал, что это была моя последняя проповедь в дорогой для меня церкви, что многие годы я не буду иметь возможности в ней проповедовать и что меня изгонят из этой церкви...

Отказ участвовать в этом коварном замысле атеистов был подобен взрыву бомбы. Он предвещал неизвестный поворот в истории церкви на территории Советского Союза. Не знал этого я. Не знали этого и многие искренние Божии служители, не подписавшие эти чудовищные документы.

Ко мне приходили некоторые братья из проповедников нашей церкви уговаривать меня, чтобы я подписал эти документы, приводя в качестве аргумента то, что я лишаю церковь моих содержательных проповедей.

Я был очень одинок. Единственный человек, который был всегда рядом, – это моя жена.

После вышеописанных событий прошло немного времени. Однажды мою сестру Надю встретила знакомая женщина, которая работала в горисполкоме. Она ей сказала: «Надя, скажи твоему брату, чтобы он куда-нибудь уехал, его хотят арестовать». Надя пришла домой и рассказала мне и Люсе о реальной для меня угрозе. Покидая свой дом неизвестно на какое время, а может быть, навсегда, где и когда я встречусь с семьей? Я взял балетку (чемоданчик), положил туда Библию и конспекты разработанных духовных бесед и кое-что из необходимых вещей на первый случай. Распрощавшись с семьей, я уехал в Донбасс, в небольшой шахтерский городок Новогорловка.

Вы сидели в тюрьме?

Да, я сидел в тюрьме, но не за противостояние государству как таковому, а за мое несогласие подписать анти-евангельские документы.

Позже Вы были одним из организаторов автономного движения. То есть Вы заняли по отношению к государству более лояльную позицию?

Ваш вопрос не совсем правильно сформулирован, но я попытаюсь на него ответить.

 Формирование независимого братства происходило в очень сложное время, время непонимания и вражды между ВСЕХБ и Советом Церквей. Я не стану здесь описывать причины возникновения автономного братства и как я оказался в нем. Оно не было основано на лояльности к атеистическому государству, но строго держалось на позициях «Кесарево – кесарю, а Божие – Богу». После ухода моей жены в вечность я погрузился в служение автономных церквей и принимал активное участие в становлении и развитии этих церквей в целом по стране, особенно в Южном регионе страны, где я возглавлял отдел благовестников. Независимые церкви провозглашали свободу от союзов и в то же время искали такую форму межцерковного общения, которая обеспечивала бы безопасность от господства союзов и защищала бы от разрыва между церквами.

Церкви Южного региона ЕХБ при обсуждении с пресвитерами церквей, входящих в их состав, приняли решение попытаться зарегистрировать этот церковный орган с целью иметь юридический статус, а также иметь печатный орган для издания христианской духовно-назидательной литературы и иметь возможность строить или снимать в аренду помещения для беспрепятственного проведения богослужений. Для этой цели были делегированы церквами братья: Михаил Тимофеевич Шаптала, Павел Дмитриевич Беленький, Виктор Васильевич Жовмирук и я. Мы приготовили все необходимые документы, нужные для регистрации, и поехали в Москву, в Совет по делам религий при Совете Министров СССР. Нас принял председатель этого Совета. Он отнесся к нам благодушно, просмотрел документы и сказал: «Вы понимаете, что если мы зарегистрируем Южный регион независимых церквей, то после вас потянутся и другие регионы, а это для нас нежелательно». В конце нашего разговора они приняли наши документы на регистрацию. Вскоре после нашего приезда из Москвы мы получили извещение, что Религиозное общество ЕХБ независимых церквей зарегистрировано и имеет юридический статус. Это была первая регистрация, начиная с тридцатых годов после ужасных гонений на церковь, лишивших ее всех гражданских и юридических прав. Независимые церкви старались предельно правильно относиться и к Совету церквей, и ко ВСЕХБ. И с момента их образования не противопоставляли себя другим союзам и формированиям. Они просто старались жить богоугодной жизнью, жизнью, которая позволяла осуществлять заповедь Господа о единстве Его детей и любви между народом Божьим.

Большую известность Вы получили своими душепопечительскими беседами со служителями, рукоположением многих из них. Как получилось, что Вы стали играть такую роль в братстве ЕХБ?

Я никогда не ставил себе цель быть известным, но я хочу, чтобы через меня был известен и прославлялся мой Господь и Спаситель Иисус Христос. Я очень хочу, чтобы Его имя святилось в моих словах, поступках и служении. Это цель моей жизни. Вопрос душепопечения, на мой взгляд, является ключевым вопросом в христианской жизни и в проповеди Иисуса Христа. Его воплощение есть не что иное, как выражение Божией любви к живущим на земле (Ин. 3:16). Это величайшая забота (попечение) о других. Писание пропитано Божьим попечением. Достаточно вспомнить повествования о блудном сыне, о самарянке у колодца и беседе Христа с ней, о потерянной драхме, о заблудшей овце и т. д., в которых Христос оставляет нам уникальный пример попечения о душах. Дорогой Вальдемар, я не знаю, как я стал «играть такую роль в братстве ЕХБ». Я просто жил и хотел жить Его заповедями.

Вы ни о чем не жалеете? Что бы Вы сделали иначе, если бы могли что-то в своей жизни изменить?

Никому на земле невозможно прожить ни одного канувшего в вечность часа заново. Но если бы... то я сосредоточил бы каждое мгновение на исполнении каждой заповеди Христа. А особенно заповеди «Люби ближнего своего, как самого себя». Я бы избегал и уклонялся от амбиций в религиозных спорах, и притом не уступая ни одной йоты из заповедей Иисуса Христа.

Что для Вас в христианстве самое главное? Я знаю, что важно всё, но если свести христианство к одному или двум положениям, что бы Вы выделили, отличая христианство от других религий?

Я христианство воспринимаю как живой организм. Христианство невозможно сопоставить ни с одной религией в мире, потому что оно рождено Христом, Единственным, о Котором Бог сказал: «Я ныне родил Тебя». Он – рожденный прежде всякой твари. Он – ипостась Божества. Он – Сын Божий. Он – Бог. И нет другого имени под небом, данного людям, которым надлежало бы им спастись. Христианство – это колыбель Церкви, которая есть Тело Его, полнота наполняющего все во всем, полнота Бога. Христианство – единственный путь к спасению.

Где и какое служение Вы несете сегодня?

Мне уже 83 года. Я являюсь одним из членов пресвитерского совета церкви «Слово благодати». Участвую во всей жизни церкви, стараюсь созидать ее в зрелости и любви Иисуса Христа. Стараюсь оказывать влияние на молодое поколение, воспитывая его в учении Христа.

Несколько слов о Вашей семье?

Жена Клавдия, четверо детей, 15 внуков, 13 правнуков. Жена моей юности в 1980 году ушла в вечность, оставив мне четверых детей: дочь – Любовь, сыновей – Тимофея, Алексея и Ивана. Все они в Господе, все в одной церкви, все в служении. Я доволен всем, чем Бог меня наделил.

Что у Вас лежит на сердце, чем бы Вы хотели поделиться с нашими читателями лично, от души?

Прежде всего, я хочу благословить читателей журнала Божьим благословением в познании Христа Иисуса и Его любви. Мы живем во время мирового хаоса, который свидетельствует нам о приближении завершения всех предназначенных Богом мировых событий, знаменующих конец века сего и начало вечного сияния нового неба и новой земли. Образ мира сего проходит. Хочу пожелать, чтобы каждый христианин и христианка, читающие журнал, отреклись от себя и полностью посвятили себя Богу. Христос сказал: «Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя». Без этого невозможно войти в Его Царство. Благослови всех вас Господь!

Спасибо, Алексей Иванович, за откровенную беседу! Слава Богу за Ваше служение, за Его благодать, которой Иисус Христос обогатил Вас и через Вас многих людей!