Быть дождю...

Владимир Дудник

Рассказ Владимира Дудника «Быть дождю», занявшему третье место в конкурсе «Вера и жизнь», мы предлагаем вашему вниманию, поскольку он в некоторой степени отражает тему этого номера журнала.

В следующем номере читайте рассказ Зои Лукьяновой «Петля», который стал вторым призером нашего конкурса.

Говорят, слухом земля полнится. Так, невесть каким попутным ветром занесло в курортное приморское селение, расположенное между двумя городами, известие, что христианская молодежь одного из близлежащих городов будет проезжать на служение через их село.

Несмотря на то, что городок их по красоте и уюту далеко не ровня столичному, было в нем немало способной молодежи, и слава об их труде неслась по городам и селеньям. Оркестранты и любители появившихся электромузыкальных инструментов, посетив какую-либо общину, приносили шумную радость и ободрение...

Игнат Тимофеевич прошедшей ночью долго не мог уснуть: болели травмированные суставы. После автомобильной катастрофы он остался инвалидом и передвигался при помощи инвалидной коляски. А весь его организм представлял собой некий барометр погоды... Вот и этой ночью сначала заныли раны, потом по всему телу растеклась боль. И это уже было верным признаком, что через сутки-двое будет дождь.

Игнат исполнял обязанность руководителя верующих этого села. Из братьев он был один. Когда-то здесь была община, потом молодежь разъехалась в города, где находились большие церкви с хорами и оркестрами. Многие ушли в вечность, и осталась их горстка, больных и престарелых, постоянно вспоминающих о прежней жизни своей общины, о молодежи, которая по каким-то неписаным законам бытия, словно маленькие ручейки, вливалась в городской могучий поток. Крепли и мужали там, в шуме городском, и потихоньку забывали свои роднички, где оставались близкие, братья, сестры, и очень редко да проездом задерживались на короткое время, радовали своим пением и игрой на музыкальных инструментах. Но когда случались такие минуты общения, сердца сельчан переполнялись радостью за юные души. А церковь их, став малочисленной и не имея количественно двадцатки, по тем временам лишилась статуса церкви и условно была присоединена к городской, находившейся за шестьдесят километров от их села.

И как прошедшей ночью Игнат Тимофеевич долго не мог уснуть, вот и думалось ему о своей молодости, об их общине, о молодежи, которая будет проезжать через их село. «Эх молодость, молодость, сколько силы, энергии, задора в них!.. Катюша, дочурка, очень любит, когда они играют и поют, забывая обо всем на белом свете... Раньше какая музыка была? Балалаечка да гармонь-трехрядка, а сейчас вон сколько ее. Даже спорят о ней: такая, мол, не такая».

Игнатий не считался большим специалистом и ценителем искусства, не до этого было... Телевизора тоже не было, и потому он не знал, какие ансамбли заполонили эстрадный мир, в каких нарядах появляются на сценах и какой кульминации достигает их эмоциональность. Поплыло в памяти свое, далекое прошлых лет... Край села, заваленка, рыжий, с подкрученными усиками гармонист, важный, недоступный, никого не замечающий, всегда на своем почетном месте, неумело резавший на хриплой гармони. Рядом с ним мальчонка, босоногий подросток, широко улыбаясь во все сияющее конопатое лицо, старался подыграть на своей балалайке. Когда это ему удавалось, музыка становилась нежней и печальней. Потом наезжающая изредка в гости из городов молодежь начала завозить гитары, и все вдруг полюбили нежный перелив серебряных струн... Вот и сегодня в ожидании и надежде, что приезжая молодежь порадует их песнопением, кратким словом, приглашали соседей: «Приходите, дорогие, наши едут...»

Тимофеевич выехал в начищенной до блеска коляске встречать. Дочь Катюша пошла с ним. Она была его надеждой. Вот она подрастет, может, останется с ними и будет помогать в служении. Два старших сына были необращенными и причиняли много горя и скорби родителям.

Когда, случалось, приезжала молодежь, Катюша была от радости на седьмом небе. Она так сильно любила молодежь, музыку. А когда Сережа, солист ансамбля, пел, приподняв голову, со слегка вспотевшим утиным носиком, сверкая желтенькой коронкой, под шепот серебряных струн, она как завороженная немела от счастья и восторга. Ее детское сердечко трепетно замирало от волнения. Он улыбался ей...

Когда автобус остановился, Игнатий приподнялся в коляске, приветствуя гостей. Катюша стояла рядышком с полным лукошком яблок. Она приготовила их еще с вечера, и очень хотелось, чтобы самое большое и красивое досталось дяде Сереже... Автобус быстро пустел... Кто-то бежал к ларьку за лимонадом, другие, обгоняя один другого, ринулись к морю, третьи – еще куда-то.

Игнат Тимофеевич подъезжал к одному, другому, третьему:

– Братья, мы людей пригласили. Потрудитесь хоть немножко, ободрите. Спойте хоть несколько гимнов, сыграйте, слово короткое... Братья, детки дорогие...

Братья молча жали плечами, какое-то облачко тени скользило по лицам:

– Да мы дальше едем...

Инвалидная коляска сверкала то здесь, то там.

– Братья... братья... – взывал печальный голос.

Отдохнувшая молодежь шумно возвращалась в автобус, давая лизнуть друг другу мороженое со своих вафельных стаканчиков.

Серая лента асфальта вдалеке начинала сужаться, все меньше становился красный квадрат «Икаруса», вздыбивший тучки дорожной пыли.

Летний жаркий день. На дороге в оседающем сером облачке вырисовывается вспыхнувшая под лучами солнца инвалидная коляска, а в ней человек с поднятыми руками и застывшим умоляющим лицом, рядом – девочка с корзинкой яблок в руках, припасенных для дяди Сережи и его друзей. И слова в пустоту – тяжелые-тяжелые... пропитанные безысходной тоской, грустью:

– Так что же вы мимо едете?!

И только налетевший с моря легкий ветерок неожиданно дохнул прохладой, слегка вздыбив редкие седые волосы, ласкал калеку... Лучи солнца уже не жгли, как прежде, а мягко ложились на плечи Игната.

–Тять, а тять, пойдем, – позвала Катюша.

– А, пойдем, дочка... Благослови их Бог... – не то сказал, не то подумал вслух.

Девочка, немного помогая, подталкивала коляску. И тут Игнат вдруг почувствовал, как болят суставы. Быть дождю...

Владимир Дудник

Дудник Владимир Александрович родился 20 марта 1943 года в большой христианской семье в приморском городе Мариуполь (Жданов), Украина.

С 1963 по 1965 год, находясь в Прибалтике, Владимир знакомится с гонимыми за веру журналистами и писателями. Здесь и состоялось его первое прикосновение к литературе.

По возвращении в Мариуполь Владимир увлекается поэзией, а затем и прозой.

В это время появляются «самиздаты». В Мариуполе издавался молодежный журнал «Юность христианская», редактором которого становится Владимир Дудник.