В большом походе

КОРАБЛЕКРУШЕНИЕ В ВЕРЕ «Три раза я терпел кораблекрушение, ночь и день пробыл во глубине морской».

2Кор. 11:25

«…Имея веру и добрую совесть, которую некоторые отвергнувши, потерпели кораблекрушение в вере» (1Тим. 1:19).

Корабль тонул. Люди были в последнем предсмертном смятении. Матери прижимали к груди детей, как бы не желая их отдать водяной стихии, и безумными глазами смотрели через борт на волны. Иные из пассажиров молились, другие бегали от борта к борту, третьи плакали.

У борта стоял человек и думал. За несколько минут до того он многих успокоил и те, кого он успокоил, молились теперь. Другие не хотели его слушать. Он стоял у борта и думал. О чем он думал? Взор его был спокоен, очень спокоен, но рот его не был сжат и лоб не нахмурен. Он был просто спокоен, не напряженно, не искусственно … То был апостол Павел. Он думал о причинах, которые привели вот к этой сумятице, о причинах кораблекрушения, и одновременно он, может быть, думал о многих и многих, как Именей и Александр, которые тонули или уже утонули, потеряв веру. Почему так, что вот этот крепкий корабль, вышедший целым из гавани, проплыв уже большое расстояние, теперь тонет? Почему они, эти Именей и Александр и другие, начав хорошо, живой верой, теперь тонут? Он стоял у борта и думал, а, может быть, молился…

Три раза тонул на корабле апостол Павел. Потом, время спустя, он писал Тимофею послание, увещевая, ободряя и наставляя, но на одном месте он остановился, рука апостола перестала писать. Ему нужно было в двух-трех словах сказать о потере веры, образно эту fпотерю и ее последствия представить. Он стал вспоминать и вспомнил. Вспомнил многое, все, [что он когда-то пережил, и он стал писать дальше Тимофею: «Имея веру и добрую совесть, которую некоторые отвергнувши, потерпели кораблекрушение в вере…»

О, как много, очень много сказал нескользкими словами апостол Павел! Нет уже Именея, нет Александра, они утонули, не видно их на поверхности, они на дне. Напрасно будете искать их где-нибудь в хоре, на молитвенном собрании, вообще в собраниях — их нет. Почему нет? Ответ: они утонули, они потерпели кораблекрушение в вере. Но почему они утонули?

Тут подходим к вопросу: почему тонет корабль? В чем причина его крушения? Почему апостол Павел нашел нужным вставить эти слова: «кораблекрушение в вере». Может быть, нам удастся хоть немного проникнуть в мысли апостола.

Корабль. В чем его назначение? Корабль перевозит груз (иногда очень ценный) из одного места в другое, от одного берега к другому. Между берегами часто бывает громадное водяное пространство: море или океан. Только сравнительно тонкая перегородка, стены бортов или трюма, отделяет груз от водяной бездны. Пока корабль в пути и не пристал к берегу, груз в опасности, но корабль хранит груз, последний покоится в трюме, скользя над бездною. Придет момент — судно пристанет к берегу, вынесут груз на безопасный берег и передают по назначению. Итак, еще раз: назначение корабля — перевезти груз в целости, доставить его, куда надо. Какие же причины крушения?

Во время пути груз должен быть совершенно отделен от окружающей водяной среды. Ни одна капля не должна попасть извне, из океана вовнутрь, в трюм. Корабль плывет в океане, окружен последним со всех сторон, но внутри, в себе, судно хранит место, изолированное от внешней воды; это — трюм, а в трюме — груз. А что, если окружающий океан находит отверстие (пусть даже самое маленькое), через которое он может проникнуть вовнутрь корабля? Тогда горе — тонет корабль.

Конечно, маленькое отверстие не опасно вначале, но дело в том, что весь океан устремляется в это маленькое отверстие и расширяет его, врываясь вовнутрь. Тогда океан извне и океан внутри корабля соединяются в одной дружной губительной работе: они тянут корабль и груз вниз, ко дну. Корабль тонет.

Но откуда взялось отверстие? И еще: почему это отверстие не заметили? Почему дали отверстию расшириться?

Ответим наверняка. Был недосмотр. В то время, как наверху, на палубе, все думали, что обстоит все благополучно, там в глубине и в темноте, в трюме, появилась скважина, и никто ее в свое время не заметил. Наверху матросы были заняты своим делом, а пассажиры любовались чудным видом океана. Океан был, возможно, так красив, так тих в ту минуту, так манил вдаль и что-то обещал вдали, но тут же под ногами пассажиров, в глубине и в темноте, где никто не видел, океан уже просачивался и пробирался в трюм, как притаившийся убийца, чтобы навеки закрыть глаза этим любующимся беспечным пассажирам. О, этот коварный океан! О, если бы кто-нибудь крикнул пассажирам: «Послушайте, что вы любуетесь океаном! Вот через час или два вы будете на дне его!» О, если бы кто-нибудь вздумал спуститься вниз и кропотливо и старательно осмотреть стены трюма! Если бы … Да, если бы это сделали — не потонул бы корабль…

Итак, вначале маленькая скважина в трюме. Но откуда она появилась? Возможно, корабль на всех парусах мчался вперед и наскочил на подводный камень, даже, может быть, не наскочил, а просто зацепил за этот камень и помчался дальше. В пути образовалась скважина и через эту скважину пробралась первая капля океана. Ах, эта первая капля океана! Всего «только капля, ее можно было бы высушить носовым платком, но за ней появилась вторая, потом третья, четвертая, все быстрее и быстрее, капля за каплей. Капли стали сливаться, вода потекла тонкой струйкой, струйка забила струей, отверстие расширялось, на дне трюма собралась вода, груз сырел и становился негодным. В корабле появился враг — часть океана… Еще немного — и вода хлынула…

А может быть и так, что когда настала великая буря и заколыхались высокие волны, разбили эти волны руль на куски, на подвижные между собою куски, или вовсе руль оторвался, и понесся корабль, как щепка… Напрасно ждали на другом берегу прибытия груза… Напрасно. Океан завладел кораблем, изменил его путь и понес его, куда он хотел, а не туда, куда хотели люди на корабле. И понес океан судно прямо на камни и всей злобой своих волн ударил его об эти подводные камни и пробил отверстие в борту… Напрасно ждали груз на другом берегу.

О, как много могло быть причин гибели корабля! Апостол Павел три раза видел кораблекрушение, и каждый раз, возможно, были различные причины этого крушения. Апостол Павел видел и другие крушения, крушения в вере. На его глазах утонули Именей, Александр, Димас и др. и тоже по разным причинам. И вот, такими близкими и схожими показались ему одно и другое крушение (обыкновенное на море и духовное в вере), что он написал то, что мы читали: «кораблекрушение в вере». Где же сходство?

Сходство вот где. Ценный груз быстро мчится к цели по необъятному океану. Груз — это спасенная, омытая Кровию Христовой наша душа. Впереди берег Ханаана, там ждут с нетерпением прибытия груза. Океан — это мир, то тихий, то бурный, то красивый на вид и добрый, то злой и разъяренный.

Океан — это люди со своей злобой, ненавистью друг к другу; это мир, где волны интересов одних сталкиваются с волнами интересов других. Высоко поднимаются эти волны и рассыпаются брызгами в мелочах. Это мир, в котором растворено зло, как в море соль, и в этой соляной воде тонут миллионы людей, и при этом каждый тонущий, утопая сам, старается, в то же время, утопить другого… Но всегда во всякую погоду, этот океан хочет одного: гибели нашей души. Мы, верующие, тоже находимся в океане, в этом людском океане, окружены им со всех сторон. Мы на корабле. Корабль — вера наша. Тонкие или толстые стены корабля отделяют нас от океана. Океан глубок и на дне его лежит не одно уже разбитое судно, но уже многие корабли переплыли со своим грузом океан, пристали к другому берегу, на берегу тихо и безопасно. Груз отнесен в приготовленное место… «Я иду приготовить место вам» (Ин. 14:2).

Почему гибнут духовные корабли? Ах, апостол Павел, как хотелось бы, чтобы ты нам сказал все, что ты хотел сказать этими короткими словами «кораблекрушение в вере!»

Отверстие в борту, даже не отверстие, а скважина. Вот посмотрите: мчится сестра или брат «на всех парусах», веселый, ликующий к Ханаану, но есть маленькая скважина там, в темноте, в трюме. Океан уже нашел место и по каплям стал пробираться вовнутрь. Один наскочил на подводные камни богатства. Уже просачиваются по каплям думки о заманчивой перспективе наживы. Правда, сначала это только капли, только мысли. Сестру океан ударяет волнами тщеславия, волнами моды… Дальше скважина расширилась… Появилось желание выделиться из общей среды… А затем сестра убеждается, что она лучше, гораздо лучше других… Соленая вода океана постепенно заполняет трюм…

Вот молодой брат, по достоинству, выдвинут на ответственный духовный пост. Он энергичен. Сколько преданности делу, сколько порыва и стремления вперед! Но он не заметил, как пробралась первая капля сомнения. Лицо его становится важнее и серьезнее, а сердце — холоднее. Вода океана заливает ценный груз…

У другого брата появляется еле заметное желание первенствовать, то самое, через которое ворвался океан в трюм у Диотрефа. О, эта скважина Диотрефа! Она его погубила. Сначала, может быть, ему было очень приятно, когда на деловых собраниях слушали его одного. Он хотел, возможно, потом, чтобы считались только с ним, только с его мнением. Потом скважина расширилась, океан хлынул в трюм… Диотреф не принимал братьев, изгонял из церкви, поносил апостола Иоанна (3Ин. 1:9–10) и утонул, спустился на дно. Больше уже на поверхности не было Диотрефа. Диотреф, но ведь ты отплыл от берега без единой скважины! Как же это случилось?

Часто брат или сестра не догадывается и не знает о появившейся трещине в бортах их корабля. Почему не знает? Не знает, потому что не спускается вниз, в трюм, и не осматривает, цело ли все, нет ли повреждения. Об этом тщательном осмотре говорит Христос: «Войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» (Мф. 6:6). Это и есть осмотр трюма, самого, так сказать, нутра корабля. Делается это наедине и в тишине. Там наверху, на палубе, шумно, слышатся песни, ликование, а в трюме тихо, темно, для некоторых неинтересно. Хочется быть всегда наверху, на палубе.

Сколько есть братьев и сестер, которые готовы всю свою жизнь провести на палубе своего духовного корабля, смотря вдаль, мечтая и нежась. Они любят бывать на вечерах любви, на торжественных призывных собраниях, когда атмосфера приподнята, когда кругом встречи, приветствия и радостные восклицания. Они любят, когда много народу и зал ярко освещен, и хор хорошо поет, когда вокруг все ликует… Ах, всю бы жизнь на этой палубе! Это и есть палуба, необходимая часть корабля, но не единственная его часть. Палуба, на которой часто кажется, что все обстоит хорошо и благополучно, между тем, как там, в трюме, уже, может быть, просачивается вода. Недосмотр… Мы говорили о недосмотре. Не хочется спуститься вниз и наедине, в тишине осмотреть целость корабля. Наедине, когда отходят шумные звуки верхней палубы и настает тишина трюма, святая тишина, о которой можно было бы, перефразируя Андреева, сказать: «тишина такая — хочется молиться!» Но иным не хочется, то есть не хочется опуститься в трюм, где тихо и никого нет, кроме тебя и Господа. А потом — кораблекрушение в вере. Гибнет и палуба, и трюм, и груз. Нет брата ни в торжественных собраниях, ни в его комнате на уединенной молитве. Нет души его, мчащейся к другому берегу… Все поглотил океан. А вначале был только недосмотр…

Другая причина — сорванный руль. Жалкая вещь — корабль без руля. Пусть он будет велик, хотя бы, как «Титаник», но без руля он жалок, беспомощен. То он стоит или кружится на одном месте, то, подхватываемый волнами, он несется, куда хотят волны. О прежнем пути и достижении цели и помину нет. Волею волн путь изменен… Впереди не Ханаан, а гибель…Апостол Павел намекнул в Послании к Тимофею на этот сорванный руль. Он так сказал: «…И добрую совесть, которую некоторые отвергнувши, потерпели…» и т. д. Значит, этот Именей, Александр, Димас и другие имели добрую совесть, но отвергли ее. Тут даже не недосмотр и не случайность. Слышится, как будто нарочитость. Они захотели и добровольно отвергли добрую совесть. Все равно, что, скажем, капитан, имея у судна единственный и прочный, хороший руль, велел бы намеренно этот руль отцепить и бросить в море. Безумие, скажете вы. Что потом будет с кораблем? Вот сделал же так Именей, что, имея руль — добрую совесть, бросил ее в людской океан: отвергнул ее, посчитал ее лишней для себя, тяжелой… Совесть отбросил… А потом уже так понятны дальнейшие слова апостола: «…Отвергнувши, потерпели кораблекрушение в вере». Волны океана подхватили этого Именея и понесли его… Куда? Да уж, конечно, не к Ханаану, иначе не стояли бы эти слова: «кораблекрушение в вере». И понесли его на скалы и рифы и, со всей своей злобой, бросили его на них, разбили его. Океан потом всосал его в себя. Именей погрузился на дно. Нет Именея…

Ах, брат! О, сестра! Что с твоим рулем? Крепко ли он держится у тебя и правит ли к другому берегу? Там, на другом берегу, ждут ценный твой груз. Смотри, чтобы они не напрасно ждали. Сорвется руль — не доплывешь, закружишься на месте, как щепка. Волны подхватят, понесут. И не дождутся ангелы прибытия груза, те самые ангелы, которые радовались в день твоего покаяния и отплытия…

Сказал бы я, что некоторые из братьев и сестер делают еще то, о чем не сказал апостол Павел, что никто, казалось бы, из здравомыслящих людей не сделал бы. Ну, кто бы, выстроив корабль и спустив его на воду, прицепил к нему резиновый руль? Куда бы мог направить путь этот корабль с гибким рулем? Волны гнули бы руль, как ветер гнет флаг на мачте то в одну, то в другую сторону. Напрасно бы рулевой на мостике вертел свое колесо и, всматриваясь в даль, хотел бы в определенную точку направлять корабль. Напрасно, ибо резиновый руль повиновался бы не ему, рулевому, а волнам океана. Есть братья, у которых руль есть, они не отвергли его и не отбросили его, то есть совесть, только она гибкая, «резиновая», гнется, куда хотят мирские волны, и не повинуется рулевому — Христу. А если так, то впереди возможны те же рифы, камни, пробоина, гибель…

О, брат, отбрось гибкую резину, решись раз и навсегда иметь твердый руль, добрую совесть! Есть, как видно, и «недобрая» совесть, гибкая, то есть брат на все согласен. И так хорошо, и этак хорошо — то, что в мире говорят «покладистый». Все оказывается хорошо. В конце концов, этот самый океан, мир со своими мирскими сделками и компромиссами, не так уж плох. У брата появляется гибкая совесть — он склоняется к миру. Пропадает это тонкое чутье: различение добра и зла. Теряет путь, надвигается туман, а в тумане легко наскочить на камни. О, Иисус, наш добрый рулевой, дай нам иметь, по милости Твоей, добрую, крепкую, не гнущуюся совесть!

Еще причина гибели корабля: лишний груз, груз, который совершенно не нужен будет на другом берегу; груз, который опасен бывает при плавании, который в тревожную минуту выбрасывают за борт. Этим лишним грузом нагружаем иногда наш корабль до того, что он еле держится на воде. При малейшем волнении океана, волны уже перекатываются через борт и заливают нас. Наш корабль бывает перегружен. Он тонет даже если и тихо, нет бури, и океан не бушует. Он нагружен тем грузом, о котором Христос сказал: «Смотрите же за собою, чтобы сердца ваши не отягчались объядением и пьянством и заботами житейскими, и чтобы день тот не постиг вас внезапно» (Лк. 21:34). Это не тот груз, который мы должны привезти в Ханаан. Там он не нужен. Не нужен он нам и в пути, а потому он лишний. О, Боже, дай нам проверить наш груз и лишний выбросить за борт, пока не поздно!

Уже берег недалеко… Может быть, будет еще несколько бурь, а, может быть, их и не будет и будет тихо уже до самого берега… Только бы не утонуть, только бы пристать к берегу и течение совершить…

Дорогие, проверим трюм — нет ли скважины, пробоины. Проверим руль — не резиновый ли он. Выбросим лишний груз за борт. Нужно доплыть, не напрасно же мы пустились в путь.