Мой Спаситель был иудеем

Памяти Владимира Сергеевича Соловьева (1853–1900)

В уходящем году исполнилось 150 лет со дня рождения известного русского богослова, философа, поэта, критика и публициста Владимира Сергеевича Соловьева, который был не только надежным защитником еврейского народа от всякого рода нападок антисемитов, но и защитником иудаизма как религии – источника, корней христианства. Он был истинным, «без лукавства» христианином в высоком и правильном понимании этого слова.

К своим взглядам, к своему пониманию христианства Владимир Соловьев пришел через возрождение, что было, по словам Александра Меня, необходимо для его духовного роста и истинной веры. С русской Православной церковью у него были непростые отношения. Церковь он посещал редко. Он считал, и не скрывал этого, что в России ярмо церкви тяжелей ярма неверия и православием часто прикрываются темные дела. Верхушке, клиру, он, с его взглядами на смертную казнь, на государственность христианской религии, на притеснения в России национальных меньшинств, был неугоден. Личную неприязнь к Соловьеву испытывал воспитатель наследников престола обер-прокурор Синода К. П. Победоносцев, а Александр III называл его душевнобольным.

Еврейский мессианский журнал – не место для рассмотрения философских взглядов Владимира Соловьева, считавшего, что «нравственный элемент не только может, но и должен быть положен в основу теоретической философии». Для нас представляет интерес его отношение к евреям, которое было последовательным выражением его христианского убеждения, этических принципов, предписывающих любить все народы, как свой собственный. Как философ Соловьев считал «еврейский вопрос» жгучим вопросом общечеловеческой, вселенской морали, а как историк христианства – прежде всего вопросом христианским, то есть вопросом об отношении христианского мира к еврейству. Он писал: «Иудеи всегда относились к христианам согласно предписаниям своей религии, по-иудейски; христиане же доселе не научились относиться к иудеям по-христиански».

Отлично зная не только корни христианства, но и засоренность его язычеством, Соловьев писал: «Как христианин я сознаю, что обязан иудейству величайшей благодарностью, ибо мой Спаситель был иудеем, иудеями же были и пророки и апостолы, и краеугольный камень Вселенской церкви взят в доме Израилевом; а как славянин я чувствую великую вину против еврейства и хотел бы искупить ее, как только могу».

Владимир Соловьев читал Библию и Талмуд в оригинале и «вскрывал несостоятельность наветов на еврейство». Изобличая злонамеренную ложь антисемитизма, он писал: «В Талмуде нет тех дурных законов, которые хотят отыскать в нем антисемиты». Он отрицал какое-либо принципиальное противоречие между этическими принципами Талмуда и Нового Завета. Анализируя этические принципы Талмуда, Владимир Сергеевич постоянно отмечал, что они, эти принципы, требуют делать добрые дела для прославления истинной веры, делать больше, чем предписывает формальный закон, воздерживаться от поступков, которые дозволены сами по себе, но могут порочить народ Израиля и Бога его; совершать действия, по закону необязательные, но необходимые для сохранения и установления мирных и дружественных отношений со всеми.

Отвержение евреями Иешуа представлялось Соловьеву величайшей трагедией, предопределившей всю последующую историю еврейского народа, однако вину за упорное неприятие Израилем христианства он возлагал не на евреев, а на самих христиан. Понимая трудности для верующего иудея принятия Иешуа как Мессии, он отмечал: «Ясно, что еврейство видит в христианском мире только то, что ему на деле показывают именующие себя христианами, и было бы слишком странной фантазией ожидать, что евреи массами и по искреннему убеждению будут обращаться в христианство как в религию любви под шум еврейских погромов и под христианские крики „Бей жидов!“».

Владимир Соловьев видел заслугу иудаизма и евреев не столько в отвлеченной идее монотеизма, сколько в «живом осознании и чувстве того, что Бог Израиля есть Бог всемирный, Бог силы и правды».

На смертном одре Владимир Сергеевич молился за еврейский народ и читал Псалмы на иврите.