Христианство

Александр Мень

Когда мы обращаемся к Евангелию, мы попадаем в иной мир. Не в тот мир, который дает нам картину волнующих поисков, порыва к небу, – мы оказываемся перед тайной ответа.

Иисус Христос приходит из простой деревни, где Он вел жизнь рядового человека. В Нем все было готово, Он никуда не поднимался. Наоборот, Он спускался к людям.

Я должен сразу обратить ваше внимание на то, что Иисус Христос не начал проповедовать «христианство», как некую концепцию. То, что Он возвестил людям, Он назвал «бесора», по-гречески «euangelion», что значит «радостная весть», «радостное известие».

Древнее библейское провозвестие говорит о том, что мы можем совершить внутренний переворот и сказать бытию «да», довериться тому, что кажется страшным и грозным. И тогда через хаос, через абсурдность, через чудовищность жизни, как солнце через тучи, глянет око Божье. Личность Бога – личность, отображенная в каждой человеческой личности. И контакт с Ним возможен – как союз между подобными существами. Все средоточие человечества – это удивительная его аналогия с Тем, Кто создал мир.

Понятие о вере – доверии – возникло в ветхозаветной биб-лейской религии. Не о вере как некоем теоретическом, философском или религиозном убеждении, а о вере как акте порыва через мертвящую, абсурдную действительность, когда человек говорит Богу: «Да, я внимаю и принимаю». Так возник древний завет между Богом и человеком, древний союз.

В седьмом веке до нашей эры пророк Иеремия сказал, что Сам Господь обещал заключить с домом Израиля и домом Иуды новый завет, «брит ха хадаша», новый союз, который будет не такой, как прежний. Он будет начертан в сердцах.

Христианство – не новая этика, а новая жизнь. Новая жизнь, которая приводит человека в непосредственное соприкосновение с Богом, – это новый союз, новый завет.

И в чем же тут тайна? Как понять: почему, как магнитом, человечество притягивает к личности Иисуса из Назарета, хотя Он пришел в мир уничиженный и не было в Нем ни таинственности индийских мудрецов, ни поэтической экзотики восточной философии? Все, что Он говорил, было просто, ясно. Даже примеры Его притч были взяты из обыденной жизни.

Это тайна, которую Он раскрывает в коротких словах, мы читаем их в Евангелии от Иоанна. Филипп говорит: «Покажи нам Отца – и довольно для нас». Того, кого греки называли Архэ, Первоначало. Где Он? И Иисус отвечает, как не отвечал ни один философ на земле: «Столько времени Я с вами, и ты не знаешь Меня, Филипп? Видевший Меня видел Отца». Такие слова Он говорил не раз, и многие люди поворачивались к Нему спиной и в негодовании уходили, потому что это был всегда вызов. Надо было понять особую тайну. Никогда Иисус не формулировал эту тайну прямо. Он только спрашивал людей: «За кого Меня принимают? За пророка, за воскресшего Иоанна Крестителя? А вы?» – «Ты Помазанник, Царь, Мессия, Сын Бога живого». Здесь должен открыться какой-то внутренний опыт. И Он это спрашивает до сих пор, спрашивает каждого.

Иисус Назарянин – это человеческий лик Бесконечного, Неизъяснимого, Необъятного, Неисповедимого, Безымянного. И прав был Лао Цзы, когда говорил, что имя, которое мы не произносим, и есть вечное имя. Да, Безымянного и Непостижимого.

А тут Он становится не только называемым по имени, называемым человеческим именем, но Тем, Кто несет вместе с нами тяготы жизни.

Вот в этом – центр и ось христианства: путь к Отцу только через Сына. Он сказал: «Я с вами во все дни до скончания века». Когда они чувствовали, что расстаются с Ним, Он произнес слова вещие: «Не оставлю вас сиротами; приду к вам».

Религии в мире есть часть культуры. Они вырастают вместе с порывом человеческого духа к вечности, к непреходящим ценностям. Христианство же – поток свыше, с неба, и поэтому один из теологов нашего столетия имел право сказать, что христианство – это не одна из религий, а кризис всех религий. Оно поднимается над всем, потому что, как говорит апостол Павел, никто не спасается делами Закона, а только верой в Иисуса Христа.

Дела Закона... Иногда эти законы идут от откровения Божьего, как в Ветхом Завете. Но для определенной фазы умственного и духовного развития. А что значит – спастись? Это значит соединить свою эфемерную, временную жизнь с бессмертием и Богом. Вот что такое спасение. Приобщение к Божественной жизни. Жажда этого приобщения живет в нас, в каждом человеке. Она спрятана, скрыта, мы можем ее куда-то внутрь затолкать, но она все равно есть в человеке. Апостол говорит, что Закон свят. Ветхозаветный Закон свят, и дал его Бог, но приобщиться к жизни Божественной можно только через веру в Иисуса Христа.

Опять-таки, что значит вера в Иисуса Христа? Вера в то, что жил такой Человек на земле? Это не вера, а знание. Современники помнили, что Он жил. Евангелисты оставили нам достоверные свидетельства. Историк сегодняшний нам скажет, что да, Такой был. Попытки разных пропагандистов утверждать, что это миф, давно разрушены. Только в нашей стране, как в заповеднике всяких чудес, сохранилась эта концепция.

Что же это означает – в Него верить? В то, что Он пришел из других миров? Это тоже правда, но это все-таки теория. И здесь мы должны вспомнить о той вере, которая декларирована в Ветхом Завете, – о доверии.

Еще когда Авраам сказал Богу «да», вернее, не сказал, а молча повиновался Его призыву, – вот тогда и родилась вера.

Иисус открывает по-иному Бога: через Себя. Он не иначе называет Его, как «Отец». Он почти никогда не произносит слово «Бог». Он всегда называет Его Отцом. И в Своей земной жизни Он употребляет для этого такое слово, нежное и ласковое, которое дети употребляют на Востоке, обращаясь к отцу. Это непереводимо, но это так. Иисус открывает Бога как нашего Небесного Отца, – и тем самым создает братьев и сестер, ибо братья и сестры возможны, лишь когда у них общий отец.

И вот общий духовный Отец – это Бог. А открытость сердца для Его Благой вести – это и есть тайна Евангелия. Потому что любой из нас отлично знает, насколько человек запутан, слаб, насколько в нем свили гнезда всевозможные комплексы и грехи.

И есть сила, которую Иисус оставил на земле, которая дается нам даром. Она по-русски так и называется – благодать. Благо, которое дается даром. Не зарабатывается, а даром.

Да, мы должны прилагать усилия, да, мы должны бороться с грехом, да, мы должны стремиться к самосовершенствованию, помня, что сами себя за волосы мы вытащить не можем. Это работа только лишь подготовительная. Христианство говорит: ты можешь себя усовершенствовать, но до Бога добраться невозможно, пока Он Сам к тебе не придет.

И вот благодать превосходит Закон. Закон – это первая ступень религии, с которой начинается воспитание ребенка. Вот это нельзя, это можно; какие-то правила, какие-то нормы. Нужно это? Да, конечно. Но потом приходит благодать: через внутренний опыт встречи с Богом. Это как любовь, это как ликование, это как победа, как музыка сфер.

Благодать – это новая жизнь. Апостол Павел говорил: «Вот спорят между собой люди. Одни – сторонники старинных, ветхозаветных обрядов. Другие (греки) – против этого. А ведь ни то, ни другое не важно. А важно только: новое творение и вера, действующая любовью».

Вот это и есть подлинное христианство. Все остальное на нем – историческая обложка, рама, антураж; то, что связано с культурой.

Я говорю о самой сущности христианской веры – о бесконечной ценности человеческой личности. О победе света над смертью и тленьем. О новом завете, который возрастает, как дерево из маленького желудя. Новый завет, который сквашивает историю, как закваска тесто.

Так учит нас Иисус Назарянин. Царство придет, но оно уже пришло. Суд над миром будет, но он уже начался. «Ныне суд миру сему», – говорит Иисус. Ныне – то есть тогда, когда Он впервые провозгласил Евангелие.

И Он еще сказал: «Суд же состоит в том, что свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму».

Этот суд начался – во время Его проповеди в Галилее, в Иерусалиме, на Голгофе, в Римской империи, в средневековой Европе и России, сегодня, в двадцатом веке, и в двадцать пятом веке, и во всей истории человечества. Суд будет продолжаться, потому что это христианская история – это история, когда мир идет рядом с Сыном Человеческим.

И если мы еще раз зададим себе вопрос: в чем же заключается сущность христианства, – мы должны будем ответить: это богочеловечество – соединение ограниченного и временного человеческого духа с бесконечным Божественным.

Это освящение плоти, ибо с того момента, когда Сын Человеческий принял наши радости и страдания, наше созидание, нашу любовь, наш труд, – природа, мир, все, в чем Он находился, в чем Он родился, как Человек и Богочеловек, – все это не отброшено, не унижено, а воз-ведено на новую ступень, освящено.

Подлинное христианство есть освящение мира, победа над злом, над тьмой, над грехом. Но это победа Бога. Она началась в ночь Его воскресения, и она продолжается, пока стоит мир.