Последние дни Дарвина

Имя Карла Дарвина хорошо известно во всем мире как ученого натуралиста, эволюционное учение которого наделало много шума в прошлом веке; его научные основы стали даже философиею, которой хвалилось немалое число последователей; к тому же слово «дарвинизм» стало синонимом эволюционизма.

Однако, старик, в конце своего жизненного поприща, принял спасение, даруемое благодатью Божией всякому человеку грешнику; он вновь обрел способность восхищаться красотами природы, способность которую, согласно его автобиографии, он утерял в течение некоторого времени.

Вот что рассказывает о нем госпожа Хоп, заверяя абсолютную подлинность повествуемого:

«Однажды меня попросили побыть со знаменитым Карлом Дарвином, который слег в кровать за несколько месяцев до своей смерти. Каждый раз, когда я его видела, говорила себе, что его портрет был бы замечательной живописью для музейной коллекции, но никогда я не испытывала это чувство так живо, как пополудни того особенно прекрасного дня. Сидя в своей кровати, одетый в пурпуровый вышитый халат, поддерживаемый подушками, его взгляд блуждал по равнине, окаймленной на горизонте лесом и по пшеничным полям, блестевшими на солнце. Его благородный лоб. и тонкие черты лица, казалось, озарились от удовольствия, когда я вошла в комнату. Одною рукою он указал на окно и пейзаж, который он мог созерцать, в то время как в другой руке он держал Библию, которую он изучал.

— Что вы теперь читаете? — спросила я, усаживаясь возле его кровати.

— Послание к Евреям, — ответил он, — Все то же Послание к Евреям; я называю его царским посланием, ибо велико оно.

Я сделала кое-какие намеки на мнения некоторых лиц о том, что касается истории творения и на их толкование первых глав книги Бытия. Его руки нервно сжались, на лице отразилась глубокая скорбь, и он показался мне искренно несчастным в эту минуту.

— Я был тогда молод, — продолжал он, — с идеями еще не сформировавшимися; я отвергал всякую тайну, всякое предположение, вопрошая себя обо всем; к моему великому удивлению, высказанные мною тезисы тотчас же разрослись как снежный ком, и из этих рассуждений сделали даже религию.

Он остановился, выразил еще несколько мыслей о святости Божьей и величии святой Книги.