Бунт

Надежда Орлова

«А он, мятежный, ищет бури...» М. Лермонтов

Нет ничего нового и ориги­наль­ного в про­­б­леме «отцы и дети». Каждое по­ко­ление высказывается и бесконечно долго рас­суж­да­ет по это­му вопросу. В Библии мы встре­ча­ем рас­сказ о про­б­леме отцов и де­­тей. Конф­ликт между стар­цами и моло­дыми людь­ми в Тре­тьей книге царств (гла­ва 12) говорит о жест­ком противостоянии, которое при­ве­ло к печаль­ным по­след­ст­ви­ям – к раз­де­лению царства.

Что же делят между со­бой ста­рые и молодые? Спро­­сите психо­логов и со­циологов, педагогов и ана­литиков, они обстоятельно, грамотно объяснят объек­тив­ные причины этого зако­номерного про­цесса. Чело­ве­чество смири­лось с «не­по­ниманием между по­ко­­ле­ниями», подвело под это на­уч­ный базис, все выяс­ни­ло – «на сме­ну старому всег­да приходит но­вое, а ста­рое не уходит без борь­бы».

Нет ничего удиви­тель­ного в том, что людям близ­ка эта тема, ведь проб­лема «мо­ло­дые – пожилые» ос­но­­ва­на на столь любимом чело­ве­­ком бунте. Бунт че­ло­века против Бога раз­ру­шил от­но­шения между Твор­цом и творением. Бунт про­тив ро­дителей несет раскол в се­мью. Люди готовы бун­то­­вать всегда и вез­де. Бунт несет разрушение и смерть. Бунт уничтожает в первую очередь тех, кто бунтует. При­меров тому – бес­счет­ное количество, на­чи­ная от пер­вого бунтаря из людей Ада­ма, павшего жертвой сво­­его протеста, и закан­чи­вая современ­ным под­рост­ком, в порыве бунта убе­гающего из дому, чтобы дока­зать что-то родителям, а на са­мом деле спешащего к соб­ст­венной ги­бели. Ну, а ре­волюции – просто кла­дезь примеров «при­несен­ных в жертву» бунтовщиков. В извест­ной фразе фран­цу­за Ж. Дантона: «Революция пожирает своих де­тей» бы­ло бы правильным изме­нить слово «революция» на сло­во «грех». Парижские яко­бин­цы и «вер­ные ленинцы», породившие од­ни из самых кровавых бунтов в истории человечества, были эти­ми мятежами и уничтожены.

Несмотря на все ужас­ные по­след­ствия бунта – от физической до духовной гибели, – люди про­слав­ля­ют его. Человечество всег­­да защищало и про­слав­ля­ло свой грех. Пом­ните школь­ную прог­рам­му с ее романтизированным «Де­мо­ном» Лермонтова и «Бу­ре­вест­­ни­ком» Горького? А очи­щение России через бунт у Блока в «Двенад­ца­ти», где отряд бунтовщиков возглав­ля­ет Христос? Наши дети вос­питы­вают­ся на иде­ях, прославляющих бунт, мя­теж, неподчинение. И эта идео­логия бунтарства не уш­ла вместе с комму­нисти­ческой идео­ло­гией, как, впрочем, и не при­хо­ди­ла с ней. Идеолог сатана про­воз­­­гласил бунт как про­г­рам­му к действию еще в Эдемском саду. С тех пор форма пропаганды меня­лась, а сама программа – ни­когда.

Участвовать в бунте хо­чется каж­­дому. Поэтому, начиная с ран­не­го детства, мы каждый день совершаем свои маленькие бунты и ре­во­люции. Ребенок в три го­да про­ве­ряет родителей «на прочность» и рас­ши­ря­ет границы дозво­лен­ного капризами, плачем, требо­ва­ни­ем исполнения своих желаний во что бы то ни ста­ло. Подростки – отдельная тема. Всем родителям зна­ко­мы эти педагогические ис­­ти­ны: «Становление сво­его “я”, фор­ми­рование ми­ровоззрения, ут­верж­дение в жизни, выбор пози­ции, ме­тания юности». Человек взрослеет, и кажется, что и мятеж­ная юность уходит в прошлое. Юность, дейст­ви­тельно, уходит, а вот мятеж остается. Причем он уже не окутан романтикой (она уш­­ла вместе с молодостью) и от этого более злобный. И психологи под­со­вывают нам новое оправдание: «Кризис среднего воз­рас­та, проб­ле­мы сорока­лет­них». Большинство браков, казалось бы, прочных се­мей, распадается именно тогда, когда супруги дос­ти­гают 35–40-летнего воз­рас­та. Идет бунт против му­жа или жены, про­тив не­удав­шейся жизни, не­лю­бимого начальства. Ран­ние ин­фарк­ты, гипертония – здо­­ровье уже не то, а бунт еще его подры­ва­ет. Ста­рость не приносит успо­кое­ния. Бунтуют уже против нас дети, внуки и вся «эта не­пу­тевая моло­дежь». Да и мы не остаемся в долгу – сплет­ни и пересуды, ворчливые нотации и постоянный конт­роль с целью выявить как можно больше «кри­ми­на­ла» в поведении моло­дых – все идет в ход.

«Странное существо – че­ло­век!» – восклицают фи­лософы. Не странное, а грешное, искаженное, из­ра­ненное этим грехом, обе­зоб­ра­женное им. Чего хо­тят рево­лю­цио­неры и бун­товщики? Крови и хаоса? Оказывается, нет! Они хо­тят мира, счастья, свободы, ра­венства, братства, все­общей люб­ви, нового без­грешного чело­ве­ка. Они хотят «от каждого – по спо­соб­ностям, каждому – по тру­ду»! Это плохо? Это за­мечательно! Цель пре­крас­ная, путь ее дос­тиже­ния ужасен. Пропасти и жерт­вы, а результат – еще хуже, чем было до «революции».

Вы скажете: «Это мир». Однако и церковь часто пользуется внеш­ней идео­логией. Пятнадцать лет относитель­ной свободы поз­во­лили рас­­про­странить еван­­гель­скую весть по тер­ритории бывшего СССР. Воз­­никло огромное коли­чест­во новых церквей и цер­ковных сою­зов. Хо­ро­шо, что есть аль­тернативы. Пло­хо, когда был только один союз ве­рующих, раз­ре­шен­ный го­судар­ст­вом. Заме­ча­тельно, что есть много об­щин. Пло­хо только одно – каж­дая стремится при­об­рес­ти свою окраску, выде­литься яркой и не­пов­то­ри­мой ин­ди­видуальностью. Своей. Человеческой. Мель­­­­кают на­звания: «Сов­ре­мен­ная цер­­ковь», «Мо­ло­деж­ная цер­­ковь», «Не­тра­ди­цион­ная церковь». Уже за­­ло­­же­но раз­ме­же­ва­ние по­­ко­­ле­ний: если ты немоло­дой, ес­ли ты тра­ди­ци­он­ный, если ты несовремен­ный… Пере­ливчатые назва­ния свер­ка­ют перед мыс­­ленным взо­ром, когда слышишь их: «Сия­­ю­щие вершины», «По­беж­дающий престол», «Цар­­­­ственный союз». Час­то, приходя в та­кие об­щи­ны, ес­ли тебе за 40, чувст­вуешь себя не­уют­но. Ты один такой «старый». Бо­гослужение ориенти­ро­вано на мо­лодых, песни – тоже, темы про­по­ведей – на акту­альные моло­деж­ные проб­­лемы. Это плохо? Нет, это хо­рошо. Плохо другое: по­чему нет места всем по­ко­­лениям? Дру­гая край­ность – организация об­щи­ны в духе военного ком­му­низ­ма. Любое отступление от тра­ди­ций – прес­туп­ле­ние, лю­бая мода, кроме об­разца 60-х годов прошлого ве­ка, – при­чина для при­ме­нения цер­ковной дисцип­ли­ны. Место для молодых есть, но строго очерчено, выходить за рам­ки не позволи­тельно.

В традиционных (звучит как осуждение в сов­ре­мен­ном-то кон­тек­сте) церквах отсутствует пони­мание, единство между поколе­ния­ми. Молодежь презри­тель­но цедит: «Эти бабушки в пла­точках». Старое поко­ле­­ние, монопольно вла­дея правами на церковную ка­федру, пользуется этим для «со­крушения и обличения» молодежи.

Характерная зари­сов­ка, кот­о­рую довелось на­блю­дать в одной из не­боль­ших общин области. Выш­ла группа пожилых сестер – ста­рый протяжный гимн с много­численными купле­та­ми, в которых рассказы­ва­ется целая евангель­ская притча. На лицах молодых слу­шателей – усмешка, в за­ле пе­решептывания – ком­ментарии. Роб­кий ак­ком­панемент форте­пиа­но. Платки, очки, толстые сбор­ни­ки общего пения. Немно­го с опас­кой поглядывают на черную голов­ку микро­фона, сгрудившись куч­кой около него. После них – мо­ло­дежная группа: уве­рен­ная поход­ка, каждый знает свое место, кар­тинно под­ни­мает микрофон сог­нутая в локте рука. Из черных дина­миков льются звуки фоно­­грам­мы: ритм удар­ни­ков, бодрая со­вре­менная ме­лодия. Текст прост и од­но­­сло­­жен, четыре–пять пред­ло­жений повторяются нес­коль­ко раз. Оба выступ­ле­ния – как вызов и про­­ти­­вопоставление друг другу.

Каждый в церкви имеет право на прославление, мо­­литву, свиде­тель­ство: «У каждого из вас есть пса­лом, есть поучение, есть язык, есть откро­ве­ние, есть ис­тол­кование, – все это да будет к на­зиданию» (1Кор.14:26). Однако боль­­­шинство дик­тует не­глас­но свои формы. В одних общинах группы про­слав­ле­ния, трио и квар­теты поч­ти про­фес­сио­наль­но несут служение, уже ни­кто, кроме них, и не выс­ту­пает. И, на­оборот, в других церквах под гитару петь нельзя – грех.

Одно из имен Христа – При­ми­ритель (Быт. 49:10). Он примирил нас с Твор­цом, Он примиряет нас друг с другом. Любовь, которую мы должны являть миру как ученики Его, должна про­из­во­дить в нас и взаимо­тер­пение, и взаимо­ува­же­ние. Молодость – наше про­ш­лое, во всяком случае, бу­дет когда-ни­будь так и для тех, для кого она по­ка нас­тоящее. Старость – наше бу­ду­щее, а для многих – уже день сегодняшний. Кто из нас прези­ра­ет свое буду­щее или злобно огля­ды­ва­ется на свое прошлое? Бог че­рез жертву Голгофы принимает нас и с нашим прошлым, и с нашим нас­тоящим, и с нашим буду­щим. Од­на из самых боль­ших нужд сов­ременных хри­стиан – чтобы в их об­щинах и церковных союзах был Примиритель.