Каиниты

Александр Эзау

Отсюда начинается короткая история новой, обособившейся ветви человечества, или точнее – генеалогия каинитов. Она состоит почти из одного только перечисления главных имен, лишь изредка сопровождаемого небольшими пояснительными заметками, отражающими культурное и социальное развитие общества во времена каждого из них. Назвав сына своего Енохом (осветитель, начинатель), Каин, возможно, как бы в протест всем и Богу, хотел этим сказать, что его сын не будет более, как он, скитаться по земле, но будет основателем городской оседлой жизни.

У Еноха родился Ирад (озн. город). Возможно, к рождению Ирада было закончено строительство города, начатое Каином и продолжавшееся Енохом. Этот город должно представлять себе лишь в виде простого укрепленного пункта, вероятно, опоясанного рвом. С точки зрения материальной культуры, постройка первого города – событие чрезвычайной важности, так как оно знаменует переход от кочевого образа жизни к оседлому.

Ирад родил Мехиаеля (пораженный, уничтоженный Богом). По догадке толкователей, это имя заключает в себе намек на какое-то особенное, божественное, вразумление возгордившихся каинитов. Но в чем именно состояло это вразумление, нельзя сказать ничего определенного.

Мехиаель родил Мафусала. Имя этого нового каинитского родоначальника означает «человек, муж Божий», то есть испрошенный у Бога, данный Им. В нем, равно как и в предыдущем имени, не без основания усматривают следы некоторого смирения горделивых потомков Каина и их временного обращения к Богу.

Мафусал родил Ламеха. На личности самого Ламеха и на истории его семьи автор останавливается с некоторой подробностью, давая этим самым понять, что семья Ламеха была особенно типична для характеристики всего каинитского племени. Обращает на себя внимание само уже имя Ламех, которое по толкованию одних значит «сильный, крепкий», а по мнению других – и вовсе «разрушитель, неприятель». Ламех позорно увековечил свое имя тем, что первый ввел многоженство, чем извратил богоучрежденный характер брака (Быт. 2:24). О таковом именно характере Ламехова брака могут говорить и имена его жен, из которых первое – Ада означает «украшение, привлечение», второе – Цилла – «тень, ширма». Следовательно, оба имени указывают на внешнюю, физическую красоту этих женщин.

Имена трех сыновей Ламеха истолкованы в тексте, что значительно облегчает установку их филологического смысла.

Так, имя первого сына Ады – Иавал – означает «кочевник, ведущий стада», в Библии он назван «отец живущих в шатрах со стадами».

Имя второго сына Ады – Иувал – происходит от слова «юбилей» и указывает на него как на изобретателя струнных и духовых инструментов.

Третий сын Ламеха, рожденный от Циллы, – Тувалкаин. Библия не объясняет нам значение имени этого патриарха, но она прекрасно определяет его роль как изобретателя разного рода медных и железных орудий, употребляемых как для земледелия, так и для военных действий.

Отмечен Ламех еще и своей речью, которую он произнес в присутствии своих жен. Эта речь известна под названием «песнь Ламеха» и представляет собой древнейший памятник семитской поэзии. В ней встречается параллелизм мыслей и строф, что является характерным признаком семитской поэзии: «...послушайте голоса моего... внимайте словам моим» – повторение одной и той же мысли, только в разных словах. «Я убил мужа в язву мне и отрока в рану мне» – здесь также повторяется одна и та же мысль, хотя и с некоторыми вариациями. Гораздо трудней понять, в каком смысле сказаны эти слова. Говорится ли это в вопросительной форме – то есть «разве я убил мужа... и отрока?», или в повествовательной – как о совершившемся факте двойного убийства, или же в предположительной – а именно: я убью всякого, кто станет на моей дороге, будь то зрелый муж или юный отрок. Большинство современных экзегетов склоняются на сторону последнего решения вопроса, находя, что здесь прошедшее время глагола «убил» употреблено вместо будущего, для выражения несомненного исполнения выражаемого им действия. Я несомненно убью, как бы уже убил, – дерзко и хвастливо заявляет о себе Ламех. В зависимости от такого взгляда на характер текста, вся песнь Ламеха получает значение, подобное гимну мечу. Восхищенный кровавым изобретением своего сына Тувалкаина, Ламех, как бы подходя к своим женам и потрясая грозным оружием, надменно хвалится перед ними этой новой культурной победой, создающей ему положение деспота и властелина. И если Бог за смерть Каина обещался воздать всемеро, то Ламех, вооруженный грозным изобретением своего сына, сумеет в семьдесят раз всемеро лучше постоять за себя сам.

Таким образом, допотопная история каинитов заканчивается горделивой песней развращенного человека. Как заметил в своих трудах известный философ-богослов В. С. Соловьев: «Самый древний из дошедших до нас памятников поэзии – воспроизведенная в Библии кровавая песнь Каинова внука Ламеха – дышит не материальной нуждой, а дикой злобой и свирепым высокомерием».

В книге Второзаконие Бог говорит о Себе: «Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, за вину отцов наказывающий детей до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня» (Втор. 5:9). Читая и размышляя об истории жизни тех людей, мы понимаем, что на нас лежит ответственность не только за нашу жизнь, но за жизнь и благополучие последующего поколения. И так как все родители желают только блага своим детям, проверим и мы наше отношение к словам Бога, Который призывает нас примириться с Ним. В следующем стихе текста Бог говорит: «И творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои» (Втор. 5:10). «Итак постараемся войти в покой оный, чтобы кто по тому же примеру не впал в непокорность» (Евр. 4:11).

(Продолжение в номере 1/2004)