Суд любви

Владимир Марцинковский

Эссе

Придёт время, когда откроется суд любви, на котором никто не спросит меня о моей вере, о моём правоверии, о моей набожности: верил ли я в Святую Троицу и притом догматически правильно? Ходил ли в церковь, притом в церковь правильного вероисповедания? Вера рождает любовь, она действует любовью. И тогда спросятся плоды веры, спросится любовь.

Уже не нужно будет верить, потому что настанет ви́дение. Но любить нужно будет, потому что вся жизнь будет общением в Боге, а Бог есть любовь. И недостаточно будет предъявить дело любви, нужно будет иметь саму способность любить.

Спросятся и дела, но лишь как показатель желания и готовности любить. Спросятся самые маленькие проявления, например, посетил ли больного, потому что на это есть возможность у всякого, было бы только желание. Это минимальная способность общения, сострадания, готовности жить жизнью другого, хотя бы заботой, участием, письмом, мыслью, сожалением, молитвенным воспоминанием. А чтобы яснее различить добрые дела от способности любить, вспомним рассказ Ф. М. Достоевского «О луковке».

«Жила-была одна баба, злющая-презлющая, и померла. И не осталось после неё ни одной добродетели. И кинули её в огненное озеро. А ангел-хранитель её стоит да и думает: „Какую бы мне такую её добродетель припомнить, чтобы Богу сказать?“ Вспомнил и говорит Богу: „Она в огороде луковку выдернула и нищенке подала“. Отвечает ему Бог: „Возьми ж ты эту самую луковку, протяни ей в озеро, пусть ухватится и тянется. И коли вытянешь её из озера, то пусть в рай идёт, а оборвётся луковка, то там и оставаться бабе, где теперь“. Побежал ангел к бабе, протянул ей луковку. „На, – говорит, – схватись и тянись“. И стал он её осторожно тянуть, и уже было вытянул, да грешники прочие в озере, как увидали, что её тянут вон, стали все за неё хвататься, чтобы и их вместе с ней вытянули. А баба-то была злющая-презлющая, и начала она их ногами брыкать: „Меня тянут, а не вас, моя луковка, а не ваша“. Только что она это выговорила, луковка-то и порвалась. И упала баба в озеро и горит по сей день. А ангел заплакал и отошёл» (Ф. М. Достоевский «Братья Карамазовы»).

Из этого мы видим, что человек спасается не одной теоретической верой и не одними внешними делами, ибо и «вера без дел мертва», и дела без веры мертвы. А спасается он живой верой. Спасает человека «вера, действующая любовью». Без любви нам нечего будет делать в Царстве любви, там, где умолкнут все языки и будет понятен лишь язык сердца, умеющего общаться, жить вне себя, жить жизнью других, то есть любить. А чтобы иметь эту способность, нам, эгоистам по природе, нужно стать «новой тварью», должно «родиться свыше» от Бога, Который есть любовь.