Искать действенные пути

А. Кочетов

Этот документальный рассказ целиком перепечатан из журнала «Наука и религия», издающийся в Москве тиражом 440 000 экземпляров.

Нужны ли к нему комментарии? Очевидно, нет. Всё ясно, всё понятно.

Рассказ повествует об освобождении баптиста Лукашина от должности мастера. И после этого нас хотят убедить в том, что в СССР нет дискриминации по религиозным причинам. Кто же этому поверит?

А. Кочетков

«…Нет, его уже не перевоспитаешь. Это фанатик». Так говорят о Василии Федоровиче Лукашине, баптисте из числа так называемых инициативников, говорят те, кому по долгу службы положено заниматься воспитательной работой. Твердят одно: «Фанатик, что с ним сделаешь?» И по существу никто глубоко и не пытался разобраться: что же он за человек, чем живет, каков его внутренний мир, каковы истоки его веры. А ведь какое огромное значение имеет обстоятельное знакомство с жизнью верующего, знание его прошлой и настоящей жизни, психологии, черт характера, интересов, потребностей, причин приобщения к религии…

На небольшом тульском заводе Лукашин работает без малого четверть века. Что же здесь знают о нем? Наслышаны о некоторых событиях в его жизни и считают их причиной обращения к религии.

Да, нелегкой была жизнь Василия Федоровича. Младенцем, шести месяцев от роду, остался без матери. После смерти жены отец бросил детей, пьянствовал, бродяжничал. За мальчиком и двумя его сестренками — двенадцати и шести лет — присматривали добрые соседи. С их же помощью Лукашин проучился семь лет в школе. Потом стал работать. В сороковом году призвали в Советскую Армию. Начало Великой Отечественной войны встретил в пограничных войсках на западной границе. Почти месяц вместе с другими воинами пробивался из окружения на восток, но попал в плен. Беспощадно расправлялись гитлеровцы с советскими людьми, оказавшимися в их руках. Лукашин все вытерпел голод, побои, издевательства. Из плена вызволили советские войска. Вскоре после освобождения он уже воевал в рядах Советской Армии. В 1946 году после демобилизации снова начал трудиться на заводе. Казалось, теперь все хорошо. Женился, радовался, но… жена оказалась баптисткой.

До этого он не встречался с религией, и теперь был поражен тем, что все свои поступки жена подчиняет наставлениям руководителей общины. Шагу не ступит свободно — этого нельзя, того не разрешают, это запрещено. Вместо того чтобы попытаться переубедить жену, Лукашин сник, растерялся, опустил руки. А вскоре запил, трезвым домой не являлся. Тут новое горе — заболела жена и вскоре умерла. На руках у Лукашина остались падчерица и трое родных детей.

В это трудное время он не раз вспоминал, как жена уговаривала, убеждала его:

— Молись, верь в бога, брось пить. По твоей вине я так тяжело заболела.

И перед кончиной сказала:

— На том свете будешь держать ответ за мою смерть. Плохого не желаю, одно прошу: молись, припади к господу!

«Она желала мне добра», — размышлял Лукашин. И он, до того никогда серьезно не задумывавшийся над религией, считавший себя неверующим пошел на молитвенное собрание баптистов. Там его встретили душевно. Он пришел на собрание второй раз, потом стало привычным ходить туда.

О своем отношении к религии в этот переломный момент Василий Федорович рассказывает:

— Я не мог ни отрицать бога, ни утверждать, что он есть. Но мне все же казалось, что существует какая-то сверхъестественная сила, и она каким-то непостижимым образом может влиять на нашу жизнь…

Его сознание было тогда двойственным, и при умелом, заинтересованном внимании его можно было направить по правильному пути. Но произошло, к сожалению, другое. Пытаясь освободиться от потребности выпить и сознавая этот порок, Лукашин, к несчастью, поверил, что только в общине он излечится. В это время решающим оказалось влияние баптистского окружения и полное равнодушие коллектива, где он трудится. А ведь именно в ту пору требовались Василию Федоровичу настоящие друзья, их помощь и поддержка.

На заводе встревожились лишь когда стало известно, что Лукашин — активный член религиозной общины. Какие же меры приняли? Директор завода вызвал его к себе и сказал, как отрезал:

— Кончай со своей религией, иначе освободим от должности мастера. Понял?

— Понял, спасибо за совет, — ответил Василий Федорович и предпочел расстаться с должностью мастера.

Не все были согласны с такими крутыми мерами: не раз задавали люди на собраниях тревоживший их вопрос:

— Правильно ли освободили Лукашина от должности мастера?

Люди тяжело переживают, когда уязвляется их самолюбие, и не прощают пренебрежительного отношения к себе. Не составил исключения и Лукашин. Он хорошо трудится на производстве, но никогда по итогам работы за квартал или полугодие не был премирован, никогда не получал благодарностей.

— Почему? — спрашиваю.

— Я же верующий, — с обидой отвечает он.

— Да, Василий хорошо работает, но не берет социалистических обязательств, потому и премии ему не положено, — спокойно поясняет его напарник как о деле ясном, не подлежащем обсуждению.

Заслуживает или не заслуживает Лукашин премии, благодарности, Почетной грамоты? Почему бы не обсудить это коллективу? Общественным организациям завода нужно было объективно разобраться в этих вопросах и не давать повода для кривотолков в цехе. Здесь, как нигде в другом деле, требуется чуткое отношение к человеку, осмотрительность и такт.

Важнейшее условие атеистического воспитания — помочь человеку найти истинные пути. Тем, кто призван вести работу с верующими, нельзя ограничиваться одной лишь умозрительной критикой религии. Успех дела тут во многом зависит от того, каковы взаимоотношения в коллективе, моральная и психологическая его атмосфера.

Сложен внутренний мир человека. Трудно проникнуть в него. Но как легко нанести человеку душевную травму, которая не так-то просто излечивается. Конечно, и меры, которые приняла администрация завода, равнодушие общественных организаций к судьбе человека — явление исключительное, отнюдь не свойственное советскому образу жизни. И, конечно же, такие отступления от общих законов нашей жизни никак не способствуют созданию здоровой атмосферы в коллективе, не помогают отходу верующих от религии.

А действительно ли Василий Федорович Лукашин — столь убежденный религиозный фанатик, что его невозможно переубедить?

Есть все основания утверждать, что далек он от фанатизма. Нет в нем этакой одержимой исступленной религиозности, не во всем следует он требованиям баптистского вероучения и наставлениям руководителей общины. Несмотря на свои горести и несчастья, он достаточно твердо стоит на реальной почве, жизнерадостен, увлечен своим производственным делом, трудится с выдумкой, охотно делится своим богатым опытом с другими, вовсе не рассчитывая таким путем вовлечь в «стадо Христово» новые души. Его напарник, ударник коммунистического труда, слесарь-коммунист Виталий Алексеевич Викторов рассказывает:

— Ему обязан я освоением новой специальности и своим мастерством. Он участвует во всех субботниках и трудится с полной отдачей. Я спрашивал: «Скажи, Вася (кстати, мы одногодки), почему ты пришел на субботник? Это же коммунистический субботник». Он мне так ответил: «На пользу же народа будем трудиться». Опять говорю: «Эта наша работа не будет оплачиваться». Отвечает: «Для счастья народа я и бесплатно потружусь».

— Когда меня перевели из мастеров в слесари, — говорил Василий Федорович в беседе со мной, — и на мое место поставили молодого дипломированного специалиста, я помогал ему. Тот даже удивлялся — дескать, что за расчет освобожденному мастеру помогать человеку, занявшему его место? А чему тут удивляться? Дело-то у нас общее, а у него хоть и есть диплом, но мало практики опыта.

Поступками людей руководят их убеждения. У Василия Федоровича они, как и характер его, далеко не всегда устойчивы — двойственны, противоречивы. Например, он рассматривает труд как свой гражданский долг, а с другой стороны, относится к нему как к «средству служения Христу», то есть подходит к нему с религиозных позиций. Какая из этих сторон, в конце концов, возобладает в его сознании? К сожалению, на заводе ничего не делают для того, чтобы повлиять на религиозные убеждения Лукашина. Ему не дают никаких общественных поручений, пусть на первых порах даже самых простых.

— Пробовали, да он сказал: «Я же верующий», — заметил один рабочий.

Попробовали — потерпели неудачу и отступились, не сумели. А ведь далеко не все в Лукашине поглощено религиозными убеждениями.

Руководители общины баптистов-инициативников принимают все меры к тому, чтобы углубить религиозность Лукашина, упрочить его связи с общиной. Играя на его самолюбии, дают ему доверительные поручения, стремятся приблизить к руководству общиной, понуждают к «углубленному изучению» Библии…

Задача коллектива по перевоспитанию таких как Лукашин, — дело не легкое, требующее немало времени и умения, большого такта и терпения. И те, кто призван заниматься этим делом, должны по-настоящему, глубоко и творчески овладевать атеистической работой — и с верующими, и с неверующими. Я не ошибся, говоря — не неверующими, потому что атеистам многое нужно постичь, прежде чем они найдут настоящий, действенный путь к душе верующего.