Старший сын

Генри Друммонд

Повествования Нового Завета изобилуют контрастами: двенадцать учеников, но один из них диавол; Христос на кресте, чистый и царственный, но по обеим Его сторонам — разбойники. Так и в 15-й главе Евангелия от Луки прекрасная картина оттеняется мрачней грозовой тучей — образом старшего брата. Но подобное сочетание контрастов, без сомнения, преследует не только художественную цель. Помимо намека на фарисеев, сопоставление этих двух характеров — блудного сына и его брата — имеет еще более глубокий духовный смысл.

Исследуя вопрос о грехах, мы видим, что их можно разделить на два рода: грехи плоти или страстей и грехи душевного настроения или характера. Примером грехов страстей в Новом Завете является блудный сын, а грехов характера — его старший брат.

По первому взгляду кажется, что именно младший брат — темное пятно на картине. Ведь это он погряз в грехах и опозорил себя и своих близких. Люди видят в блудном сыне соединение всего худшего в человеческом сердце и противопоставляют ему домовитого старшего брата. Но это суждение в корне неправильно. Худший из двух — старший брат. Мы часто судим о грехах по их наружному виду. Мы распределяем грехи по той классификации, которая установилась в обществе. Самые грубые грехи мы ставим на первую ступень лестницы, на высших ступенях мы размещаем мелкие грехи, затем ступеньки лестницы начинают расплываться в наших очах и исчезают в пространстве, так что большая часть грехов остается неустановленной. У нас нет весов или специальных приборов для определения тяжести и легкости грехов. Градация грехов — собственного изобретения. Возможно, что грехи, кажущиеся нам легкими, в действительности самые тяжелые. Утонченный и скрытым грех, более импонирующий нашей падшей природе, должен быть более унизительным, чем какой-либо другой. Но люди не нашли нужным до сих пор заклеймить подобные тонкие формы греха. По их мнению грех старшего брата — это просто пустяк, минутное дурное расположение духа, о котором не стоит и вспоминать. Христос нашел, однако, нужным упомянуть о нем. Старший брат, трудящийся, терпеливый, послушный (отдадим дань всем его достоинствам) возвращается домой после тяжелого дневного труда в полях. Много лет подряд каждый вечер плетется он, как и сегодня, домой с каплями честного трудового пота на челе, с отяжелевшими от усталости членами, но с легким сердцем: он исполнил свой долг! Но слишком часто с окончанием дневного труда оканчивается и самообладание человека, и чувство ответственности за свой нрав. А искушение встречается нам чаще всего тогда, когда мы менее всего подготовлены к нему. Так и в этот вечер, приближаясь к дому, он слышит веселые голоса, пение и танцы — совершенно необычные звуки в этом тихом, скучном жилище. «Твой брат возвратился, — говорит ему слуга, — и отец заколол для него упитанного тельца». Брат! Счастливая минута! Как долго они горевали о нем! Наконец, молитвы семьи услышаны, и убежавший ослушник возвратился под родительский кров! Но на лице брата не видно радости, напротив, оно мрачнее тучи. «Брат, — бормочет он сквозь зубы, — этот повеса и прожигатель жизни! И для чего они устроили пир? Никогда, никто не подумал сделать этого для меня. А говорят, что добродетель вознаграждается! Я покажу им, что я думаю обо всем этом веселье. Для меня никогда не пригласили ни одного из моих сверстников, а для встречи этого бродяги из дальней страны, от свиного корыта, собрались все соседи!» И он разгневался и не хотел войти. «Какой ребенок», — пожалуй, скажем мы в первую минуту. Но это более чем ребячество. Это — грозовая, греховная туча, накоплявшаяся всю жизнь под покровом добродетелей, жгла его душу: ревность, гнев, гордость, немилосердие, жестокость, самомнение, угрюмость, обидчивость, упрямство и множество других составных частей дурного расположения духа. И, однако, этот внутренний ад вызывает у людей только снисходительную улыбку. «Это только дурное расположение духа, — говорят они, — припадок вспыльчивости, мимолетная зыбь, набежавшее облачко». Но это облачко составлено из капель. А эти капли указывают на существование где-то в глубине души целого бушующего океана, мутного и злобного — океана все той же ревности, гнева, гордости, немилосердия, жестокости, самомнения, угрюмости, дикости, зверства.

Вот почему дурное расположение духа имеет такое важное значение. Важно оно не само по себе, а как иллюстрация характера, открывающегося нам. Перемежающаяся лихорадка говорит о непрекращающемся скрытом недуге организма. Случайный пузырь на поверхности пруда указывает на гниение, происходящее на дне. Так точно и скрытые свойства вашей души дают о себе знать помимо вашей воли. Вспышка дурного характера — это сверкнувшая молния, это проявление целой серии гнусных скрытых грехов.

То, что особенно нас поражает в изучении грехов нашего характера — это их странная совместимость с высокими нравственными качествами. Старший брат был, без сомнения, человеком самых нравственных правил. Много лет назад, когда отец разделил имущество между сыновьями, он имел полную возможность, если бы захотел, путешествовать, увидеть свет, вообще, насладиться жизнью. Но, как добрый сын, он избрал жизнь в отчем доме. Этот обветшалый дом стал его миром, а старик отец — его обществом. Старший сын был правой рукой отца, утешением и радостью его старости. Он был примером трудолюбия для слуг, образцом справедливости и бережливости для соседей, примерным молодым человеком для всего села. Поэтому еще более прискорбным и более уродливым является дурной характер в таком прекрасном человеке. Это обстоятельство возбуждает в нас странные сомнения в истинной ценности того, что носит имя добродетели. И как жалко, что у нас нет мерила для истинной оценки людей, являющихся образцами всех добродетелей. Известно, что добродетели могут быть действительными или только кажущимися так же, как и пороки могут быть действительными, хотя и скрытыми: некоторые люди не сходят с прямого пути только из трусости. У них, как говорится, нет достаточно силы воли, чтобы решиться на то или другое преступление и тем погубить свою репутацию, выйти из колеи, порвать с обществом, навлечь на себя всякие беды. Таким образом, даже весьма низкие люди сохраняют наружную нравственность.

И, наоборот, среди блудных сыновей часто встречаются характеры чудной красоты. Без всякого сомнения, многим из нас приятнее было бы встретиться с блудным сыном и провести час-другой с ним, чем с его безупречным братом. Нас иногда поражает та нежность, благородство характера, доброта и мягкость, какие встречаются у людей, признанных общественным мнением безнадежно падшими. Есть люди, считающие за ничто напиться пьяными, но никогда не допустят себя до неблагородного поступка или оскорбления ближнего словом. «Истинно говорю вам, — сказал Христос священникам, — мытари и блудницы вперед вас идут в Царство Божие» (Мф. 21:31).

Есть два вида грехов, но не все подвержены сразу обоим, и этим фактом объясняется совместимость добродетельной жизни с дурным характером. Не может быть, чтобы гнездилось так много дурного в человеке, в котором замечаем столько хорошего — говорят обычно. Как часто слышим мы в защиту сварливых людей, что они — воплощенная кротость, если их узнать поближе. То же самое говорят и о вспыльчивых: в нормальном состоянии они будто бы — образец мягкости и деликатности. Мы прощаем человеку недостатки характера на том основании, что, в общем, он не такой уж плохой, как о нем говорят. Одним словом, — мы довольствуемся тем, чтобы люди были до известной степени хорошими. Муха, попавшая в тарелку, — мала, но лучше, если ее там не будет. Дурной характер — это грех добродетельных людей. Притча Христова о старшем брате относится, очевидно, к добродетельным людям. Она имеет в виду — сделать «хороших» лучшими.

Рассмотрим теперь, как дурной характер отражается на рассудке и религиозной природе человека. Решения, принимаемые в пылу возбуждения, всегда скоропалительны и, зачастую, безосновательны. Мы приняли неправильное, стремительное решение и с упорством держимся за него. Без сомнения, старший брат в душе назвал себя глупцом, едва успев повернуться спиной к домашнему пиршеству. Но он упрямо стоит на своем, он сказал: «Я не пойду», и ни мольбы его отца, ни собственное сознание всей нелепости своего поведения — ничто не в силах уже поколебать его. Искушение заставляет человека принять необдуманное решение, за ним следует такое же несообразное действие, а затем, после всего поднятого шума не остается ничего, как сообразовать свое дальнейшее поведение с первым порывом. Вот истинное действие дурного характера на разум. Результаты такого нашего поведения являются гибельными не только лично для нас, но и для других. Одна из особенностей грехов характера это то, что самое пагубное их действие проявляется на окружающих. Обыкновенно, слабый всегда является страдающим лицом. А так как дурной характер — преимущество высших, то низшие должны не только выносить их дурное расположение духа, но так же скрывать свое собственное мнение и проводить всю свою жизнь в исполнении того, что они считают капризом. Такого рода систематическая дрессировка действует на них развращающим образом, приучая их к фальшивости. Но когда это же применяется и в деле воспитания, то результаты являются еще белее пагубными. Дети видят, что их не выслушивают, чувствуют, что приговор над их проступками произносится без всякого рассмотрения объяснений и оправданий с их стороны, и это применение закона Линча по отношению к детям притупляет чувство законности, уничтожает всякое чувство справедливости.

Но главное зло дурного характера заключается в его разрушающем действии на окружающих, на общественную жизнь. Возвратимся к притче и посмотрим, как старший брат своей жалкой мелочностью и грубостью испортил счастливое настроение всей семьи и собравшихся гостей. Прежде всего, конечно, он испортил свое собственное настроение. Можно ясно представить, как стыдно ему стало, когда он пришел в себя. Но эти вспышки дурного расположения духа не проходят так скоро и бесследно, как это кажется на первый взгляд. Отвращение к самому себе и стыд могут придти моментально, но многое другое должно подождать. Так, например, подождет молитва: человек не может молиться, пока злоба царит в душе его. Он должен простить своему брату, прежде чем просить Господа о прощении собственных грехов. И для отца, и для гостей, и даже для слуг эта тягостная сцена у дверей не прошла бесследно, и все их веселье и радость были испорчены окончательно. Но на одного из присутствовавших она подействовала в десять раз сильнее, чем на других — это на вернувшегося брата. Мы можем себе представить, что он почувствовал тогда. Так вот каков его родной дом! Жаль, что он решил возвратиться. Если таков его семейный очаг, то не лучше ли снова уйти отсюда? В тысячу раз лучше пасти свиней, чем переносить грубость своего самодовольного и высокомерного брата!

Да, мы часто отталкиваем людей от врат Христовых нашим дурным примером. Мы, составляющие Церковь Христову, зачастую недостаточно возвышенны душой, чтобы уметь обходиться с людьми, вернувшимися к Богу. Нам недостает духовной чуткости и приветливости. Мы упражняемся в вере, провозглашаем и защищаем наши догматы, но забываем, что выше всего любовь. Пока о нас не скажут: «Они долго терпели и остались кроткими, их не легко рассердить, они ведут себя пристойно, все переносят и не думают злого», — до тех пор, мы навряд ли будем иметь влияние на ближних. Один жестокий христианин способен оттолкнуть от дверей рая сотни блудных сыновей. Любовь Божия к бедным грешникам поистине поразительна, но еще более изумительно Его терпение по отношению к верующим людям с дурным характером. По своей природе дурной нрав — грех против любви. Трудно поверить этому, но это так — нет большего греха в мире, чем дурной характер. Если это грех против любви, то это грех против Бога, потому что Бог есть любовь.

Исследовав этот грех основательно, поговорим о лечении его. Христианство излечивает все недуги, даже в тех случаях, когда дурной нрав — прирожденное качество, наследственный недостаток. Да, даже в таком случае! Если бы христианство было бессильно сделать это, оно оказалось бы несоответствующим нуждам человечества. Взглянем, что сделал в притче отец, чтобы успокоить сына. Обратите внимание на то, что вначале он и не пытался убеждать его. А обычно все делают эту грубую ошибку, начиная убеждать разгневанного. Пусть все дело — пустяки и ребячество, но никакие наши рассуждения, уговаривание и доводы не помогут, пока человек раздражен. Недуг гнездится в области чувств, и отец начинает с них. Придет час, когда разум вступит в свои права, и тогда сыну будут представлены серьезные доводы против его поведения, перечисленные в последнем стихе главы. Но, прежде всего он старается подействовать любовью.

— Сын, — сказал отец, — ты всегда со мною и все мое — твое.

Вникните в эти слова и вы найдете в них известный девиз: Свободы, Равенства и Братства. «Сын» — это свобода. «Ты всегда со мной» — братство. «Все мое — твое» — равенство. Если какой-либо призыв способен смягчить сердце человека и побудить его отказаться от эгоистических целей, то именно этот призыв. Обратите внимание на последние слова: «Все мое — твое». Бессмысленно говорить о моем или твоем, когда ты имеешь права на все. Блудному сыну только один теленок, а тебе — все!

Бесполезно искоренять в себе дурной нрав одной лишь силой воли. Многие из нас принимали тысячи подобных зароков, но со скорбью убеждались, что все они разлетались в прах при первом же искушении. Душу можно излечить введением в нее великой любви Божией. Если человек впустит любовь в свою душу, его излечение обеспечено; если же нет — он безнадежен.

Занавес опускается над притчей о блудном сыне, оставляя его внутри, а старшего брата снаружи. А почему так — это ясно. Для человека с злобным сердцем быть на небе немыслимо, он испортил бы рай для всех остальных обитателей. Подобный человек может войти в Царство Небесное только в том случае, если он родится вновь. Чтобы наследовать рай, мы должны принять рай в себя.

Но даже и теперь на земле существует несколько видов рая, из которого, благодаря своему дурному нраву и требовательности, мы сами себя изгоняем — это рай дружбы, семейной жизни, церковного общения, духовного сотрудничества, милосердного служения на пользу бедным, невежественным и страждущим. Но часто из-за какой-нибудь личной обиды, из-за того, что нам не нравится организация известного дела, что некоторые сотрудники нам несимпатичны, что то или другое не по нашему вкусу, мы, по примеру старшего брата, сердимся и «не хотим войти». Все дело исключительно в том, что мы недовольны, наша душа отравлена, озлоблена и только потому мы «не хотим войти». Но в том, что мы по своей воле «не вошли», и лежит самое тяжелое наказание, ибо, что может быть еще тяжелее, чем остаться «снаружи», почувствовать себя лишним, одиноким, ненужным, никого не любящим и никем нелюбимым? Всякий грех, вообще, омрачает в нас образ Божий, но грехи характера разрушают не только образ Божий, но они непременно разрушают Божье дело и человеческое счастье!