Слово о чуде

В. Ф. Марцинковский

Кана Галилейская (Евангельский этюд)

Галилея-солнечная, лазурная!

Как хорошо изобразил ее художник Поленов в своих пронизанных светом изумрудно-сиреневых тонах!

Там на юге, в выжженной безглагольной Иудейской пустыне искушаемый Христос видел обезображенную природу. И не воспоминания ли о прекрасной Галилее питали в Нем великую жажду претворения пустыни мира в цветущий сад?

Городок Кана находится в плодородной долине Завулоновой, к западу от Галилейского моря.

Теперь это развалины, вблизи которых расположена деревня Кафр-Кенна. В гончарных мастерских там делают глиняные кружки в память о тех, в которых на браке раздавали вино Христово. Около источник со светлой водой — из него черпали служители пира. Тут же был дом Варфоломея (Нафанаила), где и совершался брак (по преданию). За два дня до этого сказал Иисус Нафанаилу:

«Увидите небо отверстым».

Именно на брачном торжестве совершилось это чудо, претворение воды в вино. Этим Христос напомнил о святости брака, того сочетания двух существ, которое служит образом сочетания Бога и человека. Религия в Ветхом Завете часто сравнивается с браком (Осия). Новый Завет — таинственный брак между женственно-смиренной душой человека и Агнцем-Небесным Женихом. Христиане — «сыны чертога брачного». Помнишь ли это, душа? ждешь ли Его, как верная невеста? Всегда? А сейчас? Не погас ли светильник в твоей душе? Не запятнана ли одежда? «Се, Жених грядет в полунощи«…

«Был зван Иисус на брак«… Позвали Иисуса. Ты знаешь ли, когда радость бывает чиста? Когда можешь с чистым сердцем позвать Иисуса. В Его присутствии будешь знать всему меру и место. Зовем ли мы Его на наши радости? Не чаще ли вспоминаем в горе? А особенно — зовем ли Его на брак? Только с Ним брак счастье и мудрость. «Где двое или трое собраны во Имя Мое, там Я, посреди них». Брак-отречение от себя для другого во имя Христа.

Однажды, в доме одной молодой христианской семьи я видел текст на стене:

«Я и дом мой будем служить Господу» (Нав. 24:15).

В этом тайна счастливой семьи.

На брак в Кане просили Иисуса, и Он пришел. У него нет отказа. «Призови Меня, и Я услышу тебя». Была там и матерь Иисуса. И вот она говорит: Вина нет у них», а между тем гостей прибавилось. В этом ее женственно-хозяйственная чуткость и сострадательность.

Что такое вообще женственность? В чем ее благоухание?

Вспомним заветы Марии и подумаем, чему учит ее пример. Красота души ее — это, прежде всего, внимательность к великому, к Божьему. («Гений есть внимание» — говорит Гете). Эту вдумчивость углубила долгая жизнь в храме, в созерцании «красоты Господней». Отсюда ее благоговение к речам Иисуса.

«И матерь Его сохраняла слова сии в сердце своем».

Не эта ли черта создала великих женщин — от Екатерины до Елены Келлер? Не она ли возвышает вдумчивую Татьяну над рассеянной, легкомысленной Ольгой у Пушкина?

Вторая черта звучит в ответе архангелу Гавриилу, возвестившему ей о таинственном рождении Иисуса:

«Се, раба Господня, да будет мне по слову твоему».

Какая беззаветная, дерзновенная вера! Эта восприимчивость к великому, принятие воли Бога, какова бы она ни была, как бы ни противоречила обычному ограниченному человеческому опыту.

В этом глубочайшая, истинная женственность души, ее воспринимающая религиозность (пассивная сторона религии). Это религия, как поклонение высшему, как созерцание, восприятие.

И вот здесь перед нами третья черта Марии:

«Что скажет Он вам, то сделайте».

(В греческом тексте еще оттенок: «Что бы Он ни сказал вам, то сделайте», «все, что бы Он ни сказал«…) Это активное принятие воли Бога как заповеди, Другая, мужественная сторона религии, без которой она вырождается в праздное созерцание, расслабляющее личность и волю (религия, как действие).

Созерцание и действие — два весла. Если будешь работать одним веслом, будешь вертеться на одном месте.

«Что скажет Он вам«…

Эти слова Марии можно сделать руководящими для воли. Беспокоясь о том, как поступить там-то и тогда-то, сколько раз сбрасывал я с себя бремя мучительной заботы, вспоминая этот завет св. Девы!

Ведь быть христианином — значит следовать живому Христу, исполнять Его непосредственные откровения, согласованные с требованиями места и времени — а это знать нашему рассудку не под силу. И потому Он сам сказал:

«Кто пребудет во Мне и Я в нем, тот сотворит много плода».

Нам нужна эта готовность на все. Быть всегда готовым на всякий Его зов; «быть всегда готовым — это главное» (Шекспир).

Таковы заветы Марии. Глубоко в сердце надо сложить их, как святыню. Ответ Христа на слова Марии — это замечательный, хотя и мало нам доступный урок для нее. Христос помогает св. Деве возвыситься от чувства материнской любви до веры в Него, как своего Господа и Спасителя. А это ей было особенно трудно: как мать, она особенно подвергалась искушению забыть, что Он Господь и для нее. Иисус напомнил ей, что Он сын ее лишь по плоти, а не по Божеству. Она ждет от Него чуда. А чудо — это явление Божественного порядка и зависит от воли Его Отца, т. е. Бога. И в этом естестве она не матерь Ему — потому Он и называет ее здесь уже иным именем: «Что Мне в тебе, жено?» т. е. нам, как людям, это не дано, это знает и может лишь Бог. В другой раз Он дал понять ей это, когда сказал:

«Кто матерь Моя и братья Мои? Кто будет исполнять волю Божию, тот Мне брат и сестра и матерь».

А нам урок — чтобы мы не руководились слепо заботами плотских родителей. «Я не смотрю на вас» — говорил отцу, матери, братьям и сестрам посвящаемый для служения Богу в левиты у древних евреев (Втор. 33:9). Не в связи ли с этим стоит завет Христа: «Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником».

«Кто не отрешится от всего, что имеет, тот не может быть Моим учеником».

И еще урок нам в словах:

«Не пришел час Мой».

Не заботьтесь, не беспокойтесь не только о завтрашнем дне, но и о следующем часе, даже о следующей минуте. «Не заботьтесь ни о чем» — поясняет апостол Павел (Фил. 4:6). Живите сейчас полной, радостной, спокойной жизнью в Боге. Оттого и сказано: «Пребудьте во Мне». «Верующий в Меня [не только уверовавший, этого мало] имеет жизнь вечную». Иначе вы вовсе не живете, а только собираетесь жить или мечтаете о жизни. Помните, доктор Фауст соглашается тогда только признать себя счастливым, когда в состоянии будет сказать настоящему моменту: «Мгновение, остановись». Да, в этом психология всякого счастья: «Счастливые часов не наблюдают» — без печали о прошлом, без тревоги о будущем. Жить так — это значит, не падать духом, когда кругом буря, лишь бы Он был на возглавии лодки, лишь бы плыть по Его поручению. Не волноваться, когда видится впереди на дороге тяжелый камень: когда придешь, он окажется отваленным. «Я не чувствую в себе духа мученичества» — сказал один юноша в ответ на призыв идти и проповедовать среди дикарей. «Что же, — сказали ему, — вы хотите ощущать его в этом зале, залитом электричеством? В тот час, когда вас будут мучить за Христа, Он даст вам дух мученичества». Это тогда, когда придет час твой. И еще не надо унывать, когда иссякает вино. Христос придет на помощь, когда нужно, когда все вино истощится, не раньше.

«Когда нет никакой другой помощи, тогда, а не прежде, пробьет час Великого Помощника» (Тренч).

И чудо будет уже вне сомнения — тогда не подумаешь, что Он смешал элементы (т. е. вино и воду), а не претворил их» (Августин).

Да, Он претворил воду в вино. Христос — друг бедных. Его благая весть — Евангелие бедных и особенно бедных радостью, нищих духом. «Кто любит людей, тот и радость их любит», — говорит старец Зосима у Достоевского. Люди бедны вином, а особенно, когда придут к ним лишние гости. А вино нужно людям (поймите это духовно), нужно вдохновение, «изюминка». Не только хлеб, но и игры. Не только сытость, но и радость. И зверь просит ласки. Но не наше вино, одурманивающее, рождающее горе и слезы, а вино из Его рук, вино Христово, новое, светлое, возносящее вино Царствия Божия.

«Почему Вы не пьете вина? Ведь, Христос претворил воду в вино в Кане Галилейской» — сказали одному христианину на свадьбе. А он ответил: «Если вы претворите молитвой вот эту воду в вино, я буду пить его; ибо это будет вино Христово».

И чудо действительно совершилось. Не смешение воды по обычаю с его остатками — сосуды, ведь, были для воды по обычаю очищения иудейского. Характерно также замечание о распорядителе пира — «он не знал, откуда это вино». Собственно произошло «естественное» и закономерное событие. Только естество-то здесь было явлено высшее, горнее, о чем обещано было Нафанаилу:

«Отныне увидите небо отверстым».

Вообще, чудеса Христа в своем смысле закономерны. Они всегда вызываются определенным и возвышенным мотивом, не прихотью или тщеславием, а любовью к страждущим и ищущим (ср. апокрифические чудеса, отвергнутые Церковью — например, легенды о том, как малолетний Иисус лепил из глины птиц и пускал их по воздуху). В связи с этим характерно замечание данного отрывка, что чудо в Кане — первое в жизни Христа.

Чудеса происходят не из «ничего», как мы иногда наивно думаем. Действующая сила чудес — сила Божия, так мало нами исследованная. В некоторых случаях Христос не мог совершить чуда, например, встречая неверие, отвержение или праздное любопытство. В частности, вдумаемся в характер данного чуда. Вода и в природе превращается в вино, только медленнее. Вся природа — химическая лаборатория, великое таинство претворения. «Вот вино, падающее с Неба», говорят о дожде французские крестьяне-виноградники. Христос, обладая всеми силами неба и земли, сосредоточил в один момент многие процессы, необходимые для нашей искаженной действительности (мы живем в «царстве необходимости» вне рая, в земле изгнания, обезображенной грехом). И вот люди

«увидели небо отверстым».

Совершился переход из тесного царства необходимости и беспредельное царство свободы, лазурное царство, о котором говорит душе бездонная синева неба и его тайна звездная…

У Достоевского в «Братьях Карамазовых» Алеша тоскует у гроба почившего старца Зосимы. О, этот железный закон смерти и тления! Даже он, праведный, святой отец, не избежал его власти! «И в третий день брак бысть в Кане Галилейской», — читает тихо монах. Истомленная душа охвачена мистическими грозами. Но что это? Почему раздвигается комната?.. Потоки света и радости… Вот и Зосима среди возлежащих на брачной вечери Агнца, в небесной Кане Галилейской, где все претворено в ликующую жизнь и смерть побеждена лучами светозарного Солнца-Христа. Да, именно, от Божьего чуда раздвигается тесная комната, в которой мы задыхаемся, уходят стены, замыкающие дух, распадается футляр, гроб, тюрьма с железной решеткой, заколдованный круг выпрямляется в линию, в прямую, широкую, хрустальную дорогу, и в конце ее Солнце … открывается Небо… Не эту ли радость в Галилее, начало нового миропорядка, провидел еще Исаия, говоря о Галилее языческой, в частности о земле Завулоновой? «Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий, на живущих в стране тени смертной свет воссияет. Ты умножишь народ, увеличишь радость его». Это сказано как раз перед пророчеством о Мессии, о Его Божественном величии, о таинственном Младенце, Который вместе с тем есть «Бог крепкий, Отец вечности, Князь мира» (Ис. 9).

О, какая жажда чуда простерлась сейчас по всей земле, начиная от отдельного человека, у которого над душой закрылось небо, до политического горизонта, на котором черные тучи вражды и тьмы заволокли светлую мечту всечеловеческого братства, и до космического томления всей твари по новому небу и новой земле! Да, мы жаждем претворения прозы жизни, пресной воды обыденщины в вино творчества; воли греховной, сгорающей в нечистых страстях, в побеждающую силу, в способность к чистой и святой жизни. Что, если не чудо, превратит печаль нашу в радость, как и обещал Христос?

«Печаль ваша в радость будет».

Кто преобразит эгоизм в любовь? Борьба за свое существование, самовлюбленность от вековой привычки стали настолько естественной, второй натурой, что первая-то наша подлинная натура — любовь, борьба за существование других, кажется нам уже чем-то сверхъестественным. И здесь нужно чудо, рождаемое верой.

  
«Когда опять в любовь поверим
 И все сердца скуем в звено,
Вновь будем в Кане Галилейской
И слезы претворим в вино».

писал Бальмонт в начале революции.

А без этой любви мы пьем вино этого мира, как воду, и претворяем это вино в слезы.

И чтобы эта любовь стала деятельной и мужественной, нужно, чтобы Бог претворил наше сердце трепетное в «угль, пылающий огнем», горящий великим состраданием к погибающей душе.

Именно этим огнем переплавятся мечи и плуги и распадутся стены, отделяющие нас от неба и друг от друга, — откроется небо, вздохнет измученная душа, распахнет она свои орлиные крылья. Даже материалисты, увидев себя в безвыходном железном круге законов, при котором бессмысленны все революции и преобразования, с детскою верой проповедуют социальное чудо, знаменитый «прыжок из царства необходимости в царство свободы». Нет, все живые люди, у которых еще жива высокая мысль о человеке, все мы — и верующие, и атеисты — как товарищи по несчастью, и как сыны одного Отца, томимся по великому перевороту, по возрождению.

«Должно вам родиться свыше», — сказал Христос. И эту жажду так выразительно передает Шевченко в одном из своих неизданных стихотворений:

  
«О, Боже сильный и правдивый, 
Тебе возможны чудеса;
Исполни славой небеса 
И сотвори святое диво, 
Воскреснуть мертвым повели;
Благослови всесильным словом 
На подвиг новый и суровый, 
На искупление земли». 

О, если бы Ты расторг небеса и сошел«… Этот крик души к живому Богу объединяет и еврейского пророка Исаию (64 гл.) и греческого мудреца Платона.

Если принимать Евангелие без чуда, без воскресения Христа, без подлинного творчества, то «пребывать в миру» невозможно и бесцельно. И тогда непременно будет бегство из жизни в пустыню, в буддийскую безжеланность, а, может быть, и прямо в смерть, или будет замыкание в жалкие правила неделания того и этого, с хорошими шорами на глазах. Без чуда завеса отделяет от нас самое великое и нужное, святое-святых, где Бог. Но ведь завеса эта разодралась, Бог «расторг небеса и сошел», распалась могильная сень, и Солнце наше взошло. И мы постигаем это в час, когда Господь посещает нашу душу, и удивляемся, как могли мы проходить мимо Евангелия, скитаться на улицах в лохмотьях, живя подаянием тут же у Божиих чертогов, которых мы не видели только потому, что стояли к ним спиной?

А теперь с этой верой не бойся жизни, «люби землю и целуй ее». Мир — не зло, но во зле лежит, зачарован великим гипнотизером-клеветником, «обольщающим вселенную». С этой верой, юноши, идите смело в жизнь, дружной молодой ратью, как витязи Господни. С вами обетование Христа: «Ничего не повредит вам». С вами Его молитва:

«Не молю, чтобы взял их от мира, но чтобы сохранил их от зла».

«Благословен грядущий во Имя Господне!» Перед ним идут ангелы Божии в белых ризах с пламенными мечами. Только с этой верой возможно настоящее вечное счастье, творчество, деятельное участие в жизни, по которым истомилась душа. И вот почему повествование о Кане Галилейской, как и все Евангелие Иоанна, кажется сотканным из лучей света и радости. (Характерно, что первое чудо Нового Завета — радостное превращение воды в вино, в то время как первое чудо Ветхого Завета устрашающее — превращение воды в кровь в Египте).

«Блаженны званные на брачную вечерю Агнца»,

на великую Кану Галилейскую, вечерю Господи»! «Жаждущий пусть приходит и желающий пусть берет воду жизни даром».

«Приди и ты… что хоронишься от Бога? Приди и пей с нами вино радости великой, новой, Божией», — говорит Зосима. «Как прийти?» — спрашивают многие. Пути уже указаны в этом повествовании о Кане, в Евангелии. Мы тогда преклонимся восторженно и безраздельно перед Богом, когда увидим славу Его или хотя тень ее. «Видишь ли Солнце наше?» — спрашивает старец Зосима Алешу, юношу, тоскующего по правде вечной. А он видит пока лишь потоки света, разлитые на всех участниках небесного пира, исходящие от Лица Его, — в час неземного видения (Достоевский, «Братья Карамазовы», глава «Кана Галилейская»).

Всмотрись и ты в эти лучи в природе, в ликах праведников, в Слове Божием и, прежде всего, в Нем, в Звезде Утренней, во Христе, Который являет нам доступное откровение о Боге. Ибо Он Сам сказал:

«Исследуйте Писания… ибо они свидетельствуют о Мне».

Второе — будь нищим духом, пустым сосудом, притом к Нему обращенным. В ведро, стоящее вверх дном, не прольется ни капля небесного дождя, ни одного луча.

И третье — погрузи весь свой сосуд, всего себя в океан Божьего света; мы часто пытаемся сделать наоборот — Божью безбрежность втиснуть в свою малую чашу, в ничтожную раковину своего мозга.

И наконец,

«что скажет Он вам, то сделайте».

А все вместе заключается вот в чем: чтобы стать вином, чтобы пережить таинство вина — надо приобщиться Лозе виноградной, принять Христа.

Чтобы творить и претворять, надо приобщиться к Творцу.

«Я есмь Лоза, а вы ветви».

Когда душой, рукой молитвы коснешься ризы Христа, в душу прольется чудо от Него, свет благоухающий, и тогда увидишь уже на личном опыте славу Его, славу как Единородного от Отца. Чудом в Кане Иисус «явил славу Свою, и уверовали в него ученики Его». Именно Свою Славу, Божественную. Никто из людей не имеет своей славы, ни своего света — мы в лучшем случае лишь отражаем «Свет истинный, просвещающий всякого человека, приходящего в мир».

Вот почему в Откровении Иоанна «двадцать четыре старца падают пред Сидящим на престоле, и поклоняются Живущему во веки веков, и полагают венцы свои пред престолом, говоря: «достоин Ты, Господи, принять славу«…

Увидев славу Христа, ты уверуешь в Него, ты постигнешь Его Божественность и тайну Его воскресения.

И тогда иди и возвести великую весть претворения плачущим и рыдающим…

«Буду вникать во все дела Твои, размышлять о великих Твоих деяниях» (Пс. 76:13).