«Почему не раньше?»

Светлана Штефан

Впервые журнал «Вера и жизнь» попал мне в руки полгода назад. Я уже ходила в церковь и готовилась к водному крещению. Моя мама и младшие братья уверовали еще пять лет назад. А я покаялась лишь в феврале. Сейчас я задаю себе вопрос: «Почему не раньше?» А раньше я была просто домашним гонителем церкви. Я не верила в то, что бабки–ворожеи могут помочь, что люди общаются с домовыми и «барабашками», что есть инопланетяне, но я не верила и в Бога. Я никого не трогала, пока это не касалось меня. Мне было все равно, кто куда ходит и кто чему поклоняется. Но когда Бог вошел в мой дом, я подняла настоящий бунт. Почему? Я не знала ответа на этот вопрос и не собиралась искать его. Я не давала читать Библию дома, не давала близким слушать кассеты с псалмами, хотя у самой то телевизор, то магнитофон был включен на всю громкость. Когда приходили в гости верующие, я хлопала дверьми, закрывалась в комнате, и им ничего не оставалось, как сидеть на кухне, и очень скоро они начинали торопиться домой. Тогда мне казалось, что раз я так к ним отношусь, то и они видят во мне врага. Ну и пусть, думала я, не будут «затягивать» в свою секту. А у меня своя жизнь, я не собираюсь себя заживо хоронить. Сейчас, когда слышу такие слова из уст людей, только горько улыбаюсь. Ведь по себе знаю, что им в их состоянии ничего не объяснишь и не докажешь. А тогда я сама старалась от жизни взять все, что можно и чего нельзя. Компании, наряды, косметика, вино, танцы, веселье, музыка – а в итоге безысходность. Все веселье только напускное, а приходишь домой – тоска, уныние, одиночество, слезы. Судорожно в жизни ищешь счастья, мечешься, а выхода не находишь. И катишься в пропасть, и тогда уже ищешь лишь минутного забвенья.

Впервые я отрезвела и серьезно задумалась, когда умер Влад. Мы очень любили друг друга. Очень. Не мыслили дня друг без друга, вместе мечтали, надеялись, строили планы, и вдруг – ссора. Он уезжает. Я не находила себе места. Я хотела его вернуть, но не могла. Если бы я знала, где его искать, я бы пошла пешком. Но куда? А потом я получила письмо. В нем он послал свое последнее «прости». Он лежал в больнице и умирал. Я собралась и в тот же день поехала к нему. Но опоздала. Судьба снова разлучила нас. На этот раз навсегда. Я успела только на похороны. Его с трудом можно было узнать. Мать сказала, что его сбила машина. Она рассказала мне о его последних минутах. Он плакал, каялся, что так глупо поступил, так легко упустил свое счастье. Жалел, что не поддался в свое время желанию вернуться и попросить прощения, и проклинал свою гордость. Я слушала, но слышала с трудом. Ведь я так и не успела сказать, что я его простила. Вернувшись домой, я словно перестала жить. Сердце окаменело. И свет померк, и руки опустились, и я уже не помню, как жила...

Но нужно было жить. Тогда появился вопрос – как жить дальше? Я впервые прислушалась к словам матери о Боге. И я пошла с ней в церковь. Но смирить свою гордость, лишиться привычного лоска очень не хотелось. Пришла в собрание накрашенной, в клипсах и кольцах. И увидела тех людей, которых когда-то гнала. И низко опустила голову. Но села впереди. И Дух Святой начал свою работу. Стало неловко, и я потихоньку, чтобы никто не видел, стянула и убрала в сумку клипсы, стерла помаду. Началось собрание. Проповедь словно специально готовилась для меня. Я плакала. Сначала, чтобы никто не видел, потом – не скрывая слез. А когда призвали к покаянию, я без раздумий вышла вперед. В то воскресенье я покаялась...

Теперь я уже приняла крещение и служу Господу. Я благодарю Бога за спасение, за утешение, за то, что больные сердца в Нем находят исцеление. Единственная скорбь в моем сердце осталась о том, что Влад так и не познал Бога.

Я славлю Бога своим пением в собраниях. Господь дал мне этот талант и благословил на труд. На богослужениях читаю стихи. И из вашего журнала тоже.