Поэтическая страница

Андрей Дементьев

СНЕГ В ИЕРУСАЛИМЕ

В Иерусалиме выпал русский снег.
Наверное, мы поменялись небом.
Снег много лет в Иерусалиме не был
И прежние пейзажи тут же сверг.

Был беспощаден белый гнет его.
Деревья молча мучились в бессилье.
И ветви, как поломанные крылья,
Печальное являли торжество.

И все же снег был радостен притом.
И дети, не видав доселе снега,
Ему смеялись... И такого смеха,
Наверное, не каждый помнил дом.

Но снег растаял. Около Креста
Светило на мгновенье задержалось,
И сердце от любви и боли сжалось,
И обнажился Скорбный путь Христа.


БЛАГАЯ ВЕСТЬ

В апрельской синеве орлы парили,
Пылало солнце, накалялся день.
Набрав воды, спускалась вниз Мария...
И вдруг ее накрыла чья-то тень.

Она взглянула вверх и обомлела.
Остановилась, сняв с плеча кувшин.
Прошли века... Но не уходит дева.
И ангел возвращаться не спешит.

И так они стоят под сенью храма,
Воздвигнутого в память встречи той.
И кажется, что оживает мрамор,
Навеки породнившись с красотой.

В тот чудный миг она еще не знала,
Кем станет Сын ее между людьми;
Еще над Вифлеемом не пылала
Звезда ее надежды и любви.

Она не знала, как потом все будет,
Что Иисуса ждет неправый суд,
Что вознесут Его в почете люди
И сами же потом и предадут.

Но в этот миг, когда явился ангел
И передал душе Благую весть,
Она омыла родниковой влагой
Свое лицо... Да и осталась здесь.
     

ТОВАРНЫЙ ВАГОН

Вблизи музея одиноко
Стоит обшарпанный вагон.
Обычный товарняк без окон.
Еще момент – и под уклон
Со старых рельс сорвется он.

В войну в таких вагонах немцы
Везли евреев прямо в ад.
И помнит Белжец и Освенцим
Зловещий этот экспонат.

Перевозил он столько горя,
Чужих отчаяний и слез,
Что и теперь нам нет покоя
При виде смолкнувших колес.

А боль жива в воспоминаньях
И в горькой участи детей,
Что так вовек и не познали
Свободы родины своей.

И все здесь вопиет: «Не смейте
Предать забвению хоть миг...»
Стоит вагон – как символ смерти.
...И не стихает в сердце крик.

И каждый день на Лобном месте
Свой суд История вершит...
Все может повториться, если
Вагон тот будет позабыт.


Немало встречал я в Израиле лиц
С глазами то мучениц, то озорниц:
С улыбкой Эстер и печалью Рахили...
Как будто сошли они с древних страниц
И светом добра мою жизнь озарили.

По улицам, как галереей, иду.
С портретами женскими молча общаюсь.
Быть может, за то, что я так восхищаюсь,
Красавица мне приколола звезду.

В Израиле много божественных лиц,
Оживших легенд и библейских преданий.
Историю не увезешь в чемодане
И даже на память не вырвешь страниц.

Поэтому, чтобы унять свою грусть,
На землю Святую я снова вернусь.