От тьмы к евангельскому свету

Платон Харчлаа

От Европы до Азии
Море из малахита,
Блещут горы Абхазии
И отроги Колхиды…
И блестит моря Черного
Необъятная чаша,
И блестит в ней Абхазия — 
Калифорния наша.

Так воспевает грузинский поэт Г. Табидзе цветущий и солнечный край, где я провел беззаботное детство и бурную юность.

Детство! Сколько радости или печали может быть сокрыто в этом слове. Но я имел счастливое детство. Меня особенно «баловал» дедушка, которому было свыше ста лет.

— Здесь школа, а там церковь, — протянув свою руку, показывал он мне, пятилетнему мальчику.

Но дедушки не постоянные жители земли, и мой дедушка покинул земную жизнь, когда мне было около шести лет. Помню, как приходил человек в черном одеянии и много говорил непонятного для меня у гроба. Это был священник, которого я боялся, потому что соседи пугали своих шаловливых детей «попом». «Но если он возле дедушки у гроба, то он не страшный человек», — думал я…

Так и не узнав сущности служения священников, я начал ходить в ту сельскую школу, которую дедушка мне показывал. В школе я получал всё время пятерки. Принимая активное участие в школьной самодеятельности, я оказался неплохим «артистом». Спектакли мы устраивали в местной церкви. Её купола были сняты, а внутри она была немного перестроена. Не раз я перелистывал толстые книги с непонятным содержанием и странным шрифтом, валявшиеся в задней комнате церкви. Священник исчез, а диакон стал писарем в сельсовете. Церковь превратили в клуб, где устраивали всевозможные «просветительные» вечера, как для детей, так и для взрослых. Вот что происходило в один из таких вечеров.

— Кто следующий? — раздается звонкий голос юноши.

— Я, — отозвался мальчик лет тринадцати, который подбежал к столу, где сидел председатель кружка СВБ (союз воинствующих безбожников). С детской расторопностью он достал из кармана книжечку с надписью: «ЧЛЕНСКИЙ БИЛЕТ СВБ».

— Тобою не уплачены членские взносы за целых три месяца. Так поступать, не к лицу членам нашего кружка — сознательным борцам против религии, — внушительным тоном заметил председатель.

Около часа продолжалась проверка билетов и уплата членских взносов в клубе, где, как в пчелином улье, стояло детское жужжание…

Занавес сцены медленно открывается. У длинного стола сидят председатель кружка и человек в военной форме. На задней части сцены красуется лозунг: «Надо уметь бороться с религией. Чтобы лучше бить врага, надо знать его слабые и сильные стороны».

— Ребята, мы собрались послушать доклад на тему: «Борьба против религии — долг каждого пионера и школьника», — объявил председатель кружка. Далее слово дается человеку в военной форме.

Это собрание было приурочено к двум праздникам: христианского праздника Пасхи и рабочего праздника 1-го мая. Докладчик, пользуясь штампованными фразами, произнес «идейно выдержанную» речь.

— Итак, дорогие ребята, нет никакой сверхъестественной силы и нет никакого Бога… Те сказки, которые слышите иногда от родителей — результат их отсталости и остатка религиозного дурмана… Религия в руках власти была орудием угнетения пролетариата и трудового крестьянства… Вы являетесь будущими строителями коммунизма, поэтому вам нужно стать активными борцами против религиозных предрассудков, которые ещё сидят в мозгах отцов и матерей…

«Знания», приобретённые от таких докладов, я старался передать своим родителям. «В Бога верит только темная деревня. Все образованные люди во всем мире были безбожниками. Папа, тебе нужно посещать кружок безбожников в нашем селе — там ты узнаешь правду», — говорил не раз отцу.

Не забывал я и свою мать, постоянно ее «просвещая», но она скептически относилась к моим «научно обоснованным» рассказам.

— Знаешь, мама, выдающийся ученый мира Исаак Ньютон тоже был атеистом, — убеждал я старательно.

Если бы теперь мне встретился такой же обманутый мальчик, каким я был тогда, то с чувством глубокого сожаления я сказал бы ему:

— Кто тебя так немилосердно обманул? Ведь Исаак Ньютон и многие из самых выдающихся ученых были глубоко верующими людьми. Ньютон не произносил имени Бога, не сняв шляпы. Он оставил много духовных статей, в одной из которых читаем: «Ибо наступление событий, предсказанных за несколько столетий, служит убедительным доказательством того, что вселенная управляется Провидением».

Среднюю школу я окончил «отличником» и, как говорят, получил аттестат зрелости. Но до действительной зрелости было ещё далеко. Куда же я поеду дальше учиться? Какую профессию избрать? Решил стать историком. Сперва поступил в педагогический институт, потом послал заявление в Московский институт истории, философии и литературы. Все данные говорили за то, что я буду принят в институт…

Новое социалистическое строительство и новая культура требовали и новых, сознательных проводников идеи коммунизма с бумаги на практику. Это был период, когда лозунг: «техника решает всё» заменили на — «кадры решают всё».

В такое знаменательное время мне открылась возможность учиться в Москве.

Дни и ночи проводил я над записанными лекциями и различными учебными материалами по истории. Твердо решил выйти из этого института вполне политически «подкованным» и стать преподавателем истории в высших учебных заведениях. Но… человек лишь предполагает. Началась война с маленькой Финляндией. Отзвуки ее слышны были даже в самых отдалённых местностях страны. Мобилизовали и меня в армию. Там, узнав мое прошлое, меня отправили назад в Москву, в особую военную школу. Война с Финляндией, однако, скоро закончилась и срок учёбы в школе был продлен до 1941 года…

Позже весь мир пережил разрушительную войну, в которой мне пришлось участвовать с первых ее дней.

22-го июня 1941 года. Воинская часть собралась вокруг громкоговорителя, который с писком и хрипом передавал речь Молотова о «вероломном нападении фашистской Германии».

— На удар ответим двойным ударом! — вторили все ораторы на митинге, устроенном после речи Молотова.

Я был уверен, что немецкие войска будут разбиты ещё у границы, так как считался с «авторитетным» заявлением того же Молотова: «Любой агрессор разобьет свой медный лоб о советский пограничный столб».

В первых числах июля мы приняли бой. Немцы, прощупав наши плохо защищенные фланги, обошли и стали теснить нас на узком пространстве. Оставался только небольшой проход для отступления уцелевших счастливцев… «Не отступать! Переправиться на другой берег Днепра и окопаться!» — был приказ. Легко сказать, но как переправиться через реку, находящуюся под перекрестным обстрелом противника?..

— Слава Богу, как удачно переправились! — сказал солдат, бывший всегда со мною. — Я верю в Бога и всё время молился за вас и за себя. Он нас сохранил.

В этой тяжелой обстановке я был лишен возможности возразить ему. Он заставил меня впервые подвергнуть критике свои знания о мироздании и происхождении человека, и я стал самостоятельно размышлять.

Мы с набожным приятелем попали в плен.

Мигающий огонек мерцал в угрюмой темноте барака. На двухъярусных нарах расположились раненые и больные. Многие из них целую ночь не сомкнули глаз: боль от ран и мысли о плене тревожили их. Твердые доски барака также помогали бодрствовать.

Это была первая ночь в немецком плену без немцев, которым некогда было возиться с ранеными.

Позже я был отправлен в госпиталь, где начал помогать хирургу.

— Ваша жизнь висит на волоске, а вы и не думаете призвать имя Господне, — стоя у изголовья раненого, говорил санитар, старик лет шестидесяти пяти.

— Старик, видно ты из тех, у кого мозги затуманены религией, — проговорил с отвращением тяжелораненый комиссар.

На все увещевания милого старика он отвечал резко и грубо:

— Понимаю я тебя, ты продался буржуям, которые хотят, чтобы все наивно верили в нелепые сказки…

— Помните, дорогой земляк, что вы имеете бессмертную душу; вам непременно придется предстать пред Тем, Которого вы теперь поносите. Одумайтесь, ещё есть время, — не унимался санитар.

Беседуя с ранеными, больными и санитарами в этой предсмертной атмосфере, когда жизнь за жизнью уходила в вечность, я убедился, что все мои знания бессильны дать ответ на их предсмертный вопрос: «А что ждет нас после смерти?»

Золотистые лучи солнца проникли в комнату, лаская каждый предмет в ней. На дворе благоухали цветы и зелень, а в воздухе разносился равномерный звон церковного колокола. Я встал и вышел на крыльцо. Выходя из комнаты, я не имел заранее обдуманного плана, но план, составленный без участия моего разума, оказался превосходным. Вскоре я очутился у дверей церкви города Рославль. Долго стоял у входа, ожидая чего-то… Наконец, вошел за одним человеком. Шел за ним, глаз не сводя с него, и делал все так, как он. Он перекрестился — и я перекрестился; опустился на колени — и я опустился…

Первый раз в моей жизни я нахожусь в храме, где молятся. Раньше бывал в храмах, превращенных в музеи, где показывали всевозможные предметы «опиума для народа».

Но зачем же я пришел в этот храм молитвы? Вопрос: «а что ждет нас после смерти?» заставил мою душу искать ответа на него.

Уходя из храма, я вспомнил мою мать и ее молитвы со слезами за меня. О, если бы я мог побеседовать с нею, то, наверно, получил бы от нее ответ на тревоживший меня вопрос. Воспоминание о матери родило и воспоминание о моем детстве и юности, которые искалечили лжеучители. Теперь я ясно понимаю, что мои учителя, говорившие от имени науки, стояли от истинной науки так же далеко, как небо от земли.

Позже о таких учителях я прочел в одной из книг М.X. Лютарда следующее: «Чем основательнее исследователь, тем смиреннее и скромнее, чем поверхностнее исследователь, тем он обыкновенно становится высокомернее, по его мнению, он в состоянии все познать и все измерить. Поэтому и молодёжь обыкновенно гораздо более гордится знанием и гораздо высокомернее, чем пожилые».

Какая сущая правда. МОЛОДОЙ Ч. Дарвин выдумал теорию эволюционного учения, а СТАРИК Ч. Дарвин глубоко сожалел, что из этой далеко не доказанной теории другие создали религию…

С вечера началась бомбардировка города, продолжавшаяся до утра. При такой бомбардировке оставаться в операционной было невозможно. Собралось нас около 20 душ в подвале. Гул моторов и взрывы бомб слились в страшный рёв. Весь дом дрожал и доносился звонкий треск стекол.

— Господи, помилуй нас грешных! — повторялось многократно устами всех, кто был в подвале. Но кто же вложил в наши уста эти слова в минуту опасности? Ведь все мы были воспитанниками безбожников!

Некто сказал, что душа по природе христианка. Ведь она получена от самого Бога, поэтому и стремится к Нему, ищет Его милости…

Утром мы покидали разрушенный город. Строили его столетиями, а разрушили в одну ночь. Вот к чему ведет жизнь без Бога.

В своих скитаниях я очутился на территории Дании.

Начало весны. И без того красивая, богатая скандинавская природа одевается разнообразными цветами. В эту чудную пору, когда и в природе царила великая радость, газеты и радио, перегоняя друг друга, разносили во все концы мира радостную весть: «Война кончилась! Мир во всем мире!»

Но была ли эта весть радостною для всех пленных? Казалось бы, она должна быть радостною вестью, но на самом деле многие стали пред неразрешимым вопросом: «Как дальше быть? Куда теперь ехать?»

И я, озираясь кругом, искал помощи и совета. Бог послал мне доброго советника, с которым я познакомился еще в госпитале. Он работал фельдшером, но я узнал, что он пастор методистской церкви. Я осыпал его своими вопросами и просил совета.

— Дать вам совет я не в силах, но знаю незаменимого Советника; обратитесь к Нему; от Него получите и совет и нужную помощь. Таким Советником является Иисус Христос. Он сказал: «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и все остальное приложится вам», — сказал пастор.

Я пожаловался ему, что мне трудно принять всё это по-детски, так как мое детство и юность были отравлены безбожием. На это пастор ответил: «Ну, что же, и мое детство прошло в плохой среде. Когда я учился в Петербурге, мы, молодые, рассуждали так же, как 13-летний мальчик в романе Достоевского: «Это коли все равны, у всех общее имение… религия и все законы, как кому угодно». Но, по милости Божьей, я прозрел духовно через чтение Библии. Нет невозможного для Бога. Читайте и вы с молитвою Его Слово».

— Но скажите, пожалуйста, кто имеет правильную веру из всех церквей и сект? — спросил я пастора.

— Вы не ищите веру ни в сектах и ни в церквах, а в Слове Божием. Оно вам укажет общество верующих, близких вам по духу, к которым вы сможете присоединиться, — ответил он.

Еще до этой беседы с пастором, глубоко тронул моё сердце зов Христа чрез письмо одного верующего, сосланного в Сибирь. Он в ссылке радовался, а я и на свободе лишён был мира и радости.

Во мне загорелось желание найти секрет такой радостной жизни во всех обстоятельствах.

Я познакомился с миссионером, который трудился 15 лет в Китае. Он мне обещал прислать Новый Завет, который я давно желал иметь.

После этой встречи мне пришлось жить около пяти месяцев в доме отставного губернатора, которому было 76 лет. Несмотря на старость, он выполнял аккуратно свою повседневную работу. В воскресные дни, как правило, слушал евангельскую службу по радио. В его кабинете стоял специальный столик, на котором лежала Библия. По-видимому, он здесь читал Библию и молился.

Это была редкая семья. Здесь не было места для грубых слов и недовольства чем-либо. В доме царила согласованность и взаимная услужливость.

Вскоре, не жалуясь на недомогание, старик тихо и безболезненно уснул здесь, чтобы проснуться в вечности. Вечерние газеты сообщили о его смерти. Просматривая все сообщения о нем, я прочитал отзыв одного из его близких: «Он любил читать 1Кор. 13». Я взял Новый Завет и впервые прочитал эту главу. «Любовь долготерпит, милосердствует… любовь никогда не перестает… А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше».

Я был рад, что великая милость Божия ввела меня в дом, где нормой поведения семьи была любовь.

Спустя немного времени я вспомнил о миссионере, который дал мне Новый Завет и написал ему письмо такого содержания: «Несказанно благодарю Вас за Вашу заботу о моей душе». Никогда никому не делал зла, поэтому надеюсь получить благословение от Господа…»

Миссионер, получивший это письмо, ясно увидел мое духовное состояние. В своем ответе он указал мне на молитву мытаря и фарисея. Открыв это место (Лк. 18), я прочел: «Фарисей став молился сам в себе так: «Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь«… Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь говорил: «Боже! будь милостив ко мне грешнику!» Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот…»

Я был не только обезоружен этими словами Христа, как никогда раньше, увидел свое духовное невежество.

Таким образом, Библия стала для меня духовным зеркалом. Чем больше вникал я в нее, тем больше видел свое греховное состояние. Как больной имеет нужду во враче, так я ощутил свою нужду во Христе! Таков ответ Библии для ее искреннего исследователя.

Тихий плеск морского прилива и шелест ветвистых елок нарушали ночную тишину. А в моем сердце шла жестокая борьба. Метко сказано об этой борьбе известным писателем: «Идет борьба между сатаной и Богом, а полем битвы является сердце человека». В это время полем битвы было мое сердце. Слово Божие производило свое действие…

Читая Новый Завет, я увидел себя грешником, погибшим человеком, но также увидел и исцеление во Христе. «Христос Иисус пришел в мир спасти грешников, из которых я первый» (1Тим. 1:15).

Сердце жаждало благодарить Бога за Сына Его, взявшего наказание мое на Себя. Но как? Я не знал. Опять Новый Завет пришел на помощь: «А молясь, не говорите лишнего… молитесь так: «Отче наш…"». Эта молитва стала моей первой молитвой. О, блаженная молитва! Эта молитва привела меня к благодарственной молитве моего сердца: «Отец Небесный, благодарю Тебя за Иисуса, Кровь Которого очищает меня от всякого греха».

Господь наполнил мое сердце радостью спасения, которую не замедлил выразить в миссионерском доме, где говорил один англичанин на ломаном датском языке. Темой его проповеди было: «Самый великий стих Библии». «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3:16).

После проповеди он пригласил присутствующих засвидетельствовать о своей любви к Богу, Который так возлюбил нас, грешников, что отдал Сына Своего за грехи наши. Свидетельствовали один за другим.

Когда очередь дошла до меня, я сказал: «Любовь Божия ко мне, грешнику, настолько безгранична, что я не имею нужных слов, чтобы рассказать о ней достойным образом. Эта любовь сохранила меня от всех опасностей во время войны и привела меня в эту страну, где я впервые услышал о Боге любви и о самом великом стихе Библии. Здесь, на чужбине, мне открылось великое слово этого великого стиха: — ЛЮБОВЬ. Теперь я знаю, что спасен исключительно по любви Божией. Эта любовь Божия родила во мне любовь и к моему Спасителю Иисусу Христу…»

Исполненный благодарностью к Богу, я возвращался домой. Была ночь. Огненно мерцавшие светлячки ярко сняли вокруг меня, как будто и они радовались вместе со мною.

«Радостью буду радоваться о Господе, возвеселится душа моя о Боге моем: ибо он облек меня в ризы спасения, одеждою правды одел меня» (Ис. 61:10).

С этого времени я начал открыто свидетельствовать о моем Спасителе, снабжая всех моих знакомых брошюрами, трактатами и Новыми Заветами.

В душе царила весна с благоухающим ароматом цветов — ароматом Божьей любви. Все планы изменились. Новые желания и новая целеустремленность. Это желание и цель заставили меня обратиться к другу — миссионеру с просьбой помочь мне поступить в Библейскую школу. Господу это было угодно, и Он дал мне возможность провести один учебный год в Библейском институте.

Ночь. Тишина. Хотя большой зал школы заполнен студентами, но не слышно и шороха: все молитвенно ожидают напутственную речь директора.

— Дорогие мои, молодые братья, — раздается в этой глубокой тишине нежный голос директора школы, — как трудно расставаться с вами! Мы привыкли к вам, а вы — к нам. Пока мы на земле, нам не избежать разлуки. Но мы можем быть духом вместе. Посвятим эту ночь молитве и будем молиться друг за друга всегда…

Изучая Слово Божие, я стал видеть Его волю по отношению ко мне. Чем больше открывалась истина Божия, тем больше и силы зла сгущались вокруг меня…

Сердце жаждало поделиться с кем-либо «из наших». Я написал письмо профессору В.Ф. Марцинковскому, о котором уже распространяли слух, что он умер во время войны. Но он был жив. И Бог его употребил помочь мне своим сердечным советом. Вот что он ответил:

«Слово Божие и молитва всегда укажут верный путь, — только бы руководили нами не самоугождение и не страх человеческий, а страх Божий».

Эти слова крепко засели в моей памяти. Они пришли мне на помощь, когда я должен был решить вопрос крещения по вере. В это время я находился в кругу лютеран и мало был знаком с другими евангельскими верующими. «Кто будет веровать и креститься, спасен будет», — гласит Евангелие. Я верил и был крещен, но… Это НО меня и тревожило. Крещение по слову Божьему должно происходить погружением в воду, а не кроплением. Да и само слово «крещение» в оригинале означает «погружение».

— Если ты знаешь, что нужно креститься по Божьему установлению, а не по человеческим правилам, то что же тебе препятствует так креститься? — спрашивал внутренний голос.

— Страх человеческий, — отвечал тот же голос. В это мгновение мне на память пришли слова: «Слово Божие и молитва всегда укажут верный путь, только бы руководили нами не самоугождение и не страх человеческий, а страх Божий». Соглашаюсь с этим от души и начинаю молиться, чтобы Господь даровал силу побороть страх человеческий. После молитвы открываю Слово Божие и мои глаза останавливаются на следующем: «Только каждый поступай так, как Бог ему определил, и каждый, как Господь призвал» (1Кор. 7). Совершенно ясно увидел путь, по которому мне следует идти.

В тот же вечер поехал в дом диакона баптистской церкви. Дома застал его жену и еще одну женщину, которым рассказал о своем решении креститься. Они посмотрели друг на друга с выражением удивления на лицах. На мой вопрос, почему они так удивились, одна из них ответила:

— В котором часу с вами это произошло?

— Около 15 минут тому назад.

— В это же самое время мы молились за вас, — с благодарной улыбкой сказала она.

В тот же вечер Господь повел меня на собрание, где разбирали 6 гл. Посл. к Римлянам. Эта глава как раз и говорит о символическом значении водного крещения. «Неужели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились? Итак, мы ПОГРЕБЛИСЬ с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни». Символически погребение можно выразить погружением в воду. Совершенно ясно. Слава Ему за это!

На другой же день я отправился к настоятелю кафедрального собора, в котором состоял членом. Он принял меня с отеческой лаской. Я ему рассказал о своих духовных переживаниях и решении принять крещение по Слову Божьему в евангельско-баптистской церкви.

— Ведь вы крещены по вере. Важна не форма, и мы вас крестили во имя Отца, Сына и Духа Святого…

— В подтверждение такой формы крещения, какую вы имеете — окроплением водой — я не нашел ни одного случая в Новом Завете. Когда Филипп крестил евнуха, они ВОШЛИ в воду и ВЫШЛИ из воды. Крещение было совершено в воде, а не водой окропил его. Одного этого случая достаточно для меня, чтобы склониться перед Божьей волей.

Настоятель собора, человек с высоким духовным образованием, выслушав меня внимательно, встал с места и, протянув руку ко мне, сказал:

— Да благословит вас Господь и сохранит вас! Идите по тому пути, какой Он вам открыл. В моем лице вы имеете друга. Я всегда готов помочь вам всем, чем только смогу.

С таким благословением он отпустил меня.

Воскресенье 2 ноября 1947 года. К 10 часам утра Датская баптистская церковь была переполнена верующими и посетителями. Орган играл вступление к богослужению, затем хор подхватил мелодию гимна, придавая ему особые нежные вибрации голосов.

В белом одеянии я подошел к кафедре для свидетельства. В эти минуты я был охвачен каким-то радостным неописуемым состоянием души.

— Дорогие братья и сестры, — начал я дрожащим голосом, — ваша любимая страна теперь является и моей родиной. Здесь я родился свыше через чтение Слова Божия… Языком, на котором впервые я засвидетельствовал о Христе, моем личном Спасителе, является ваш родной язык. И там, где не вполне понимаю датского языка, я понимаю язык Евангелия, язык любви…

После крещения пастор церкви, вручая мне памятную книжку, сказал слово наставления: «Не бойся, но говори и не умолкай, ибо Я с тобой…» (Деян. 18).

Эти слова я принял, как от Самого Господа и начал свидетельствовать всем: русским, украинцам, датчанам, латышам и т. д. Желание еще лучше свидетельствовать людям о Христе привело меня в школу проповедников, где я пробыл один год. После переехал в Южную Америку, где также год учился в богословской семинарии Южного Баптистского Союза.

Какой парадокс! Тот, который готовился быть профессором материалистической истории, стал проповедником Евангелия и преподавателем в Библейском Институте!

Савл отправился в Дамаск преследовать последователей Христа, но пришел туда как свидетель Христа. Он был остановлен и преображен Христом. То же самое произошло и со мною. Вооружался я научными и историческими данными, чтобы опровергнуть «поповские сказки» о мироздании, о Боге и о Христе. Но Христос разоружил меня Своей любовью, повернув с пути безбожия, на путь следования за Ним…

Платон Харчлаа

Не знаю, почему открыт
Мне благодати дверь
Иль почему спасенья щит
Мне дан от вечных кар.

Не знаю, как мой Бог дает
Мне веры слух живой
И как та вера мир несет
Скорбящему душой… 

Но я знаю, в Кого я верю,
Ничто меня с Христом не разлучит
И Он мне наследье вручит
В день, когда опять придет.