Свобода в зоне строгого режима

Леонид Гаевский

Из разговора с бывшим руководящим работником правоохранительных органов:

— Собираетесь в лагерь с христианской проповедью? Толку не будет. Там сидят еще те типы, их может исправить только могила, это — другой мир, параллельный нашему, и лучше, если они никогда не пересекутся...

И вот мы, четверо евангельских христиан-баптистов, рейсовым автобусом едем на левый берег Волги, в лагерь. Руководство этого учреждения пошло навстречу нашей просьбе и разрешило двухчасовое посещение заключенных с целью проведения христианской проповеди.

Встретил нас дежурный офицер, собрал наши паспорта, выписал пропуска.

— Что в сумках? — строго спросил офицер по режиму.

— Христианская литература.

Заглянул, проверил:

— Пропустить!

Стальные двери бесшумно отворились, и мы вошли в зону.

Заключенные собрались в помещении лагерного клуба. Всматриваюсь в лица сидящих в зале: впалые щеки, сжатые губы, суровые взгляды, на каждом лице скорбь, как печать несвободы, каких-то внутренних переживаний. Сердце сжимается от сострадания и страха. Я знаю, что и я мог бы находиться в этом зале в качестве заключенного. Официальная тотальная лживость системы еще совсем недавно давила все живое вокруг. Раздавила она и меня. В 1970 году исключили из партии «за идеологические ошибки», а конкретно за то, что я написал в ЦК КПСС письмо, в котором спрашивал, как мне, журналисту, отвечать на вопросы рабочих людей, которые хотят знать, почему они по 20 лет живут в «коммуналке» с семьей, а работник горкома партии (называть фамилию сейчас уже не имеет смысла) в течение года сменил две квартиры. В письме речь шла о привилегиях, премиях, санаториях, спецраспределителях и о том, что все это противоречит указаниям товарища Ленина. Ленин для нас был идеалом, других идеалов мы не знали. Зато четко знали: «Религия — это опиум для народа»; Иисус Христос — миф.

К чему тянется человек, когда жизнь теряет смысл, известно. Вскоре в вытрезвителе на меня завели вторую карточку, первая уже не вмещала записей о моих приводах в вытрезвитель. Потерпев идеологический, духовный крах, я погибал от пьянства, цинизма, бессмысленности своей жизни. Во мне проснулись самые низменные пороки, я был на краю пропасти, еще шаг — и конец. Тогда я еще не знал, что обычная телесная смерть — это еще не конец...

Спасла меня вера. Вера в реальность Бога, в то, что Иисус Христос — не миф, как нам это вдалбливали с детства в школе, в комсомоле, в партии, а что Он был на Земле реальной Личностью, посланной Отцом Небесным, Богом, Творцом жизни во вселенной, чтобы осуществить грандиозный Божественный план спасения человечества.

Обо всем этом мы говорили в своих выступлениях в лагерном клубе — я и мои духовные братья.

Заключенные слушали внимательно. Перед молитвой по предложению пресвитера все они сняли шапки и встали. Я видел, что здесь, в зале лагерного клуба, сидели не «типы», которых может исправить только могила, а люди, человеки, созданные по образу Божию. Люди мыслящие и вовсе не безнадежные, ибо таковых вообще нет на Земле. Эти люди в зоне строгого режима — жертвы человеческих страстей, того зла, которого в мире предостаточно. Если человек живет в темноте, если от него скрыт смысл жизни, то он может стать и преступником: убийцей, грабителем, насильником, вором, оказаться в тюрьме, в лагере на долгие годы. Однако сущность богоискания в нем всегда остается. Но, чтобы она проявилась, нужно прозрение, нужно движение души к Богу. И нашей единственной целью посещения лагеря было именно это: попытаться помочь прозреть этим несчастным заблудшим душам. Ожесточенное сердце может смягчить только Бог.

— Все вы мечтаете о свободе, — говорил я сидящим в зале, — и это понятно. Но что такое свобода? Недавно из этого лагеря вышел на «свободу» мой сосед по дому, так он третий месяц «не просыхает», пьет. И это — свобода? Он — обыкновенный раб своей страсти: бутылки со спиртным. Он не свободен.

Иисус Христос сказал: «И познаете истину, и истина сделает вас свободными». Лично я долго боролся с пьянством, не пил по месяцу, специально голодал по две-три недели, а однажды с перепугу — меня хотели посадить на два года — не пил целый год. Потом опять сорвался, как это обычно и бывает со всеми, кто хочет сам себя спасти...

Ко мне после собрания подошли двое заключенных, оба в черных бушлатах, открытые, решительные лица: «А как это началось у вас — прозрение?..»

— Началось это у меня внезапно, и я сразу поверил — Бог существует. Мир этот — не случайная игра природы, и я вовсе не одинок в этом мире. Ко мне в руки десять лет назад попала самиздатовская книжка «Что такое Бог». Тогда достать Библию было еще не так легко, как сейчас. Прочитал. И будто пелена с глаз упала. Видимо, где-то внутри я давно был готов к восприятию истины. Для начала решил очиститься от всяческой скверны в себе, бросил пить. Это было нелегко, но я выдержал «майские экзамены»: не брал в рот хмельного ни 1 и 2 Мая, ни в День печати, ни в День Победы. А после этого испытания, недели через три, я почувствовал реальную поддержку свыше. Это звучит фантастично, но это так. Помощь с тех пор не прекращается, идет и днем и ночью, ибо все, что исходит от Бога, совершенно, как совершенен и Он. Так началось мое новое рождение. Прежний, грешный, человек, каким я был десятки лет, умер.

Подарил я подошедшим ко мне заключенным Библию. В ней они найдут все, что нужно для прозрения, если будут настойчиво искать путь к спасению. Один из них, Саша К., попросил мой адрес. На днях получил от Саши письмо. «Здравствуйте, дорогой вы мой человек! Пишет вам тот самый, никуда не годный зэк, которому вы подарили Библию. Так вот, Леонид, ту живую искру Божию, которую вы зажгли во мне и Алексее, мы взяли и разнесли в зоне, кому смогли. Мы не проповедовали Евангелие, мы, как сумели, передали то живое чувство веры, которое было в тебе и твоих братьях. Мы просто говорили, что есть такие люди. В результате многие сейчас ворочаются, не спят, хотя время почти три часа ночи...» Письмо большое и хорошее. Александр К. осужден на большой срок за убийство. Осталось ему четыре года с месяцами, как он пишет в своем письме. Что ж, если будет воля Твоя, выйдет Саша на свободу другим человеком.

Сегодняшняя исправительно-трудовая колония — не прежний ГУЛаг. Мы в лагере свободно ходили, говорили о Боге, раздавали христианскую литературу. Многое изменилось в нашем мире и продолжает меняться. И не без помощи Бога. Все люди на Земле — творение Бога, и все люди получают равный шанс на спасение. Для этого всегда есть время, пока мы живем в этом мире.

Леонид Гаевский,

г. Рыбинск Ярославской обл.