Первое свидание

Жанна Вакульская

Проза

– Тили-тили тесто, жених и невеста! – стоя на безопасном расстоянии, Милана начала передразнивать прихорашивавшегося перед зеркалом старшего брата.

– А ну, брысь отсюда, кому сказал!

Но на Милану это не произвело никакого эффекта, и она продолжала кривляться до тех пор, пока Никита не запустил в неё диванной подушкой.

– Деда, а Никитос дерётся...

Николай Петрович, до этого момента мирно дремавший в своём кресле, поправил сползшие на кончик носа очки и притворно строго заворчал:

– Ни днём, ни ночью от вас нет покоя. Чего опять не поделили?

– Никитос в меня подушку бросил...

– А чего она дразнится?! – воскликнул появившийся в дверном проёме Никитка.

– А ты... а ты на свидание к Таньке собираешься! – и Милана, спрятавшись за дедовым креслом, показала брату язык.

– А ну, цыц оба! Брейк, я сказал! – стукнув палкой по полу, Николай Петрович остановил готовую вновь вспыхнуть ссору. – Во-первых, Милана, прекрати называть брата Никитос. Это некрасиво. А во-вторых, прекрати его дразнить, а то можно подумать, тебе просто завидно, что брат идёт на свидание.

– Вот ещё, было бы чему завидовать! Свидание... Да кому нужны эти свидания? Сплошные сюси-пуси и охи-вздохи.

– Ну, не скажи, – заулыбался Николай Петрович. – Свидание – дело нужное, особенно если с правильным человеком.

– Ты что, тоже на свиданки ходил? – сделала удивлённые глаза Милана. – Ты же старый уже...

– Ну, старым, положим, я не всегда был. «Были и мы рысаками когда-то…» – рассмеялся Николай Петрович и, обратившись к внуку, спросил: – А какая Таня? Лисовских, что ли, дочка? Надо же, как время летит...

– Нет, не Лисовских, – сразу нахмурившись, ответил внук. – По-вашему, можно только с девчонками из церкви встречаться? А они все скучные, ограниченные какие-то…

– Он в Петренко Таньку влюбился! – вставила свои пять копеек Милана.

– Петренко Таня, чтоб вы знали, – защищался Никита, – самая красивая девочка в школе! И самая весёлая.

– Красота – вещь преходящая, – заметил Николай Петрович, – да и весёлым в жизни не всегда удаётся быть, а вот верность, забота, доброта...

– Верность? Тоже мне скажете! – Милана махнула рукой. – Да Танька эта уже с кем только не встречалась: и с Витькой Ворониным, и с Пашкой Земцовым... А с тобой, Никитос, она только из-за контрольной по физике встретиться согласилась.

– А ты откуда знаешь? – обескураженно спросил Никита.

– Да уж знаю! Слышала, как она с Юлькой откровенничала в коридоре.

– Жаль, если так, – снова вступил в разговор Николай Петрович. – Девочку эту жаль. Трудно ей в жизни придётся. А тебе, Никитка, хоть ты и не просил, дам совет: не спеши. Дождись встречи со своей суженой. Не разменивайся на чужое.

– Легко тебе, дедушка, говорить: вы с бабушкой уже пятьдесят лет вместе! В ваши времена всё проще было: на кого родители укажут, на том и женились.

– Эка ты загнул, мил человек! Мне же не сто пятьдесят лет от роду. При крепостном праве я не жил. Во времена моей молодости мы тоже сами себе подруг выбирали. И я, прежде чем бабушку вашу встретил, накуролесил немало. Но вот увидел её и сразу понял: моя!

– Дедуля, а расскажи про своё первое свидание! – Милана умоляюще сложила руки. Они с Никитой очень любили, когда дед вспоминал что-нибудь из прошлого.

– Первое свидание... – Николай Петрович задумался на минуту, а потом, очевидно, приняв какое-то решение, произнёс: – Ну хорошо, расскажу я вам про первое и самое важное в моей жизни свидание. Было это в семьдесят шестом году…

– Прошлого века? – поинтересовалась Милана.

– Ну да, прошлого века, – улыбнулся Николай Петрович. – Так вот, было мне тогда на пару лет больше, чем сейчас Никитке. Я только школу окончил и поступил в институт. Учёба давалась мне легко. К тому же я неплохо играл на гитаре, поэтому во всех институтских мероприятиях участвовал. Вскоре выдвинули меня в комитет комсомола нашего факультета, чему я, честно говоря, очень обрадовался. Ведь это давало массу, как теперь говорят, бонусов: можно было договориться и домой съездить на пару деньков, с преподавателями вопросы порешать в случае нужды. А в будущем это сулило распределение на хорошую работу. Обязанности в комитете меня особо не напрягали: на заседаниях привычно ругали западных империалистов, поддерживали «борьбу за освобождение рабочего класса», осуждали «чуждые элементы» – тех, кто своим поведением чернил «светлый образ советского человека, строителя коммунизма». А после заседаний мы отправлялись в ближайшую забегаловку или же прямо на месте закрывали от посторонних глаз дверь на ключ, чтобы под нехитрую закуску принять на грудь граммов по сто пятьдесят водочки или дешёвого вина, именуемого в народе бормотухой.

– Дед, ты так иронично об этом говоришь! А многие сегодня те времена чуть ли не золотым веком считают. Рассказывают, как хорошо они раньше жили, какие дружные, отзывчивые люди тогда были… – не удержавшись, прокомментировал Никита.

– Понимаешь, Никитка, человеку свойственно идеализировать прошлое. И материальный достаток здесь не играет большой роли. А вот насчёт доброты и отзывчивости скажу так: они не от политической системы зависят, а от самого человека. Во всех странах есть добрые, отзывчивые люди, готовые рисковать жизнью ради других, и есть свои подлецы и негодяи.

Так вот, однажды вызывают нас в комитет комсомола. Дело было весной, как раз в канун Пасхи. Когда все собрались, в кабинет вошёл представительный мужчина в тёмном костюме. Сразу стало понятно, что он из органов. «Ребята, вы все комсомольцы, а значит, передовой отряд советской молодёжи, – обратился он к нам, как тогда было принято. – Нужна ваша помощь». – «Шпиона ловить будем?» – хихикнул кто-то. «Можно и так сказать, – с серьёзным видом продолжил товарищ. – Наверное, вы знаете, что скоро в церквах будут отмечать Пасху. Конечно, это интересует в основном отсталых стариков, но есть группа лиц, которая, поддавшись влиянию западных радиопроповедников, хочет втянуть в религиозные сети некоторых ребят из нашей молодёжи». – «Мы-то что можем сделать? – удивились комсомольцы. – Атеистические лекции у нас читаются регулярно…»

Обведя холодным взглядом присутствующих, чекист закончил свою мысль: «По имеющимся данным, утром на Пасху в лесу, за городом, состоится подпольное религиозное собрание, на котором с помощью гипноза и других опасных действий сектантские проповедники будут одурманивать молодёжь, чтобы сделать из них богомольцев. Ваша задача – помочь милиции разогнать этот шабаш. Назначаю сбор комсомольского актива на девять ноль-ноль в воскресенье около института. Попрошу без опозданий, автобус ждать никого не будет».

Хоть и хотелось в выходной день подольше поваляться в постели, утром в воскресенье мы все, нацепив на руки красные повязки дружинников, с шутками и прибаутками заняли свои места в автобусе. День был довольно холодным, поэтому, прибыв на место и ожидая запаздывающую милицию, мы начали «согреваться» водкой, закусывая её крашеными яйцами и колбасой. Позже, получив инструктаж от милиционеров, мы бесшумно стали окружать место «сборища штунды».

На небольшой лесной полянке собрались около пятидесяти молодых людей. Мы ожидали увидеть каких-то отвратительных злодеев, но люди, собравшиеся там, все как один были с радостными светлыми лицами, опрятно одетые и трезвые. Они негромко пели какую-то песню. Так как находились на некотором расстоянии, слышно было плохо. Я смог разобрать только несколько слов: «На далёком холме... символ позора... лучший грешников друг».

Укрывшись за деревьями, мы ждали приказа. Милиционерам необходимо было время, чтобы сделать нужное количество снимков. Они потом станут доказательствами в суде. Тем временем на середину поляны вышел верующий парень. Никаких опытных агитаторов, пытающихся соблазнить молодёжь, мы не увидели. Похоже, все эти парни и девчонки пришли сюда добровольно.

«Дорогие братья и сёстры! – громко обратился проповедник к присутствующим. – Я хочу напомнить вам о великом и радостном событии, которое произошло почти две тысячи лет назад, но которое и сегодня важно для каждого из нас. Наши сердца ликуют: Христос воскрес!» – «Воистину воскрес!» – в один голос ответили молодые люди. «Сегодня нам приходится собираться тайком, потому что слуги антихриста не хотят установления на земле Божьего Царства мира, добра и любви. Нас гонят, но это для нас неудивительно, ведь гнали и Христа. Нас бросают в тюрьмы, но так поступали и с апостолами. Однако мы не унываем и не отчаиваемся, ведь наш Господь Иисус Христос обещал, что никогда нас не покинет, всегда поддержит и укрепит, а в последний день Своею рукою отрёт с наших глаз всякую слезу. Я уверен, Он и сейчас здесь, среди нас!» – «Да, да, Он здесь!» – неслось со всех сторон.

После этих слов я (и не только я) невольно начал оглядываться по сторонам, пытаясь разглядеть Того, Кого почему-то видели все эти люди.

И тут началась облава. «Всем оставаться на местах! Вы арестованы!» – будто собачий лай, послышались приказы в мегафон милицейского начальника.

«Бегите, братья и сёстры!» – закричал проповедник, которому заламывали руки двое здоровенных дружинников.

Но куда тут убежишь, когда лес наводнён серыми милицейскими мундирами и красными повязками! Верующих хватали, били резиновыми дубинками, кулаками, ногами… Кровь окрасила лесную поляну.

Меня поразило, что эти люди, которых, словно диких зверей, загоняли в лесу, не сопротивлялись, а только пытались собою прикрыть друг друга. Не было даже неизбежного, казалось бы, в таких случаях мата. Поваленные на землю, избитые, обращаясь к своим обидчикам, христиане твердили: «Господь да помилует вас! Не ведаете, что творите». И это было страшнее, чем если бы они сопротивлялись или плевали нам в лицо.

И вдруг посреди этого ужаса и всеобщего шума раздался звонкий девичий голос. Кто-то из молодых сестёр уверенно запел:

Твёрдо я верю: мой Иисус! 
Им я утешен и Им веселюсь. 
Неба наследье хочет Он дать, 
Как же приятно им обладать!

Как она пела! Маленькая, хрупкая, посреди столпившихся жестоких богоборцев верующая девушка стояла, глядя в небеса... Я не мог оторвать от неё глаз.

Вечно я буду петь с торжеством 
Об Иисусе дивном моём!

Всё больше и больше голосов присоединялись к пению этой девушки.

«Молчать! Приказываю замолчать!» – лаял мегафон. Но голоса только крепли. Они продолжали звучать даже тогда, когда верующих людей втолкнули в милицейские автобусы и повезли прочь.

«Вот штунды упёртые, вечно с ними проблемы. Руку всю об них разбил, а они знай себе поют...» – обращаясь ко мне, сказал один парень, тоже «добровольный помощник милиции», учившийся, кажется, на механическом факультете.

А перед моими глазами всё ещё стояла та девушка.

– Это и была наша бабушка? – восхищённо спросила Милана.

– Нет, это была тётя Аня Лисовенко.

– Ничего не пойму, – развёл руками Никита. – Ты же про своё первое свидание хотел нам рассказать.

– Так я и рассказал.

– Но ведь с бабушкой ты тогда не встретился?

– Нет, мы с ней через полгода познакомились, когда я уже крещение по вере принял.

– Тогда это вовсе никакое не свидание... – фыркнул Никита.

– Свидание, да ещё какое! Ведь это была моя первая встреча с Господом Иисусом – самое лучшее, что может произойти в жизни человека. Если и ты пригласишь Его в своё сердце, Он тебе поможет решить все другие важные вопросы. В том числе и найти спутницу жизни.